Воспитание чувств

Но, продолжая вслух свои размышления, молвила:

– Я же не стесняю его! Ему незачем было лгать.

– Разумеется, – сказал Фредерик. – Наверно, всему виной его привычки, он просто не подумал, и, может быть, в делах более важных…

– Что же, по-вашему, может быть более важного?

– Да ничего!

Фредерик наклонился с покорной улыбкой.

– Арну все же обладает некоторыми достоинствами; он любит своих детей.

– Ах! И делает все, чтобы их разорить!

– Причиной тому его нрав, слишком общительный; ведь в сущности он же добрый малый.

Она воскликнула:

– А что это значит – добрый малый?

Так он защищал его в выражениях самых неопределенных, какие только мог найти, и, хотя и сочувствовал ей, в глубине души радовался, блаженствовал. Из мести или из потребности в любви она устремится к нему. Надежды, непомерно возрастая, укрепляли его любовь.

Еще никогда не казалась она ему столь очаровательной, столь беспредельно прекрасной. Временами грудь ее вздымалась; ее неподвижные расширенные глаза словно были прикованы к видению, возникшему перед ее духовным взором, а губы оставались полуоткрыты, как бы для того, чтобы душа могла покинуть тело. Порою она крепко прижимала к ним носовой платок. Фредерик хотел бы быть этим кусочком батиста, насквозь пропитанным слезами. Он невольно смотрел на постель в глубине алькова, рисуя в своем воображении ее голову, лежащую на подушках, и так отчетливо видел ее, что должен был сдержаться, иначе он бы сжал ее в своих объятиях. Г-жа Арну закрыла глаза, успокоенная, обессиленная. Тогда он подошел к ней ближе и, наклонившись, жадно стал вглядываться в ее лицо. В коридоре раздался звук шагов, это вернулся муж. Они услышали, как он затворил дверь в свою спальню. Фредерик знаком спросил, не должен ли он пойти туда.

Она тоже знаком ответила ему: «да», и этот немой обмен мыслями был словно соглашением, началом любовной связи.

Арну, собираясь ложиться спать, снимал сюртук.

– Ну, как она?

– О! Лучше! – сказал Фредерик. – Это пройдет!

Но Арну был огорчен.

– Вы ее не знаете! Теперь у нее разыгрались нервы!.. Дурак приказчик! Вот что значит быть слишком добрым! Если бы я не дарил Розанетте эту проклятую шаль!

– Не жалейте! Она вам как нельзя более благодарна!

– Вы думаете?

Фредерик в этом не сомневался. Доказательство – то, что она дала отставку старику Удри.

– Ах! Милая крошка!

И в порыве умиления Арну уже хотел бежать к ней.

– Да не стоит! Я только что от нее! Она больна!

– Тем более!

Он быстро опять надел сюртук и взял подсвечник. Фредерик проклинал себя за эту глупость и стал втолковывать Арну, что нынешний вечер он из приличия должен остаться дома с женой. Нельзя ее оставить одну, это было бы очень дурно.

– Говорю вам откровенно; это будет лишь во вред! Дело там совсем не к спеху! Пойдете завтра! Ну, сделайте это для меня.

Арну поставил подсвечник и сказал:

– Вы добрый!

III

С той поры для Фредерика началось жалкое существование. Он сделался приживальщиком в этом доме.

Если