Хроника царствования Карла IX

а ли моя яичница.

Напоминание насчет молитвы повергло обоих монахов в еще пущее замешательство. Младший сказал старшему:

- Читайте вы. Вы старше меня, вам эта честь и подобает.

- Нет, что вы! Вы пришли раньше меня - вы и читайте.

- Нет, уж лучше вы.

- Увольте.

- Не могу.

- Что мне с ними делать? Ведь так яичница простынет! - всполошилась тетушка Маргарита. - Свет еще не видел таких церемонных францисканцев. Ну, пусть старший прочтет предобеденную, а младший - благодарственную...

- Я умею читать молитву перед обедом только на своем родном языке, - объявил старший монах.

Молодой, казалось, удивился и искоса поглядел на своего сотрапезника. Между тем старик, молитвенно сложив руки, забормотал себе в капюшон какие-то непонятные слова. Потом сел на свое место и, даром времени не теряя, мигом уплел три четверти яичницы и осушил бутылку вина. Его товарищ, уткнув нос в тарелку, открывал рот только перед тем, как что-нибудь в него положить. Покончив с яичницей, он встал, сложил руки и, запинаясь, пробубнил скороговоркой несколько латинских слов, последними из которых были: Et beata viscera virginis Mariae [И благословенно чрево девы Марии (лат.).]. Тетушка Маргарита только эти слова и разобрала.

- Прости, господи, мое прегрешение, уж больно несуразную благодарственную молитву вы прочитали, отец мой! Наш священник, помнится, не так ее читает.

- Так читают в нашей обители, - возразил молодой францисканец.

- Когда барка придет? - спросил другой.

- Потерпите еще немного - должна скоро прийти, - отвечала тетушка Маргарита.

Молодому иноку этот разговор, видимо, не понравился, - сделать же какое-либо замечание по этому поводу он не решился и, взяв молитвенник, весь ушел в чтение.

Эльзасец между тем, повернувшись спиной к товарищу, перебирал четки и беззвучно шевелил губами.

"Сроду не видала я таких чудных, таких несловоохотливых монахов", - подумала тетушка Маргарита и села за прялку.

С четверть часа тишину нарушало лишь жужжание прялки, как вдруг в кабачок вошли четверо вооруженных людей пренеприятной наружности. При виде монахов они только чуть дотронулись до своих шляп. Один из них, поздоровавшись с Маргаритой и назвав ее попросту "Марго", потребовал прежде всего вина и обед чтобы живо был на столе, а то, мол, у него глотка мохом поросла - давненько челюстями не двигал.

- Вина, вина! - заворчала тетушка Маргарита. - Спросить вина всякий сумеет, господин Буа-Дофен. А платить вы за него будете? Жером Кредит, было бы вам известно, на том свете. А вы должны мне за вино, за обеды да за ужины шесть экю с лишком, - это так же верно, как то, что я честная женщина.

- И то и другое справедливо, - со смехом подтвердил Буа-Дофен. - Стало быть, я должен вам, дорогая Марго, всего-навсего два экю, и больше ни денье. (Он выразился сильнее.)

- Иисусе, Мария! Разве так можно?..

- Ну, ну, хрычовочка, не вопи! Шесть экю так шесть экю. Я тебе их уплачу, Марготон, вместе с тем, что мы здесь истратим сегодня. Карман у меня