Мир культуры. Основы культурологии

которых становился прежде всего сам народ. “Цена, которую уплатила Россия за

ликвидацию политической раздробленности, не превосходила жертв других народов,

положенных на алтарь централизации. Первые шаги абсолютной монархии в

странах Европы сопровождались потоками крови подданных...” [там же, с. 132].

Сквозь эти противоречивые тенденции все же пробивались ростки нового, так

или иначе связанные с идеями Возрождения, глубоко и ярко осветившими Европу.

§ 2 Проблема человека в русской культуре

К XV веку Западная Европа и Италия, в частности, переживали период

высокого Возрождения. Мы уже говорили, что эта эпоха знаменует собой новый

взгляд на античность, имевшую конкретные места дислокации — Грецию и Рим и

существовавшую в то время, когда России еще не было ни как государства, ни даже

как племенного объединения. Поэтому говорить о Возрождении в России XV века

можно лишь в том смысле, что идеи Возрождения коснулись ее как и других

европейских государств. Напомним, что центральной

проблемой Возрождения была проблема человека.

Можно сказать, что Возрождение заново открыло

человека как неизвестную страну, увидело в нем

неповторимую индивидуальность, в которой все важно:

разум, воля, чувства, облик и отношение к миру.

В России, где с самой далекой древности каждый

человек должен был знать свое место — в роду, общине,

социальной иерархии города или деревни, государстве;

где вопрос к встречному звучал не: “Кто ты?”, а “Чей

ты?”; где православная церковь нивелировала людей

М. В. Нестеров.

перед богом и перед властью, — так же значимой

Юность Сергия

Радонежского.

становится человеческая индивидуальность, где бы она

1892—1897 годы

ни проявилась: в государственной службе, в религии, в

искусстве или в повседневности.

Можно сказать, что и для России характерно своеобразное возрождение после

периода иноземного ига, хотя, как отмечает Лихачев, “общее “движение к человеку”,

которое характеризует собой и Предвозрождение, и Возрождение, не освободилось

еще от своей религиозной оболочки” [121, т. 3, с. 461].

Совершенно специфическим образом отразилось изменение представлений о

предназначении человека в религиозной жизни того времени. Здесь еще нет места

той форме гуманизма, которая была характерна для Западной Европы: ни особого

интереса к гуманитарному знанию, ни идеи активного всесторонне развитого

человека. Но отдаленное звучание европейских веяний, поиск иных отношений

человека с миром возникли и развивались в различных сферах духовной жизни

508

России.

Некоторые религиозные движения этой

поры были прямо связаны с византийским

влиянием. Возродившийся в XIV веке

исихазм нашел свое продолжение в России, в

Троице-Сергиевом

монастыре

(его

основатель,

Сергий

Радонежский,

“божественные сладости безмолвия въкусив”,

был исихастом). Сутью исихазма было

общение с Богом в безмолвии, в

М. В. Нестеров. Молчание

созерцательной и благоговейной форме,

свободной от обязательных обрядов и ритуалов. Он предполагал внутреннее

единство человека с Богом, восхождение к нему, основанное на самонаблюдении,

нравственном улучшении самого себя, аскетизме. В нем в скрытой форме

присутствовало стремление к индивидуальности, даже в религиозной жизни глубоко

верующего человека. Исихазму свойственно искреннее и глубокое чувство, которое

выражается не в заученных словах обязательных молитв, а в личном переживании,

не лишенном некоторого налета мистики. Молчаливая беседа ангелов в “Троице”

Андрея Рублева — наиболее яркое проявление идей исихазма в искусстве. В

исихазме человек оказывается не песчинкой в общем потоке, а самостоящим,

берущим на себя весь груз ответственности за свою греховную или святую жизнь.

В городах-коммунах Новгороде и Пскове в конце XIV — начале XV века

возникла ересь стригольников, представлявшая собою прямой бунт против

церковной земельной собственности и взимания церковной десятины с прихожан.

Эта ересь перекликалась с аналогичными движениями в Европе,

провозглашавшими, что коли Христос был беден, то негоже христианской церкви и

священнослужителям обогащаться за счет верующих. Псковские и новгородские

еретики требовали, как и францисканцы (члены ордена святого Франциска) в

Европе, отмены церковной иерархии на том основании, что перед Богом все равны.

В начале XVI века еще одна ересь — ересь жидовствующих, связанная с

Новгородом, попыталась собрать вокруг себя вольнодумцев.

Д.С.Лихачев пишет: “Вольнодумцы эти критически относились к церкви и к

отдельным догматам православия, но больше тянулись к светским знаниям,

усиленно занимались астрологией и логикой. Это было, по всей вероятности,

гуманистическое течение, с которым связывается целый ряд западнорусских

рукописей XV—XVI веков научного и полунаучного содержания”. Оставаясь

доступным для немногих, “это движение имело серьезное

прогрессивное значение, так как будило мысль, вводило в

круг образованности новые сочинения, создав в конце XV

— начале XVI в. большое умственное возбуждение” [121,

т. 3, с. 481].

Все религиозные движения и ереси, в значительной

мере отражавшие изменения в представлениях о месте

509

человека в мире, были связаны с изменениями в обществе после освобождения от

монгольского нашествия.

Борьба России с иноземным владычеством возвысила роль личного героизма и

подвижничества в ратном деле, о чем говорят “Сказание о Мамаевом побоище”,

“Задонщина” и другие произведения этого времени и летописи. Государство

нуждалось в людях, чьи личные интересы совпадали бы с интересами общества, в

тех, кто мог совершить поступок на его благо. Главной темой былин становится

борьба с Идолищем поганым, Калином-царем и другими врагами Руси.

Повествования о былинных богатырях начинают осмысляться и

Былины татарского

летописями. Богатыри уже не воспринимаются как представители

цикла. Алеша

какого-либо отдельного княжества, они становятся общерусскими

Попович. Лубок

героями, а более поздние былины, описывая жизнь своей

“античности” — Киевской Руси, изображают ее в окружении множества великих

богатырей, которые способны постоять уже не за князя или его вотчину, а за всю

Русь. Наибольшее место летописи XV века уделяют Алеше Поповичу, ставшему в

это бурное время выразителем народного самосознания и наделенному личными

чертами характера, которыми в народном представлении и должен обладать человек,

защищающий свою землю от “ворогов поганых”.

Летописи, объединенные в начале XV века в общерусский свод по инициативе

и под руководством митрополита Киприана, возносят особые похвалы Ивану

Калите (7—1340) и его миролюбивым деяниям. Появляются жития святых, которых

находят почти в каждом городе. В житиях прославляются уже не абстрактные

формы святости, а конкретные деяния святых, в которых они проявляют смекалку,

знание, верность, чистоту помыслов. Хотя в житиях много чудесного,

неправдоподобного, но их авторы и не стремятся к правдивости, главное — победа

святого над силами зла, над врагами или над самим собой. Огромный труд

митрополита Макария, представляющий собой полное собрание (в 10 томах) всех