Народный быт Великого Севера. Том I

И в вышеописанном доме на насесте явился;

Затем, хотя того чинить было не надлежало,

Только одна ко мне курица прибежала,

Позвала к себе на время посидеть:

Хотела со мною компанию возыметь.

Того ради и с тем резоном и отлучился,

Вместе с нею кушал и повеселился.

Вопрос 3.

Против твоей отлучки не имел ли амур:

Не топтал ли чужих кур?

И ежели топтал, каких приметом,

И много ль оных было счетом?

Ответ.

Чужих кур топтал, что мне повинны,

А домашние стали быть противны.

Когда захочу топтать — то не приседают,

Но, видя меня, далеко прочь отбегают;

А я на коротких ногах не могу догнать:

Того ради принужден чужих топтать;

И оных я не считал:

Где которую поймал, тут и топтал.

Чужие верно любить меня обязались;

Старые и молодые куры часто попадались.

Вопрос 4.

О оном без позволения, признаешь ли себя вина,

Что так учинил противна?

Ответ.

Я в той винности мало признался;

Разве о своем отлучении вам не сказался;

А впредь того дела и чинить не буду:

Чужих кур топтать позабуду.

Вопрос 5.

А о том твоем побеге, без всяких фигур —

Не видал ли кто из домашних кур?

Ответ.

Никто не видал: я сам тайно ушел,

И к чужим курам в гости пришел.

Вопрос 6.

В том сущую правду сказал?

Ответ.

Истинно. Ни единого слова не солгал.

Ах, мои лапушки верные,

Супруги нелицемерные!

Почто оставили петушка,

Любезного своего дружка.

Перестаньте на меня нападать:

Киньте крупок поклевать.

Истинно устали мои ножки;

И в зобу нет ни крошки.

Как бы я чужих кур не топтал,

То б и колодок не видал.

Хотя им и мужем нарекался,

А теперь для них в беду попался.

IV

Определение по суду

Настоящим делом

Учинить штраф над петухом белым:

За отлучку его из дому от своих кур

И о возымении с чужими амур: —

Посадить в курятнике в две колодки,

А на карауле поставить из кур две молодки.

И в том курятнике три дня пребывать,

И есть ему ничего не давать.

После трех дней веником бить,

Чтобы перестал к чужим курам ходить.

И наказанье учинить при собрании кур в строй;

А каждая курица при экзекуции стой.

И объявить: ежели впредь будет так поступать,

То не такой штраф учинять;

И никаких определениев не послушают, —

Приятно в пироге скушают.

СНЕЖНЫЙ РЕБЕНОК

Поехал в Астрахань из Вологды купец,

И там жену оставил.

На Волге в три года он все дела исправил.

И наконец

К жене в свой город возвратился.

Но как же удивился,

Увидя мальчика при ней почти двух лет.

— «Скажи-ка мне, мой свет»,

Спросил он у нее, — «да чей ребенок это?»

— «Наш, батюшка. Вот третье лето

В Петров пост будет, как я Петю родила»

— «Помилуй: три года без меня была!»

— «Что делать — виновата:

Снежинка как-то в рот попала мне зимой

И от того, родной мой,

Я сделалась брюхата.

Не веришь? — скажет вот Ивановна, кума,

Что девочку она так родила сама.

Смотри, как Петя мил: какой он белый, нежный,

И видно, что уж снежный.

Да поцелуй его». Купец поцеловал,

И более жены расспрашивать не стал.

Она лисой к нему ласкалась,

Всем угождать ему старалась, —

И только что с одной Ивановной, кумой,

Тайком над ним смеялась.

Лет через шесть купчина мой

Собрался в Астрахань опять, и взял с собой

Петрушку пасынка. Тогда была весна;

А воротиться с ним он обещал зимою.

Не смела тут ему противиться жена:

Скрепясь, сынка благословила,

И правду молвить — не без слез, —

В путь дальний мужа отпустила.

А тот — в Москву приемыша завез,

Да против женина желанья,

В сиротский дом отдал для воспитанья.

Пришла зима. Приехал муж один.

Мать бедная своей беды еще не знает,

И за воротами хозяина встречает.

— «А, здравствуй, батюшка! где ж Петенька, наш сын?

Ох, не озяб ли он?» — «Нет, не озяб — растаял

Он в Астрахани от жаров.

Признаться: — этого, жена, я сам не чаял.

Да сделался уж грех таков!

Немудрено: ребенок слабый, нежный, —

А там жары не то, что здесь, —

В минуту бедненький растаял весь.

И, видно, что был снежный!»

