История всемирной литературы Т.4

Определенную близость обнаруживает фольклорная и литературная эпическая проблематика. Идеализация национального предания проявляется в фольклоре как народная мечта об ушедшем в прошлое эпическом времени свободы, единства и славы отечества. В Болгарии эпос обращается к прославлению царствования Ивана Шишмана (XIV в.), в Сербии — Стефана Дашана (XIV в.), в Хорватии, Словении и Венгрии — Матиаша (короля Матвея Корвина, XV в.). Устные повести чехов и словаков также обращаются к своей национальной героической старине, но в ином социальном плане. В годы Контрреформации они вспоминают о героях Реформации и освободительной борьбы — Яне Гусе (сожженном католиками в 1415 г.) и Яне Жижке. Исторический утопизм был закономерным и самостоятельным явлением фольклорного процесса, но именно он был родствен той идеализации средневековой старины и тем поискам утраченного Золотого века, которые распространились в позднеренессансных и барочных литературных течениях, охватывавших героический эпос, пасторальную поэзию, отчасти драматургию, а также историографию.

В народной поэзии под влиянием новых условий социально-исторической действительности появилась не свойственная средневековым фольклорным традициям трагичность сюжетных ситуаций. Трагизм выдвигается на первый план в балладах, посвященных изображению бесчинств турецких захватчиков или отечественных феодалов, роковых любовных коллизий и т. п. (например, баллада о насилии феодала над женщиной, о судьбе матери незаконного ребенка). Мотивы удали и радости перемежались с мотивами грусти и скорби в венгерской поэзии куруцев, в южнославянских гайдуцких песнях.

Все эти новые особенности проблематики народной поэзии не были прямым результатом ее соприкосновения с литературой барокко, но они обнаруживали близость с нею, вливались в общий поток идеологических и художественных движений эпохи. Отсюда видно, что в изучаемой зоне Европы фольклорное творчество имело свою специфику, отличающую его от народной поэзии западноевропейских стран и требующую поэтому специального освещения в связи с литературным процессом.

*ГЛАВА 1.*

ЗАПАДНОСЛАВЯНСКИЕ ЛИТЕРАТУРЫ.

ПОЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (Липатов А.В.)

Польша XVII в. — одно из самых крупных государств Европы — предстает в зареве почти непрерывных войн — захватнических и освободительных, религиозных и внутрисословных, войн династических, бунтов магнатско-шляхетских конфедераций против попыток усиления централизованной королевской власти, войн с поднявшейся на борьбу за национальную независимость Украиной, войн с Турцией, Россией, Швецией. Это был век победы Контрреформации и постепенного политико-экономического ослабления шляхетской республики.

Исторические судьбы народа отразились на судьбах литературы. Бурное ее развитие постепенно угасает с середины XVII в. в результате общего упадка, переживаемого страной. Особую роль сыграло утверждение Контрреформации: наступает время насильственного насаждения единомыслия в его католической форме, процессов инквизиции, публичного сожжения книг, свирепствования цензуры.

В первые десятилетия XVII в., когда продолжают творить писатели, дебютировавшие в минувшем столетии, ренессансное направление еще играет видную роль, но, постепенно ослабевая, оно нередко переплетается с тенденциями маньеризма и барокко, приобретающими со временем доминирующее значение. На общем фоне выделяется «Собрание ритмов» (1612) Кацпера Мясковского (ок. 1550—1622). В стихах I части его сборника чувствуется влияние Горация, слышатся отзвуки важных событий современности. Религиозная лирика, составляющая II часть сборника, отличается уже характерным для барокко переплетением христианских мотивов с античной мифологией, а в области стиля — появлением синтаксической усложненности.

