Уравнение Шекспира, или «Гамлет», которго мы не читали

Что касается очередности ударов, то по Шекспиру первый удар нанес Цезарю Кассий, а не Брут. И это важное замечание – оно помогает нам разобраться со смертью Полония в «Гамлете», или, хотя бы заподозрить того, кто на самом деле виновен в его смерти.

Племянник Уильяма Сэсила очень не любил своего дядю за то, что тот, несмотря на все просьбы и мольбы, пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему, Фрэнсису сделать карьеру при дворе. Фрэнсис не любил своего двоюродного брата Роберта Сэсила за то, что тот сделал эту самую карьеру. Фрэнсис поставил на Эссекса, но после его падения переметнулся на сторону бывших противников.

Так кто же убил Полония в «Гамлете», если Цезаря в «Цезаре» убил Кассий (нанес первый удар)? Несмотря на разные имена и разные пьесы, герой в интертексте – один. Но – сделаем вид, что топчемся в нерешительности. Ответ уже не так важен. Главное – путь к нему, который мы проделали.

И все-таки, теперь мы можем утверждать, что Полоний изображал Юлия Цезаря не только на студенческой сцене. Он играл короля при дворе – и был убит (отравлен?) как император Клавдий.

Однако в этой неожиданной, но заманчивой и многое объясняющей версии есть одно затруднение, которое, кажется, сводит на нет всю нашу изобретательность. Как это ни печально для автора данного расследования, но король продолжает жить после смерти Полония. Именно король допытывается у Гамлета, где Полоний, и Гамлет отвечает, что на небесах. Рассмотрим еще один «царственный» вариант, на который намекают слова Гамлета «Прощайте, дорогая мать», обращенные к королю.

Имя Клавдий в пьесе появляется только в редакции 1604 года – и только один раз. Стоит ли уделять ему так много внимания? Думаю, стоит, – хотя бы ради полноты исследования. Тем более что с этим именем, оказывается, можно связать и нашу королеву.

Кроме императора Клавдия, о котором мы уже знаем, есть и другие кандидаты. Например, был еще Клавдий II, о котором мы помним в связи с праздником св. Валентина. Император издал указ о запрете на свадьбы и помолвки, когда у него возникли проблемы с набором солдат в армию. Священник Валентин тайно венчал влюбленных, за что и поплатился – был казнен 14 февраля. В «Гамлете» к этим событиям отсылает песенка Офелии «Назавтра Валентинов день...». В реальной жизни можно найти параллель с поступками Елизаветы, которая очень гневалась, когда ее фавориты и просто приближенные мужчины женились без ее ведома (Роберт Дадли, граф Эссекс, граф Саутгемптон, Уолтер Рэли и др.). Это первый, пока слабый намек на связь имени Клавдий с королевой Елизаветой.

Есть и второй, более сильный, который содержится в овидиевских «Фастах» (книга 4). Овидий (любимый и наиболее цитируемый Шекспиром античный автор) пишет:

Клавдия Квинт свой род выводила от древнего Клавса,

Был ее облик и вид знатности рода под стать.

И непорочна была, хоть порочной слыла: оскорбляли

Сплетни ее и во всех мнимых винили грехах.

Эта самая Клавдия Квинт (Пятая – почти Queen) попросила у богини о принародном чуде в доказательство ее непорочности, и та помогла ей – слегка потянув за канат, Клавдия сдвинула застрявшую в обмелевшей реке ладью. Таким образом, информация, заключенная в имени Клавдий, может указывать и на «девственницу» Елизавету, легко ведущую корабль своей страны, наказывающую при всей своей заявленной девственности неверных ей мужчин.

Что касается «заключенной» в имени хромоте, то королева с 1570 года страдала болезнью ног и хромала, что не скрывают исторические источники.

Здесь самое время еще раз вспомнить о той ремарке, объявляющей появление королевской четы. Enter Claudius, King of Denmarke, Gertradt he Queene. На самом деле, королеву зовут не таким трудным именем Gertradt. Просто в выражении Gertrad the Queene допущена – или предусмотрена? – опечатка: определенный артикль the разделен таким образом, что у королевы Gertrad появилась лишняя буква (t) и мужские признаки (he). Тут можно вспомнить присказку, ходившую во времена правления Джеймса I, короля-гомосексуалиста: «Елизавета была нашим королем, Джеймс стал нашей королевой».

