Мир культуры. Основы культурологии

процессами, оканчивавшимися кострами (так, в Тулузе был сожжен философ и

вольнодумец Джулио Ванини, 1585—1619). Среди причин Тридцатилетней войны в

Германии присутствовал и религиозный мотив (например, испанские солдаты,

действовавшие на территории Германии, так или иначе участвовали в реализации

мечты своего правителя о создании мировой католической державы). На кострах

инквизиции сжигались “еретические” книги, внесенные в специальный список —

Индекс.

Разыгрывалась и еще одна трагедия XVII века, но сценой служил уже

внутренний мир человека. “Ветер великих географических открытий, который мчал

каравеллы Колумба на Запад, не утих. Но куда пуститься в путь? Человек нового

времени оказался на распутье: если средние века оставили нерешенной антиномию

(греч. antinomia “противоречие в законе”.— А. Б. ) “человек создан по подобию бога,

и бог создал для него природу, но человек отягощен первородным грехом и не может

выбраться из пучины соблазнов”, то теперь на ее место встала другая: “человек

свободен и равен богу, но он лишь маленькое звено в величественном механизме

природы”. Эту проблему унаследовал не только XVII, но и XVIII век: “ природный

строй вещей гармоничен, и место человека в нем достойно его, но этот же строй

вещей бывает неумолим к людям, когда они от него отступают” [211, с. 5].

От эпохи Возрождения в Новое время перешел еще один вопрос, ставший еще

более острым, — “как найти каждому свое место в условиях ломки старых

отношений и складывания новых, буржуазных? Как жить человеку в

“нечеловеческом” мире глубоких социальных противоречий? ...Наивный оптимизм

был поколеблен уже в эпоху Возрождения, когда Сервантес и Шекспир показали,

насколько лжив и страшен мир людей их времени. Мюнцер, Мор и Кампанелла

предложили лишь... утопический выход, а Лютер, Кальвин и многие другие

религиозные “обновители” возложили свои упования на иллюзорное потустороннее

спасение” [там же, с. 5—6]. Этот оптимизм был также поколеблен глубоким

скепсисом Мишеля Монтеня, на излете Возрождения сказавшего: “Изумительно

395

суетное, поистине непостоянное и вечно колеблющееся существо — человек” [205,

с. 9]. И это колеблющееся существо создает неравенство, законы, “которые всегда

были для народа загадкою”, где судебные должности продаются, а приговоры

оплачиваются звонкой монетой; где... отказывают в правосудии тем, кому нечем

заплатить за него [там же, с. 127]. С горечью он констатирует падение нравов: “Не

заметно больше поступков, исполненных добродетели; те, которые кажется такими,

на деле не таковы, ибо нас влекут к ним выгода, слава, страх, привычка и другие,

столь же далекие от добродетели побуждения” [там же, с. 251].

Ответы на вопросы искали лучшие умы XVII века — Декарт, Гоббс, Спиноза,

Лейбниц и другие. Может быть, именно наука сделала в XVII веке ощутимые шаги

вперед: поиск был теперь не только необходим, но и реален.

§ 2 Новое время — век новой науки

Зададимся вопросом: почему после семилетнего тюремного заключения

добровольно взошел на костер Джордано Бруно, заявив своим обвинителям: “Сжечь

не значит опровергнуть”, и почему так скоро после него отрекся Галилей? Это не

праздный вопрос, и не моральную сторону хочется анализировать при ответе на

него. Логика тех событий позволяет предположить следующее. Для Николая

Коперника было достаточно лишь математических выкладок, в силу своей

специфичности не воспринятых отцами церкви как еретические (его сочинение “Об

обращениях небесных сфер” было запрещено только в 1616 году). Прошло три века,

прежде чем сама идея построения Солнечной системы стала достоянием многих. У

Дж. Бруно было еще мало доказательств того, что Земля — планета Солнечной

системы, что она не только вращается вокруг солнца, но и вокруг своей оси. Свои

гениальные догадки о множественности миров и бесконечности природы и

Вселенной он не мог подтвердить экспериментально или результатами наблюдений

за небесными телами — телескопов в его время еще не было. Оставался лишь один

известный ему способ доказательства своей правоты — тот, который

продемонстрировал в свое время Христос: чтобы быть понятым, надо умереть. Он

взошел на костер с уверенностью в том, что это единственно доступное ему

последнее, но веское доказательство. Галилею не было нужды это делать: уже

возникла и делала множественные успехи экспериментальная наука, поэтому

отречение семидесятилетнего Галилея было скорее позором церкви, настаивающей

на признании далеких от научного поиска догм. После своего отречения больной и

полуслепой Галилей создал книгу “Диалоги о новых

науках”, где в еще более яркой — художественной —

форме отстаивает, вопреки запрету инквизиции,

правильность учения Коперника. Может быть, поэтому

легенда приписывает Галилею знаменитую фразу: “А

все-таки она вертится!”

XVII век — эпоха новых теорий в области

Нидерландская школа. 396

Неизвестный художник.

Философ, держащий

череп. XVI век

астрономии, физики, математики. Она ознаменована трудами Иоганна Кеплера (1571

—1630), положившего начала астрономии новейшего времени. Открытые им законы

движения планет он облек в математическую форму выражения, составив планетные

таблицы, ему принадлежит теория затмений, он изобрел телескоп с

двояковыпуклыми линзами объектива и окуляра. (Теперь, чтобы убедиться в

правильности астрономических теорий, незачем было идти на костер!). Математика

этого времени прославлена Пьером Ферма (1601—1665), одним из создателей

аналитической геометрии и теории чисел, трудов по теории вероятностей,

исчислению бесконечно малых величин и оптике. Его знаменитая теорема теории

чисел (хn+ уn = zn при п > 2 не имеет целых положительных решений)

остается нерешенной в общем виде до сих пор, хотя и доказана в ряде частных

случаев. В это время Готфридом Лейбницем изобретена система интегрального и

дифференциального исчислений, предвосхитившая принципы современной

математической логики. Английский врач Уильям Гарвей (1578—1657), основатель

современной физиологии и эмбриологии, описал большой и малый круги

кровообращения, впервые высказал мысль, что “все живое происходит из яйца”.

Щедрый гений Исаака Ньютона (1643—1727), чьи открытия не нуждаются в

специальном перечислении, связал великие достижения естественных наук XVII и

XVIII веков.

Все эти и другие открытия подымают науку эпохи на качественно новый

уровень, но главным ее достижением стало появление экспериментального знания.

Вся прежняя наука, включая и эпоху Возрождения, была достаточно умозрительной.

В ней можно найти смелые догадки, интуитивные построения, не лишенные

оснований, но наука прежнего времени не имела главного подспорья —

эксперимента.

По сравнению с предшествующим столетием раздвигается круг научных

интересов. В XVI веке особенно большие успехи были достигнуты в области

филологии, астрономии, географии, ботаники, медицины. В XVII столетии научный

прогресс охватывает все новые и новые области. Декарт, французский математик и

инженер Жерар Дезарг (1593—1662) и Ферма, разрабатывая принципы

геометрического анализа и теории чисел, закладывают основы современной

геометрии. В XVII столетии преобладающим и ведущим направлением в науке

становится математика, стремительно развивается экспериментальная физика,

возникает экспериментальная химия, наступает новый этап в развитии медицины и