Чеченцы

Среди обрядов вызывания дождя следует назвать широко известный на Кавказе обычай пропахивания русла пересохшей речки. У чеченцев и ингушей этот обряд исполняли раздельно как женщины, так и мужчины. Во дворе наиболее почитаемого в селе человека, считавшегося удачливым, благодатным, они впрягались в плуг, а затем протаскивали его вдоль и поперек русла речки, при этом обливали друг друга водой.

Вызывание солнца и прекращение дождя

Наряду с обрядами вызывания дождя вайнахам были известны и обряды вызывания солнца, еще практиковавшиеся в начале нашего столетия. Если длительное время шли дожди, то устраивались общественные моления, сопровождавшиеся жертвоприношениями. Каждая хозяйка варила кукурузу, мясо, кипятила молоко и раздавала соседям. Во дворе выставляли закопченный медный котел, да и всю медную посуду, опрокинутую вверх дном.

Часто люди всем селом выходили на поиски утопленника или какого-нибудь другого незакопанного трупа. Считалось, что пока труп не будет закопан, дождь не прекратится. Закапывали раскрытые в свое время с целью вызывания дождя могилы, кости, убирали в склепы выставленные на солнце скелеты. Выравнивали поваленный надгробный памятник, каменный крест. Широко был распространен обычай резать козленка и подвешивать его вниз головой. Существовал и другой обычай выписывать на листе имена больных паршой и подвешивать этот листок на шесте в центре села, чаще всего у мечети. На шесте же помещали и волосы, вылезшие от парши, считалось, что выполнение такого обряда поможет «высушить» небо. С той же целью выносили под дождь первенца, кипятили в котле дождевую воду, пока она не выпарится, и др.

В горных районах Чечни с целью прекращения дождя, как и в случае засухи, устраивали процессию с ряженым. Иногда вместо него использовали куклу в виде шеста с перекладиной, на которую навешивали зеленые ветки и растения. Теперь в ряженого вместо воды бросали золу, землю или какие-нибудь сухие предметы, при этом говорили заклинания.

Праздники, связанные с началом уборки урожая и сенокоса

Вслед за летней заботой об охране урожая шла уборочная страда — сенокос и жатва. Необходимость тщательного и своевременного проведения этих работ была очевидна, от этого зависело дальнейшее благополучие людей. Периоды сенокоса и жатвы часто совпадали во времени, поэтому и праздник начала сенокоса и жатвы был фактически один, хотя каждый имел свое название: «день выхода косы» и «день выхода зерна». Празднование происходило в месяц Этинга (в народной этимологии — месяц коровы, от «етт» — «корова») или мангал бутт (месяц покоса). Перед началом жатвы и сенокоса вайнахи приносили жертвы, закалывая обычно овец. Приносить в жертву козла опасались, так как считалось, что это вызовет ветер, который помещает работе. Из этих же соображений ингуши, например, не работали в пору покоса и жатвы по понедельникам; ведь этот день был посвящен Матери ветров и его следовало соблюдать, иначе она разгневается и напустит ветер. Чеченцы обязательно приносили жертву покоса в каком-либо традиционном месте (на краю села, вершине горы и др.), ингуши — у святилища, а кистины, у которых праздник носил название «этинга», отмечали его часто совместно с соседними грузинами в их хати (святилище).

Сельские старейшины устанавливали время начала сенокоса и жатвы. Они внимательно осматривали траву, колосья и со знанием дела объявляли, что теперь самое время убрать урожай и заготовить сено, при этом выбирали благоприятный для начала таких работ день. Для чеченцев таким днем был понедельник или четверг, в чем сказалось влияние ислама, а для ингушей и кистин — воскресенье.

