Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека
Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека читать книгу онлайн
Первая книга трилогии посвящена исследованию социальных терминов Древней Руси. Описаны термины родства, социальных и бытовых отношений, сложившиеся на Руси в течение нескольких веков. На изменении содержательного смысла слов показано преобразование общественной среды существования, отраженное в сознании средневекового человека. Понятия народа, государства, общества, многочисленные формы выражения дружеских, соседских или враждебных связей, отношение к миру, стране и земле, представление о жизни, болезни и смерти, оценка человека, людей и народов по их принадлежности - все это показано на материале древнерусских источников и в связи с классическими работами по истории восточных славян. Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся историей русского слова.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Справедливо говорит Д. Ангелов, что слово языкъ равнозначно не слову страна, а народъ (народ выделяется как единое целое прежде всего по общности языка); слово народъ обозначает множество, собранное воедино и определяемое по территории, а не по роду (рождению), потому что, обозначая общность по рождению, слово народъ, в свою очередь, было связано со словом родъ. Племя в таком случае обозначает тот же «народ», но не по территориальному своему единству, тот же «род», но не по общности происхождения, тот же «язык», но не по сходству языка, а по этническим и культурным признакам, которые сложились и народной среде и передаются от поколения к поколению. Можно добавить, что одна из основных характеристик древнего народа – языковая – сложилась под непосредственным воздействием христианства, но также в тяжких испытаниях, которые перенес русский народ в XIII в. Уже Иларион (в середине XI в.) недвусмысленно сказал, развивая евангельский образ, что «ново учение, новы мҍхы, новы языкы» (Иларион, с. 180б) следует понимать как новую веру. Даже в апокрифах определенно говорится о том, что идет православный «сквозе языки незнаемы, иже закона не знають» (Пов. Тирон., с. 94), и вообще «языки поганыя не вҍдуща бога» (Пост, с. 7). Потому эти народы и называются язычники, что не знают веры; если речь заходит о простом различии языков, употребляют слово иноязычники (Иларион, с. 178а; Ответы Ио., с. 12; и др.). Уважение к языку как носителю мысли и важной информации настолько велико, что простого различия речи недостаточно для создания нового смысла слова, необходимы важные идеологические оправдания для выражения вновь найденного поворота мысли. Общность языка становится общностью веры: люди понимают друг друга.
Важно и то, что целостного представления о народе как о нации в Древней Руси еще нет. Подобно многим другим понятиям общего характера понятие о народе формируется исподволь, постепенно набирая силу в словах, указывающих на существенные, но пока еще отдельные признаки этого важного социального явления. Нет народа – нет и названия, формируется народ – появляется возможность, учитывая все новые признаки, на деле выработать идею целостного социального и этнического организма.
Еще раз об этих признаках. Род определяется по общности происхождения – в отличие от других родов; племя – по общности этнической, поскольку эта общность еще остается существенным признаком единения многих родов в эпоху Киевской Руси (не случайно летописец говорит о племенах, a не о родах). В этом не только разница в смысле слов родъ и племя, но и общая устремленность летописца к идее единения Руси. Племя становится шире рода. Народ понимается по общности территории, на которой обитают прежние роды, объединенные в племена. Наконец, и язык – самая новая характеристика, потому что после XIII в. различия в языке оказывались существенным признаком данного народа на данной территории независимо от рода-племени. Однако и в это время народъ – пока еще простое обозначение множества людей. У народа нет еще своего государства, которое объединило бы в общее целое все расходящиеся по сторонам роды и племена, языки и страны.
В каждом новом изменении социальной позиции коллектива признаки различения приходят со стороны, возникают и формируются в сложных социальных и политических условиях средневековья, но всегда корень русской жизни – «род» – остается в основе любой классификации. Родина, а не как-то иначе; родной язык, а не по-другому; русский народ до сих пор, хотя в социальных движениях ХѴ–ХѴІ вв. Древняя Русь породила три разных Руси. И только «племя» со своей многозначностью в этой раскладке особенностей никак не просматривается сегодня, может быть, потому, что этнические признаки изменялись больше всего.