СМИРНЫЙ МУЖИК И ДУРАЧЛИВАЯ ЖЕНА

Жил один мужичок вместе со своею женою в большой бедности, и был он так смирен, как теленок, а жена его, напротив, — так зла, как змея лютая. Всегда эта злая баба ругала и бранила своего мужа, как нельзя хуже, и даже нередко случалось, что и била его, и все это за самую малую безделицу.

В одно прекрасное время злая жена, не имея у себя, из чего испечь хлеба, выпросила у своего ближнего соседа ржи, на один только хлеб, и, снарядив своего мужа, отправила его к мельнику просить, чтобы тот позволил смолоть принесенную рожь.

Когда посланный своею злою супругою смирный мужичок пришел к мельнику и стал просить его позволить смолоть рожь, то мельник, видя и зная его крайнюю нужду и ужасную бедность, сжалился над ним и позволил ему бесплатно перемолоть свою рожь. Мужичок, поблагодарив доброго мельника, принялся за размол, и так как ржи было немного — всего только на один хлеб, — то он скоро и смолол ее.

Смоловши рожь, наш мужичок собрал муку в принесенную с рожью чашку и направился себе в обратный путь к своему дому. Но, видно на его уж несчастье, подул вдруг такой сильнейший ветер, что в одно мгновение сдул всю муку из его чашки, и он принужден был возвратиться домой безо ржи и без муки, с одною только пустою посудою. Но помочь беде было нечем, и приходилось волей-неволей подчиниться злой судьбе, да кроме того, что приходилось теперь оставаться без хлеба, — еще нужно было дома ожидать величайшей неприятности от его злой дражайшей половины, и поэтому бедный мужичок шел домой скрепя сердце и ожидая всяческой ругани и брани.

И действительно, едва только успел переступить порог он, и рассказал своей жене о случившейся беде, как та, что сорвавшаяся с цепи злая собака, накинулась на своего бедного и безответного мужа, и на чем свет стоит, принялась всячески ругать и бранить его. Уж как только не ругала и не бранила его: на все-то лады! И видя, что муж ей не прекословит, она еще пуще рассвирепела и принялась, что есть мочи, бить и колотить своего смирного, как теленок, мужа.

Колотила она его до тех пор, пока не уморилась сама. Уставши от битья, она снова принялась ругать его, а затем стала посылать его к ветру, который муку из чашки развеял, чтобы он, муж, потребовал с того ветра за причиненный убыток, и получил бы с него деньгами или мукой столько же, сколько было у него в чашке, когда он шел домой к себе.

Вытерпев столько мучений, и перенеся от злой жены своей такие тяжкие побои, бедный мужик не знал теперь, что и делать ему: возражать жене он не смел, а идти с требованием к ветру — не знал куда. Но чтобы не нажить еще большей беды и не вызвать на свою голову новых неприятностей и побоев, мужик, ничего не сказав против бессмысленного желания злой ведьмы-жены, надел шапку и вышел вон из дому.

Выйдя из дому и отойдя на далекое расстояние от избы своей, бедный мужичок залился горькими-прегорькими слезами, и пошел, сам не зная куда, продолжая во всю дорогу горько плакать, и за слезами — сам того не заметив как, зашел в дремучий и огромный лес, и, не ведая дороги, стал по тому лесу ходить без всякой цели. Вдруг навстречу ему попалась старуха, и, увидев плакавшего мужичка, была очень удивлена его приходом сюда, и, остановив беднягу, обратилась к нему со следующим вопросом: — «Скажи мне, добрый человек, куда идешь ты, куда путь держишь, и как тебя занесло сюда в эту сторонушку: ведь сюда и птица-то мало залетает, и зверь-то редко забегает?» Увидев старушку и обрадовавшись, что встретил хоть живого человека, да к тому же еще с таким участием отнесшегося к нему в его горе, он, мужичок, тотчас же и охотно ответил спросившей его старушке: — «Матушка-старушка, завела меня сюда неволя», — и тут же рассказал он про свою напасть, так нежданно-негаданно постигшую его. — «Ходил я на мельницу рожь молоть, и смолотивши, высыпал муку в чашку и пошел себе домой. Только что вышел я с мельницы, как ни с того ни с сего — подул вдруг такой сильный ветер, что всю муку мою, до последней пылинки, выдул сразу из чашки и пришлось мне без муки и безо ржи, с одними пустыми руками возвратиться домой. Когда я пришел домой и рассказал о приключившейся беде злой жене моей, то злая баба, как лютый зверь накинулась на меня и всячески, как нельзя хуже изругала, а потом и избила меня и прогнала вон из дому, заставляя меня, чтобы я шел к тому ветру, который сдул всю муку мою из чашки, и потребовал бы с него за причиненный убыток наличными деньгами или мукою столько же, сколько нес я обратно с мельницы. И вот теперь я хожу и ищу везде ветра, да к несчастью моему, не знаю, где найти его».