Марк Твен

В стиле позднего Марка Твена появляется большая, чем раньше, глубина, определенность и прямота суждений.

Твен острее, чем прежде, ощущает огромное противоречие между широкими возможностями для демократического развития своей страны и теми реакционными формами «проклятой цивилизации», которые установились в США.

С этого, собственно, и начинается политическая сатира Марка Твена. Если раньше у Твена преобладали формы социальной сатиры, то теперь отчетливо проступает гневное неприятие Твеном политической системы, которая довела Америку Линкольна до положения «Соединенных Линчующих Штатов».

Так, в «Письме ангела-хранителя» Марк Твен показал бесчеловечную, звериную маску одного из бизнесменов — «самой скаредной гадины на земле», — смыслом существования которого является выколачивание прибылей и «делание» денег; в «Человеке, совратившем Гедлиберг» изображена уже целая буржуазная группа, готовая ради денег на любую мерзость, причем эти люди продолжают оставаться политическими руководителями города. Еще дальше идет Твен-сатирик в памфлетах. Сорвав пелену с глаз «несведущих» сограждан, Твен заставляет их увидеть позор целой нации.

Теперь, когда юмор и сатира Твена обращены не к отдельным, частным явлениям жизни, а к ее основам, изменяется характер комического у Твена.

Раньше его юмор был адресован не только врагам, но и друзьям. И когда Твен обращался к последним, то в юморе были и мягкость и лиризм; такой юмор хотя и задевал за живое, но и доставлял радость, бодрил, придавал смелости. Этот юмор вызывал реакцию, о которой Твен мог говорить: «Я изливался смехом сорок дней и сорок ночей», «сотрясался в экстазе нежного смеха» («Первая встреча с Артимесом Уордом»); «такой смех был деньгами в кармане человека, потому что уничтожал начисто докторские рецепты» («Приключения Тома Сойера»).

Но уже в «Янки при дворе короля Артура» пролетают «молнии смеха», а в «Жанне д'Арк» Ла Гир смеется так, что голова рассказчика «раскололась от нечеловеческого смеха».

У позднего Марка Твена такое же представление о смехе, как, например, у замечательных русских сатириков. Н. В.Гоголь говорил о «могучей силе» смеха [571]. М. Е. Салтыков называл смех «оружием». «Это оружие очень сильное, — писал он, — ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех» [572].

Марк Твен в «Таинственном незнакомце» говорит: «Единственное действительно эффективное оружие — смех…» [573] Осмеяние, в сочетании с негодованием и обличением, делает сатирический удар могучим, беспощадным. Вот почему Твен в своих памфлетах так часто пользуется высшей степенью иронии — сарказмом; то есть таким приемом, когда под словами, выражающими положительную оценку, скрывается прямо противоположный, насмешливый, порицающий смысл с оттенком гнева и негодования.

Почти все названия поздних рассказов, памфлетов, статей Марка Твена саркастичны. «Человек, совративший Гедлиберг» — название рассказа об аморализме «девятнадцати отцов города»; никакой чужеземец не может их развратить, потому что они уже развращены; «Человеку, ходящему во тьме» — с таким названием сатирик обращается не к народам колоний, которых так окрестили американские миссионеры, а к политически слепым своим согражданам, рассказывает им правду об американском империализме; «В защиту генерала Фанстона»- так назван рассказ, который является одним из самых грозных и беспощадно язвительных обвинений, выдвинутых Твеном против американской военщины; «Военная молитва» — это изуверская, поистине каннибальская просьба человекоубийц о «ниспослании» победы оружию агрессоров; «Соединенные Линчующие Штаты» — вершина саркастического искусства Марка Твена, — в названии дана глубокая, уничтожающая ирония.

Саркастичны определения в поздних рассказах и памфлетах Марка Твена, для которых сатирик часто прибегает к афоризмам. «Шум ничего не доказывает: иная курица снесет яйцо, а кудахчет так, будто снесла целую планету»; «небеса для климата, а ад — для общества»; «если сомневаетесь — говорите правду»; «избирательный бюллетень — единственный вид товара, которым можно торговать без патента»; «всякий раз, когда закрываются школы — строятся тюрьмы… это все равно, что кормить собаку ее собственным хвостом»; «не существует никакой особой породы преступников, за исключением членов конгресса США»; «любите имущество своего соседа, как свое собственное»; «хватайте, что можете, держите, что взяли».

Афористичность стиля в сатире Твена требовала от писателя большой языковой точности. Он сам определил характер своих афоризмов: «минимум слов, максимум смысла». Афоризм у Твена — это форма самого доходчивого и запоминающегося разговора с читателем. Это те его крылатые слова, которые «молниями опоясывали мир», по выражению современников Твена. Сатирический афоризм врезался в память, был емким, выявлял скрытую сущность явления.

Саркастичны ситуации в памфлетах Твена. Американцы идут в Китай «цивилизовать» китайцев и спасти их «от тьмы язычества», а в самой «цивилизованной» «христианской» Америке пылают костры линчевателей, мрачные отсветы которых видит весь мир. Миссионеры, обучающие «ходящих во тьме» «милосердию» и «всепрощению», сначала грабят непокорных китайцев «в тринадцатикратном размере», а потом снимают с них головы. Монополистическая «лавочка» «Дары цивилизации» предлагает свой товар в красивой упаковке, а житель колонии за него должен расплачиваться «слезами, кровью, землей и свободой».

Сарказм присутствует и в сатирических типах, обрисованных Твеном. Миллиардер Рокфеллер, проповедующий с кафедры воскресной школы идеи бессребреничества, — это готовый сатирический гротеск, выхваченный опытной рукою писателя из гущи повседневной американской жизни.

В сатирическом типе у Марка Твена четко определена основная социальная или политическая сущность человека, не абстрагированная, а представленная в характере. Таковы Рокфеллер, Т. Рузвельт, Фанстон и другие.

Есть еще одна заметная черта в сатирических типах Твена: это не просто рядом поставленные портреты, а преемственно эволюционирующие художественные образы.

Так, в «Письме ангела-хранителя» Твен раскрыл «душу» Эндрью Ленгдона в общении с небесами. В «Человеке, развратившем Гедлиберг», «отцы города» — точная копия с Эндрью Ленгдона по своей социальной сути — показаны уже в их убийственном воздействии на окружающих людей: они носители смертельной заразы (жажда обогащения), губители чести, совести и жизни других людей; но действуют они лишь в пределах одного города. В поздних памфлетах Твена Ленгдоны и Гаркнесы выходят на мировую арену — сеют гибель и смерть в колониях; Рузвельты — их слуги.

Сатирические образы Твена — звенья одной цепи, они историчны. В них писатель запечатлевает развитие стяжательского начала в жизни и общественном поведении собственника конца XIX века. «Хватайте, что можете, держите, что взяли» — лозунг этот начертан на знамени империалистов всего мира, шагающих в мрачной процессии, изображающей будущее XX века.

С помощью сатирических типов, сатирических ситуаций, картин, афористических «крылатых» выражений Марк Твен старался осмыслить закономерность в развитии буржуазного американского общества. Многообразие сатирических средств как средств художественной выразительности необходимо Марку Твену для общей и главной задачи в его позднем творчестве: показать банкротство политической системы частнособственнического государства.

Заключение

Марк Твен принадлежит к той плеяде критических реалистов в мировой литературе, которые появляются тогда, когда у людей XIX века рождается потребность «взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения» [574].

Выдающийся сатирик, Твен изучал жизнь своей родины на протяжении полустолетия и пришел к уничтожающему выводу: «Великая республика сгнила до самого сердца» [575].