Хроника царствования Карла IX

ушили. Вам известно, что со мной шутки плохи. Готовьте вертела, все остальное я беру на себя.

Тут он подошел к эльзасскому монаху.

- Эй, отец! - сказал он. - Видите этих двух птиц? Ну так вот, сделайте милость - окрестите их.

Монах от изумления подался назад, другой монах закрыл молитвенник, а тетушка Маргарита разразилась бранью.

- Окрестить? - переспросил монах.

- Да, отец. Я буду крестным отцом, а вот эта самая Марго - крестной матерью. Имена своим крестницам я хочу дать такие: вот эта будет Форель, а эта - Макрель. Имена красивые.

- Окрестить кур? - вскричал монах и залился хохотом.

- А чтоб вас, отец! Ну да, окрестить! Скорей за дело!

- Ах ты, срамник! - возопила Маргарита. - Ты думаешь, я тебе позволю такие штуки вытворять у меня в доме? Крестить птиц! Да ты что, на жидовский шабаш явился?

- Уберите от меня эту горластую, - сказал своим товарищам Буа-Дофен. - А вы, отец, сумеете прочитать имя оружейника, который сделал мой клинок?

Он поднес кинжал к самому носу старого монаха.

Тут молодой монах вскочил, но, должно быть, благоразумно решив набраться терпения, сейчас же сел на место.

- Как я буду, сын мой, крестить живность?

- Да это проще простого, черт побери! Так же точно, как вы крестите нас, рождающихся от женщин. Покропите им слегка головки и скажите: "Нарекаю тебя Форелией, а тебя Макрелией". Только скажите это на своем тарабарском языке. Итак, милейший, принесите стакан воды, а вы - шляпы долой, чтобы все было честь честью. Ну, господи благослови!

Ко всеобщему изумлению, старый францисканец сходил за водой, покропил курам головы и невнятной скороговоркой прочитал что-то вроде молитвы. Кончалась она словами: "Нарекаю тебя Форелией, а тебя Макрелией". Потом сел на свое место и, как ни в чем не бывало, преспокойно начал перебирать четки.

Тетушка Маргарита онемела от удивления. Буа-Дофен ликовал.

- Слышь, Марго, - сказал он и бросил ей кур, - приготовь нам форель и макрель - это будет превкусное постное блюдо.

Маргарита, несмотря на крестины, продолжала стоять на том, что это пища не христианская. Только после того как разбойники пригрозили ей короткой расправой, осмелилась она посадить на вертел новонареченных рыб.

А Буа-Дофен и его товарищи бражничали, пили за здоровье друг друга, драли глотку.

- Эй, вы! - заорал Буа-Дофен и, требуя тишины, грохнул кулаком по столу. - Предлагаю выпить за здоровье его святейшества папы и за гибель всех гугенотов. Клобучники и тетка Марго должны выпить с нами.

Три его товарища шумно выразили одобрение.

Буа-Дофен, слегка пошатываясь, встал, - он был уже сильно на взводе, - и налил стакан вина молодому монаху.

- Ну-с, ваше преподобие, - сказал он, - за нашего здоровейшего святца... Ох, я оговорился!.. За здоровье нашего святейшего отца и за гибель...

- Я после трапезы не пью, - холодно заметил молодой монах.

- Нет, вы, прах вас побери, выпьете, а не то будь я неладен, если вы не дадите отчета, почему вы не желаете пить!

Сказавши это,