Однако, не столь важно искажение имени королевы, – интереснее этот определенный артикль, который проставлен только перед королевой и легализует в монаршей чете только королеву, а неопределенный король Клавдий превращается лишь в титул, становится политическим телом, абстрактным носителем властных полномочий, тем самым государством, за которым, по ее словам, и была «замужем» королева Елизавета.

Конечно, имея на руках такие слабые доказательства, я не могу настаивать на своей точке зрения. Тому, кто приведет более убедительную версию, Шекспир скажет «спасибо» – все же автор творил для того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь понял то, что он зашифровал.

VII. ЛАЭРТ И ОФЕЛИЯ – ПОДОБИЕ ПРАВДОПОДОБИЯ

У нас осталось два главных героя, которым нужно подыскать прототипы. Лаэрт и Офелия, брат с сестрой, дети Полония по версии Горацио. В прозе, как нам показалось, они представлены любовниками. Парадоксальная ситуация – сведений об этой паре очень мало, но именно эта нехватка информации позволяет очень быстро подобрать для них реальных кандидатов. Однако, это обманчивая легкость. На самом деле Лаэрт и Офелия – едва ли не самые трудные персонажи в смысле их идентификации. В этом великом произведении двоится почти каждый герой, и мы не будем так доверчивы. Рассмотрим обе гипотезы, которые приходят на ум при сравнении пьесы и реальности.

Начнем с той, которая кажется наиболее вероятной. Кажется, Лаэрт определен в прозе достаточно точно. Характеристика, данная ему Офелией, представляет собой перечень конкретных признаков. По ее словам Лаэрт – фальшивый Стюарт, укравший дочь своего хозяина, человек, склонный к гомосексуализму, носящий траву руту как геральдический знак.

На первый взгляд, этого более чем достаточно, чтобы соединить Лаэрта с графом Ратлендом. Имена типа и прототипа анаграмматически схожи – Laertes и Rutland; в первой редакции его имя Leartes (искусник) – а Ратленд был Master of Art (магистр искусств) двух университетов. Граф имел склонность к гомосексуализму и страдал от приобретенного сифилиса; он был назначен Управляющим Шервудского леса (Steward of Sherwood Forest).

Кстати, слова Офелии про фальшивого Стюарта (false Steward) А. Смирнов комментирует в шекспировском 8-томнике так: «Это лживый дворецкий...» – намек на какую-то балладу». На самом деле Офелия вспоминает о том, как началась династия Стюартов. В XIV веке в Шотландии правили Брюсы (BRAOSE, BREAUX, или BRUS – почти BRASSE!), и последним королем этой династии стал Давид II, сын Роберта I. Дочь Роберта Маргери вышла замуж за Уолтера Стюарта, 6-го Высшего Блюстителя Шотландии (Walter the Stewart, 6th High Steward of Scotland) – должность была такая, постепенно ставшая фамилией, поскольку передавалась по наследству. Именно сын Уолтера Стюарта и Маргери Брюс стал после смерти Давида II в 1371 году королем Шотландии Робертом II Стюартом.

Титул графа Rutland (какова бы ни была его истинная этимология) может быть представлен как земля руты (Ruta + land), и, наконец, граф женился на Елизавете Сидни, дочери Филипа Сидни и Фрэнсис Уолсингем и падчерице Роберта Эссекса. Филипа многие называют тайным сыном Елизаветы от испанского короля, который и стал его крестным отцом (между прочим, портретное сходство Филипа Сидни и Елизаветы Тюдор поразительное). К этой женитьбе относятся слова Офелии о геральдической траве руте – «для тебя и немного для меня» – Елизавета Сидни стала графиней Ратленд осенью 1599 года. Нелишне добавить, что Ратленд свидетельствовал в суде (triall) против Эссекса, и поединок Гамлет-Лаэрт, на который вызывает Гамлета Острик, есть отголосок этого суда и предательства (тот самый отравленный клинок Лаэрта).