Как можно судить по древнейшим текстам, а также по переводам с греческого, исконным значением слова народъ было ‘толпа, бесконечное множество, сбор(ище)’, причем это множество всегда организовано по какому-либо признаку, и прежде всего – как воинские объединения. Греческие spéira ‘когорта’, ‘сплетенная (воедино) воинская часть’ или óchlos ‘множество’, ‘(воинская) масса’, ‘толпа’, может быть, и ‘солдатская чернь’ в ранних славянских переводах передаются либо словом народъ, либо сочетанием множьство воиньства (Ягич, 1902, с. 93). Даже в достаточно позднем русском переводе XIII в. в выражении «поругая многъ народъ градный» (с. 202) многъ народъ соответствует греческому polyochlían ‘сборище черни’ (совокупное множество, нерасчлененно выражающее свое отношение к кому-либо). В переводе «Кормчей» «и годҍ бысть слово предъ вьсҍмъ народомъ» (с. 156) народъ равнозначно pléthos ‘множество’, откуда также поздние значения ‘большое войско’, ‘население’. Synagōge ‘собрание’ в разных переводах Мефодия Патарского передается сначала словом народъ, а позднее – собрание (Патарск., с. 91, 107). В переводах апокрифов, которые не подверглись умелому редактированию книжника, народъ – всегда ‘сборище’, ‘сонм’, ‘толпа’ (в совместных действиях). При этом обязательным было указание на многочисленность и однородность народной массы, все остальное уточнялось специальным определением. В «Повести о Макарии Римском»: «и на древехъ тҍхъ множество народа птиць, тмы тмами бяше» (с. 62) – птицы тоже «народ». Или: «и народъ многъ мужьска образа», т. е. толпа мужчин (Откровен. Авр., с. 42). В воинских повестях еще в начале XIII в. это значение слова понимается как основное. «Не въ мнозҍ бо народҍ есть сила!» (Александрия, с. 7) – сила не в толпе, а в организованном войске; «А гласъ его яко труба въ народҍ» (Жит. Ал. Невск., с. 2); и т. д. Это то самое значение слова народъ, которое полностью совпало с германским folk, а позднее пълкъ. Народъ – это «полк».
Слово пълкъ также значит ‘множество, толпа, собрание’: народ в целом, все люди рода, которые в нужное время составят воинскую когорту. В украинском полк – ‘стадо’, в сербском – ‘народ’ и ‘толпа’, в древнесербском – ‘войско’ и ‘лагерь’, как и в древнерусском. Войско и стан кочевого рода назывались тем же словом, что и сам род (как совокупность своих членов). Еще в XV в. князья выходили на бой со своими полками – толпой своих земляков. «А Игорева храброго пълку не крҍсити», – скорбит автор «Слова о полку Игореве»; хотя в этом месте говорится уже о воинских людях, соединенных в отряд, однако по-прежнему имеются в виду люди свои. В «Слове» существительное пълкъ многозначно: ‘люди’, ‘войско’, ‘стан’, ‘поход’, ‘бой’, даже ‘трагическое поражение’ (Сл.-справочник, вып. 4, с. 136-139). Синкретизм смысла свидетельствует в пользу древности слова в приведенном контексте: только со своим полком пошел Игорь в бой да с некоторыми вассалами, у которых также свои полки, но без поддержки русской земли. Старая родовая традиция с выходом полков печалью обернулась в степях у Каялы.
В древнерусском языке слово пълкъ стало дружинным термином (Конусов, 1941; Сороколетов, 1970). Последовательность изменений ряда его значений: ‘племя’ > ‘народ’ (‘толпа’) > ‘народное ополчение’ > ‘войско’ (т. е. народ, поднявшийся на войну) – отражает путь развития представлений русичей от рода-войска к профессиональному воинству. Специализация значений вызывает необходимость в слове-термине. «Таким образом, чрез враждебные отношения племена и языки восходили от осязательных представлений семейного быта до отвлеченных понятий о народе и человечестве» (Буслаев, 1848, с. 200). Эпоха военной демократии, когда каждый взрослый мужчина был воином, к XI в. уже миновала; слово пълкъ стало специальным термином, хотя в бытовом смысле оно долго сохраняло общую идею совокупной множественности не только лиц, но и предметов (Сороколетов, 1970, с. 45-46); отсюда народные выражения типа налетел полк девок или былинное а ты женского полку, известные не ранее, чем с XVI в. Вторичность этого значения подтверждается самим характером сочетаний. Речь идет об условном противнике, с которым предстоит бой, но самое главное, что противник этот воспринимается как совокупность лиц без выделения отдельных ее представителей. В последнем сохраняется древний смысл слова; академик Ф. И. Буслаев вообще полагал, что уже в исходном значении слова «и по производству, так же как и по употреблению, полкъ имеет значение сборища, толпы, множества» (Буслаев, 1848, с. 199). Народъ обозначает то же, что и пълкъ, но в отличие от последнего (слово пълкъ по традиции считается заимствованным у воинственных готов) народъ – свое, славянское слово; к тому же народ не всегда воюет (в отличие от полка).