Вино в потоке образов
Вино в потоке образов читать книгу онлайн
Вино – душа древнегреческой культуры. Симпосий, дружеская попойка и, одновременно, один из самых значимых социальных институтов, – одно из главных мест, где зарождались и производились культурные смыслы и формы. Книга Франсуа Лиссаррага, одного из лучших современных французских эллинистов, через анализ симпосия и действующих в его рамках культурных кодов и практик позволяет по-новому взглянуть на ключевые аспекты греческого способа жить и видеть мир, а также на истоки многих позднейших европейских традиций.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Это графически изощренное изображение решает проблему включения поэзии в вазопись двумя способами: оно называет поэта по имени, идентифицируя его, и передает его пение. Первое вообще редко встречается в вазописи, где жанр портрета отсутствует как таковой. Кроме этого сосуда с образом Алкея известно еще несколько современных ему изображений, где по имени назван Анакреонт; имеет смысл предполагать, что речь здесь идет скорее об отсылке к определенному виду пения и к определенному образу жизни, чем о настоящем изображении поэта. [268]Гомер, несмотря на всю свою значимость для афинской культуры, ни разу не представлен на сосуде. Единственный легендарный поэт, который фигурирует в вазописи, – это Орфей, зачаровывающий варваров-фракийцев или зверски растерзанный фракийскими женщинами; [269]до мирной гавани симпосияздесь еще плыть и плыть.
97. Чернофигурный эпинетрон; т. н. художник Сапфо; ок 500 г.
98. Чернофигурный скифос; школа Пистия; ок. 515 г.
Но чаще звучание передается по-другому. Некоторые надписи, имеющие отношение к музыкальным инструментам, по-видимому, являются звукоподражательными. Так, изображение сатира-флейтиста, по праву названного Terpaulos,«тот, кто зачаровывает флейтой» [96], [270]снабжено непонятной надписью, идущей вертикально, вдоль его тела: netenareneteneto.Эта серия повторяющихся слогов напоминает нотную фразу и будто бы исходит из самой флейты.
На другом, фрагментарном изображении мы видим амазонок: они вооружаются и отправляются на войну. Одна из них [97] [271]играет на трубе; рядом с ней написаны повторяющиеся слоги: totote, tote,никакого смыслового значения они не несут и, скорее всего, являются условным обозначением музыки. [272]
В вазописи конца VI – начала V века такие непонятные надписи встречаются нередко. Иногда они имеют чисто декоративный характер: заполняют поле изображения или заменяют значащие надписи. В некоторых случаях не лингвистический, а чисто графический аспект порождает значение. [273]
Так, на сосуде с изображением музыканта, который сидит и играет на лире [98], [274]надпись даже не доходит до уровня звукоподражания: он изображен поющим, с открытым ртом, и перед ним начертаны бессмысленные значки, неразборчивые буквы или просто точки. Надпись сведена до траектории: словно вода из желоба, буквы льются потоком – до самых ног певца.
99.· Краснофигурная чаша; т. н. художник Бригоса; ок. 480 г.
100. Краснофигурная чаша, m. н. художник Бригоса, ок 480 г.
В большинстве случаев надпись читаема и слова певца имеют смысл. На медальоне чаши [99] [275]мы видим пирующего юношу; он полулежит, в правой, вытянутой вперед руке он держит миртовую ветвь и поет: pilekai,«люблю и…». [276]Траектория его песни идет ото рта к руке, написано только самое начало – два первых слова. За счет этого создается удвоенный динамический эффект: из-за расположения надписи кажется, что слова исходят из уст певца, из-за того, что надпись прервана, кажется, что слова произносятся в данный момент. Жест юного симпосиаста – весьма характерный жест для коллективных исполнительских практик, принятых на пиру. Известно, что пирующие в некотором роде принимали друг у друга эстафету, «передавали справа налево миртовую ветвь [277]» и пели по очереди на заданную тему или же подхватывали песню, начатую соседом. Эту форму пения называли словом scolion,которое указывает на ее извилистость,пение по очереди. [278]
Среди песенных отрывков, с которыми нас таким образом знакомят сосуды, встречаются обращения к богам. На фрагменте чаши [100] [279]бородатый симпосиаст запевает: opollon, «о Аполлон». Перед ним, в поле изображения, висит щит, украшенный изображением птицы, и поножи; в этот период доспехи на пиру изображаются редко; но они упоминаются в отрывке из Алкея, где поэт призывает к воинской отваге. [280]Обращение к Аполлону сходно с тем, что, к примеру, появляется в начале платоновского «Пира»:
– Затем, – продолжал Аристодем, – после того как Сократ возлег и все поужинали, они совершили возлияния, спели хвалу богу [Аполлону], исполнили все, что полагается, и приступили к вину. [281]
Так же и Феогнид упоминает Зевса Олимпийского и Аполлона, бога симпосия.
101. Краснофигурная чаша, Дурис, ок 480 г.
102 Краснофигурная чаша, ок 460 г.
103. Краснофигурная амфора; Евфроний; ок. 520 г.
Обращение, пусть и краткое, к Аполлону на этом изображении напоминает о ритуальном измерении симпосия.
Другие высказывания носят профанный характер. Так, бородатый пирующий с чашей в руке поет: oudunamou,«нет, я не могу…» [101]; [283]фраза не закончена и что, собственно, не в состоянии сделать пирующий, понять невозможно. С этим изображением сопоставляли несколько строк из Феогнида, где поэт сетует на то, что не может больше петь, потому что выпил лишнего; однако можно при думать еще множество других вариантов завершения этой подвешенной, незаконченной фразы. Примечательна поза пирующего: голова откинута назад, правая рука поднята так, чтобы грудь оставалась открытой и горло не чувствовало стеснения. Запрокинутый назад затылок представляется характерным для дионисийского экстаза жестом; он встречается у Еврипида в «Вакханках», в речи, которую произносит хор:
Суждено ли нам наконец выступать легкой ногой во всенощных хороводах, резвясь в вакхическом веселье и закидывая голову навстречу влажному ночному ветру? [284]