Начало сенокоса и жатвы, так же как и другие важные сельскохозяйственные работы, поручалось специальному лицу — беркате стаг, каде стаг — человеку благодатному, скорому на руку. Сенокос обычно начинал мужчина, а жатву — женщина, которая, приступая к работе, говорила: «Пусть передо мной урожай созревает, пусть за мной он поспевает, пусть амбар отца наполнится, пусть люлька матери наполнится»). После этих ритуалов приступали к работе все сельчане. Считалось, что любое нарушение этого порядка могло принести вред, помешать успешному приведению сельскохозяйственных работ. Пучки первой скошенной травы, первые колоски, первые початки кукурузы подвешивались в самом почетном углу дома и хранились до следующего сенокоса и жатвы.

Пресса прошлого столетия донесла до нас интересные сведения о праздновании ингушами начала покоса. Ингуши молились различным местным божествам. Так, например, в районе с. Эрзи Мецхальского общества обращались к Болам — Дайла. Ему было посвящено специальное святилище. Ежегодное празднество в его честь, связанное с началом покоса, продолжалось в течение трех дней и трех ночей. Для совершения обряда жрец выбирал трех девушек и шесть женщин, которые в течение трех дней держали строгий пост, даже не пили воду. Во время молитвы жрец держал в руках деревянный молот и доску; справа стояла старшая из трех девушек, а другие две помоложе — слева, все шесть женщин становились позади двух девушек слева в ряд. Жрец ударял молотом по доске, а девушка справа выходила вперед и делала три круга на месте, остальные кричали: «Дайлой, Голой!» А жрец просил Болам — Дайла о ниспослании благодати, так повторялось несколько раз. Затем резали баранов, ели, веселились. Старшей девушке, принимавшей участие в обряде, дарили пшеничный хлеб в виде колокольчиков и целые ляжки от каждого барана. Празднества в честь Болам — Даьла повторялись и в других местах. Интересно, что в отдельных местах участвующие в молитве жрец, девушки и женщины гадали, бросая башмак правой ноги в воздух: если башмак падал подошвой вверх — это предвещало несчастье, вниз — счастье.

В том же Мецхальском обществе перед покосом устраивали празднество в честь божества Мецхали, святилище которого находилось неподалеку от с. Мецхали. На празднике присутствовали мужчины и женщины, ритуал празднования был обычный: заклание животных, молитва, трапеза, увеселения и др. В конце XIX в. этот праздник уже был оставлен.

Праздники перед началом сенокоса и жатвы широко зафиксированы и у других кавказских народов. Лакцы, например, о начале «выхода серпа» извещали накануне. Из зерен первых трех снопов делали муку и пекли лепешки. Адыгейцы приносили в жертву иногда до 50 баранов, здесь же приносили в жертву и козлов. Карачаевцы и балкарцы, приступая к уборке, делали ритуальные пироги и раздавали соседям, те произносили молитву, чтобы новый урожай послужил на радость и счастье. Выход на жатву хлеба назывался «выход на серп».

Праздник урожая

В последним в году земледельческим праздником вайнахов был праздник урожая. Он не имел определенного дня, а праздновался произвольно, в зависимости от времени завершения сельскохозяйственных работ, а, следовательно, и погодных условий года. Праздник известен под названием «марс пхйора» (жатвенный ужин); отмечался он каждой семьей отдельно по окончании жатвы.

Во время ужина умершим родственникам делалась передача, т. е. символически пересылалось угощение и произносилась при этом молитва «Дай бог, чтобы у них (покойников) урожай был хороший от того, что мы передаем, пусть будет им польза». По свидетельству первого ингушского этнографа Чаха Ахриева, ингуши считали, что умерший жнет солому на загоне своих родственников, пока те не сделают по окончании жатвы марса пхьора.

Ужин сопровождался следующей церемонией: поставив возле очага ужин, самая старшая женщина в семействе брала в руки щипцы и, дотрагиваясь ими до каждого блюда, говорила: «Да будешь пищей такому-то (называлось имя покойника). Обойдя таким образом, все яства, она выливала около очага брагу из чашки, находящейся у нее в руках. Затем уже все члены семейства принимались за трапезу. К «жатвенному ужину» подавались лучшие блюда, брага, пиво, арака, ибо люди верили, что все это будет достоянием их умерших родственников.