К ВОПРОСУ О ВЛИЯНИИ ПРОТЕСТАНТСКОЙ этики НА ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЕВРОПЫ И РОССИИ

Не вдаваясь в теологические особенности доктрины о предопределении, которую связывают с именем Ж. Кальвина [4] , заметим, что по сути, своей она явилась мощным толчком для продвижения и укоренения особого рода трудовой этики в умах и сердцах верующих протестантов. Основной необходимостью, с которой сталкивался верующий «предопределенный ко спасению» — была необходимость иметь свидетельство или знак этой избранности. Что может явиться таким знаком? Внутреннее свидетельство, как говорили об этом некоторые кальвинисты? Да! Но, как это может проявляться вовне, то есть видимым образом? Таким знаком, как и в вопросе с Beruf , является успешный труд и прибыль, которую «избранный» получает от него! Успешный труд, как свидетельство о спасении, — что может выступить большим мотивом трудиться для верующего? При этом «каждый день верующий член незримой Божьей Церкви должен спрашивать себя: «Избран ли я?» — и отвечать: «Да, я делаю угодное Богу — ergo, я избран». Это — декартовское cogito ergo sum, перенесенное в этическую сферу» [8, с.616; S115]. Постоянная необходимость доказывать свое избранничество возводит труд в систему. Такая система будет настолько успешной (а значит и прибыльной, и спасительной), насколько рационально будет выстроен труд. Однако получаемая от труда прибыль, если и является источником удовлетворения, так только удовлетворения духовного («я спасен»), а не материального («ух, заживем»). Это приводит к еще одному «постулату» веберовской «Протестантской этики» — мирскому аскетизму.