РЕЛИГИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

Мы должны разъяснить массам, что мы начали бой за подлинную правду и свет и вытекающие отсюда правила поведения, но мы должны не только выпустить, как, например, сделала буржуазия, моральный учебник для борьбы с катехизисом духовенства, — это пошлятина, это скучно, и за ним никакой силы не стоит, — а мы должны не только противопоставить свои нормы, но на практике показать, как проникновение новых норм в жизнь, коллективное сотрудничество изменяет человека, внушает героизм, поднимает на более высокую ступень развития. Все это нужно показать практически, и это очень важная сторона борьбы с религией. Необходимо, чтобы каждый крестьянин, который знает коммунистов, сказал: «Да разве можно сравнить то, как живет он — коммунист — и как живут попы и верующие».

Искусство есть огромная сила в этом отношении в смысле воздействия на чувство. Все религии, все церкви применяют эстетические методы для того, чтобы определенно настраивать человека, чтобы, удовлетворяя все его эстетические потребности, приманивать к себе и таким образом завлекать в свою религиозную мышеловку. Но искусство существует в творческом выражении основной сути, основных эмоций, основного воззрения на жизнь тех или иных социальных групп. У нас величайшая в этом отношении внутренняя жизнь с огромным тонусом и энтузиазмом. Легче, чем где–либо, у нас может возникать настоящее яркое искусство, потрясающее каждого.

Здесь говорилось о том, что в этом отношении у нас мало сделано. Да, еще молод класс пролетариата. Думаете ли вы, что чужими руками, руками попутчиков можно это сделать? Это можно отчасти, и поэтому нельзя ждать быстрого прогресса, но нужно обратить сугубое внимание и произвести организующую работу, чтобы поскорее собрать таких художников и поскорее, может быть, устроить свой собственный центр привлечения этим, насыщенным высоким чувством, искусством.

Должны ли мы религиозным праздникам противопоставлять свои? Как мы понимаем наши праздники? Это — яркое движение, когда мы смотрим назад и вперед, собираемся и намечаем пути. Праздники нужно построить так, чтобы каждый мог вспоминать об этом, как о такой купели, к которую он окунался, где он соприкасался своим сердцем с сердцем масс.

Все эти методы борьбы должны быть перенесены нами и в школу, и здесь нам нужно, хотя в нашей программе есть элементы антирелигиозных наук, сконцентрировать работу. У нас есть много учителей, которые говорят, что если они преподают естествознание, то бог сам собой отпадает. Не только общественники, но и естественники должны вести борьбу против религии. При всяком удобном случае, когда объясняется ученику какое–нибудь явление природы, учитель должен сказать и объяснить, что то, что говорит религия, является глупостью и темнотой, которые держат в своей власти миллионы людей.

Если учеба имеет громадное значение в школе, то в школе нужно осуществлять и моральное воспитание людей, создавать начало коллективной жизни, воспитывать чувство принадлежности к своему великому классу, воспитывать путем общеполезного труда и участием в работе и праздниках нашего общества. Конечно, здесь больше, чем где бы то ни было, имеет значение художественное воспитание. Надо Помнить, что художественное воспитание в нашей школе не должно быть воспитанием талантливых художников или воспитанием вкуса и уменья наслаждаться природой. Наше художественное воспитание — социальное воспитание нового человека убедительными и сильно действующими средствами, как–то: искусство, литература, театр, живопись, плакаты с картинами и т. д., — все это должно быть привлечено, потому что действует не только на разум, на самую интеллектуальную часть природы, но и на весь организм […].

ИСКУССТВО И РЕЛИГИЯ

Религия очень тесно связана с искусством. Во–первых, при самом возникновении своем, можно сказать, у самой колыбели своей религия владела искусством. Есть даже теория (мы считаем ее весьма односторонней), которая доказывает, что самое происхождение искусства религиозно. Во–вторых, религия в течение всего своего существования широко пользовалась искусством как орудием воздействия на человеческое сознание, как орудием укрепления своей власти над людьми.

Почему же религия прибегала к искусству? Что видела в искусстве такого, что помогало ей удерживать массы под своим влиянием?

Я сказал, что существует теория, которая предполагает, что искусство обязано своим происхождением религии. Согласно этой теории изображения крестов, кружков, животных на первобытных рисунках носили религиозный характер и предметы эти были изображаемы с целями колдовскими. Действительно, присматриваясь к искусству современных дикарей, мы находим там много подтверждений этой теории, например в разного рода хороводных танцах с изображением диких животных, что особенно развито у охотничьих племен и чего нет у народов — скотоводов и земледельцев, танцы которых носят уже другой характер.

В разных местах земного шара — в Австралии, на дальнем Севере и в Бразилии — мы встречаем очень широкое распространение общественного танца. Племя собирается на какой–нибудь площади или поляне, женщины бьют в ударные инструменты, и мужчины танцуют.

Иногда все они надевают шкуры животных, иногда же выделяют нескольких человек, особенно умело изображающих то животное, на какое они имеют в виду охотиться. Путешественники описывают, что подражание производится с большим искусством.

Такие танцы совершаются, когда охота плоха, когда чувствуется недостаток в дичи и у дикаря имеется горячее желание, чтобы ее было побольше.

Дикарь думает, что достаточно изобразить бизона, чтобы таковой неизбежно появился.

Это так называемое магическое мышление. Мы находим его, на известной ступени развития, у всех народов.

Например, от людей древнекаменного века сохранилась в их пещерах–жилищах живопись, которой они, при свете костров, расписывали стены своих пещер, с необыкновенной точностью и живостью воспроизводя животных, служащих предметом их охоты. Все эти изображения заставляют думать, что дилювиальный человек, первобытный художник воображал, будто, делая изображения животных, он тем самым привлекает их к себе. Вот почему у охотничьих племен изображения животных играют особенно большую роль, а человек воспроизводится сравнительно редко.

Перейдем к различного рода орнаментам–украшениям. Если вдуматься в них хорошенько, можно увидеть, что эти украшения есть упрощенные изображения какого–нибудь животного или растения. Например, вам хорошо знакомы изображения различного рода петушков в резьбе на крестьянских постройках. Сначала эти изображения имели вид настоящих петухов, затем с течением времени линии удлинялись, изображение теряло свою близость к действительности и переходило в фантастику. Если вы возьмете персидский ковер, затем туркестанский и. т. д., то вы можете проследить, как, начиная от персидского ковра через туркестанский, дагестанский и наконец украинский, одни и те же изображения меняются и от реалистических изображений переходят к фантастике, затемняющей первоначальное происхождение рисунка. Если перед вами повесить все эти ковры подряд, то, пройдя вдоль их, вы убедитесь в том, как рисунок постепенно упрощается, все больше и больше теряя сходство с изображаемым объектом. Но как бы ни был фантастичен рисунок, в основе его лежит образ, взятый из действительности. Относительно одежды и утвари можно думать, что украшения на них также имели магический характер, со временем исчезнувший.

Искусство у первобытных народов имело в очень сильной степени колдовской элемент; изображалось преимущественно животное, на которое охотилось племя, или, особенно часто, тотемное животное, которое считалось покровителем племени. Но искусство, как таковое, само по себе и без всяких магических потребностей также свойственно человеку даже на ранних ступенях его развития.