Каторга

и именами: цветочек, маслице, стульчик, кроватка...

Было видно, что он принял Полынова за важную персону из администрации Сахалина, а теперь очень боялся, как бы не обмишуриться.

- По какой статье? - не удержался от вопроса Полынов.

- Девятьсот пятьдесят третья, извольте знать.

Пройдя в комнаты, Полынов со смехом сказал Аните:

- Статья-то - близкая к моей. Только я выпрямился и хожу в полный рост, никому не кланяясь, а он согнулся...

В соседнем домишке проживала неопрятная старуха, еще помнившая Чехова. В молодости она живьем закопала своего новорожденного младенца, чтобы избежать позора на всю деревню, а теперь назойливо предлагала Полынову купить у нее капусту:

- Кисленькая! И беру-то недорого...

Полынов купил у нее капусту и тут же выбросил ее на помойку, куда с визгом набежали хозяйские поросята.

- Пусть жрут, - сказал он Аните. - Эта старая дегенератка еще живет, а сам Антон Павлович Чехов, побывав на Сахалине, заболел чахоткой и умирает... Я ненавижу каторгу! - вдруг признался Полынов. - Но теперь даже благодарен этой каторге, которая помогла мне найти тебя...

Гротто-Слепиковский отыскался среди корсаковских офицеров очень легко, он ознакомился с запиской от Быкова. Полынов, между прочим, поинтересовался:

- Вам угодно говорить со мною на польском?

- Если вы им владеете, - отозвался Слепиковский.

- В достаточной степени.

- Буду рад. А рекомендация моего друга Валерия Павловича Быкова значит для меня очень многое. Его записка - это почти аттестат в вашей порядочности. Я не стану утомлять вас расспросами о причинах вашего появления в Корсаковске, но догадываюсь, что ваше место именно там, где вас не знают.

- Примерно так, - согласился Полынов. - Но хотел бы напомнить, что у меня хорошие документы.

- Не сомневаюсь, что вы сделали их достаточно правильно, - кивнул Гротто-Слепиковский, мельком оглядев Аниту. - Но вам следует знать, что в Корсаковске состоит начальником барон Зальца, изгнанный из лейб-гвардии за неумелое обращение с казенными деньгами. Считаю своим долгом предупредить вас: это человек не только вредный, но и весьма подозрительный ко всем навещающим его корсаковские владения...

13. НА САХАЛИНЕ ВСЕ СПОКОЙНО

Фенечку Икатову, никогда раньше не болевшую и готовую прожить сотню лет, измучила лихорадка с ознобом, ее бил кашель, молодая женщина говорила, что простудилась:

- Именно в ту ночь, что вы приехали с материка. Как услышала лай собак, так и выскочила... прямо с постели! А на дворе-то метель кружила, вот меня и проняло.

Ляпишев, стареющий человек, сострадательно навещал свою горничную. Он, подобно врачу, прикладывал ладонь к горячему лбу женщины, отыскивал пульс на ее влажном запястье. Сейчас для него, наверное, не было дороже человека, нежели горничная, лежащая в пуховиках губернаторской постели.

- Душечка, постарайся не болеть. Ты лучше меня знаешь, что на Сахалине почти нет толковых врачей, а те, которые имеются, способны лечить только каторжан.

-