Ведущим писателем позднеренессансного направления был Шимон Шимонович (1553—1629), снискавший своей поэзией на латинском языке европейскую известность, а на родине получивший имя «польского Пиндара». Однако и его лирика последнего периода (на польском языке) не избежала новых влияний. В 1614 г. выходят его «Идиллии», увековечившие имя поэта в истории польской литературы и оказавшие большое воздействие на национальную поэзию XVII—XIX вв. Использование античных традиций (идиллии Феокрита, эклоги Вергилия) сочетается у Шимоновича с тенденциями ренессансной «ученой» поэзии: элементы рефлексии проступают в насыщенном лиризмом повествовании, накладывают отпечаток на сюжетное развитие, проявляются в системе художественной образности. В результате идиллии приобретают скрытый философский смысл, отображая или символизируя наблюдения поэта, его размышления о действительности и ее несоответствии мечте, его поэтические грезы. В идиллиях Шимоновича античность нередко органически переплетается с польским и украинским фольклором, а наряду с традиционными аркадскими персонажами и коллизиями появляются яркие бытовые сцены из польской действительности,

иногда с элементами социальной критики («Пастухи», «Поклонники», «Калачи», «Жницы» и др.). Идиллии Шимоновича пользовались большой популярностью и вызывали много подражаний. Наиболее значительным его последователем был Ян Гавиньский. В дальнейшем этот жанр развивался в русле барокко, отзвуки которого появляются уже в идиллиях Шимоновича.

Переплетение эстетических тенденций Возрождения и барокко характерно и для литературной теории переходного периода. В тех школах, которые до 50-х годов XVII в. еще находились в ведении сторонников Реформации (кальвинистов, лютеран, ариан), по-прежнему сильное воздействие оказывали эстетические концепции западноевропейского Возрождения. Значительное влияние в этом отношении имели ариане — «Польские братья», как наиболее радикальное и рационалистическое течение польской Реформации, отделившееся от кальвинизма (1562). В отстаивании ренессансной поэтики особая роль принадлежала школам обосновавшихся в Польше «Чешских братьев» и их идейному вождю — гуманисту Я. А. Коменскому, который, однако, не избежал барочных влияний. Ведущую роль ренессансная теория сохранила также в академиях — Краковской, Виленской и Замойской. Взаимопроникновение ренессансных и барочных тенденций отражено в воззрениях видного ученого и поэта Мачея Казимежа Сарбевского, снискавшего европейскую славу «христианского Горация». Иезуит, доктор философии и теологии, впоследствии профессор Виленской академии и придворный проповедник короля Владислава IV, М. К. Сарбевский (Сарбевиус, 1595—1640) был автором известной поэтики, написанной на латинском языке, по-видимому, между 1619 и 1626 гг. Концепция Сарбевского вызвала оживленную полемику среди европейских ученых и оставила след в европейской мысли того времени. Традиции Аристотеля (философско-познавательный характер поэзии, универсальность отображаемых ею истин) переплетаются у Сарбевского, а нередко и вступают в противоречие с идеями, идущими от Платона, связанными с представлениями о созидающем характере поэзии, независимой от реальности, о творческой роли поэта-первооткрывателя. Последнее уже шло вразрез с идеологической доктриной иезуитов, постулировавших подражательно-отображающую функцию искусства. Сарбевский также отстаивал лирику, отвергаемую иезуитами как недопустимое обнажение «греховных» чувств и устремлений. Если в оценке и классификации поэтических родов и жанров Сарбевский в основном выступает как продолжатель ренессансной теории, то его рассуждения о поэтической идее, о художественном видении более характерны для барочных представлений (теория противоречия в гармонии, преодолеваемого и уравновешиваемого творческой изобретательностью поэта, достигающего в результате эффект неожиданности, которая приводит читателя в изумление, вызывает восхищение и восторг). В то же время пальму первенства в эпике Сарбевский отдает Вергилию и Гомеру (идеал ренессансных поэтов), что противоречит и доктрине его ордена, отвергающего «языческое» искусство (впрочем, в другом месте Сарбевский утверждает, что только христианин может быть истинным поэтом). Нарушая старые традиции европейских поэтик, Сарбевский в качестве примеров использует образцы для подражания не только античной литературы. Знаменательно, что Я. Кохановского он ставит выше Петрарки, Марино и даже своего любимого Ронсара, утверждая, что в некоторых творениях поэт польского Возрождения достигает высот Горация.