Классическая русская литература в свете Христовой правды

Мартынов вызывал Лермонтова на дуэль, отчасти защищая честь своей сестры — «Розы Кавказа», потому что поэтом интересовались все: он всегда в обществе выступал в роли «демона». Это кончилось страшной историей: все секунданты, даже по дуэльным правилам, предлагали ему помириться. Но здесь дуэль обрела такую пустую формальность, что никто серьезно на нее не смотрел. Даже врач не был на месте происшествия. Когда же Лермонтов был убит на горе Машук (убит наповал), разразилась жестокая гроза, и проливной дождь исхлестал труп. «Разверзлись хляби небесные» и толковали это по-разному: что взбунтовались адские силы, принимая своего. Это очень наивно.

Надо сказать, что дуэль по церковным законам расценивается, как подобие самоубийства: люди заведомо становятся к барьеру (за 20, 12, 10 и 6 шагов [14]). Пушкин был ранен, поэтому успел исповедаться: был дружественный «заговор», в котором участвовал и царь, чтобы «заставить» поэта умереть по-христиански. Лермонтова же никто не «заставлял». Дуэль произошла так, что его невозможно было даже отпевать на месте! По тогдашним законам убитых на дуэли не отпевали. Духовенство отшатнулось.

В «Евгении Онегине» обратим внимание, что Ленский был похоронен за оградой кладбища, как самоубийца, вне родовых «отческих могил». Бабушка поэта, Елизавета Алексеевна Арсеньева, урожденная Столыпина, перевезла его в свое имение, в Тарханы. Там, в усадебной церкви, священник, целиком зависящий от барыни, совершил отпевание и христианское погребение. Вот почему Лермонтов и не мог быть похороненным в другом месте.

(Мы дальше будем разбирать роман Достоевского «Подросток», где говорится о грехе самоубийства. «А как вы смотрите, Макар Иванович, на грех самоубийства?» — «Самоубийство есть самый великий грех, но Судья здесь один Господь, ибо Ему одному известно все, всякий предел и всякая мера. А ты, когда где услышишь о таком грехе, помолись за сего грешника умиленно…» — «Подросток», ч.3, гл.3). Бабушка Лермонтова потеряла от слез телесное зрение, но вся ее последующая жизнь была постоянной молитвой за внука.

Стихотворение «Молитва»; одно из самых проникновенных в лирике Лермонтова.

В минуту жизни трудную

Теснится ль в сердце грусть:

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

Есть сила благодатная

В созвучьи слов живых,

И дышит непонятная,

Святая прелесть в них.

С души как бремя скатится

Сомнение далеко.

И верится, и плачется,

И так легко-легко.

Здесь наиболее «освобожденное» из лермонтовских стихов от чувства отчуждения, от Божественной благодати»

Родословная Лермонтова.

Родословие человека: в Ветхом Завете сказано: «Я есмь Бог-Ревнитель, наказывающий ненавидящих Меня до 3-го и 4-го рода» (Исх.20,5). Сейчас ни в каких молитвенниках это не упомянуто, ибо Господь искупил нас честною Своею кровью. Но хотя род перестает быть роком наследственности, но все же остается реальностью как духовное наследство, которое либо действует благодатно — молитвой прощенных Господом, за нас предстательствующих, либо груз наследственности существует как болезнь.

У Лермонтова была страшная наследственность. Единственный здоровый коренной род был Столыпиных: Елизавета Алексеевна Столыпина, бабушка поэта. Состояние было столыпинское, она сама полюбила своего будущего мужа — Михаила Арсеньева, и через сватов дала ему знать, что согласна выйти за него замуж, хотя он собственного состояния не имеет. Он согласился, но, будучи на ней женатым и отцом семейства (у них уже была единственная дочь Мария Михайловна), имел несчастье полюбить соседку, моложе и красивее жены, и во время любительского спектакля отравился. Самоубийцы в роду — глубокая брешь. Мария Михайловна вышла замуж за Юрия Петровича Лермонтова без согласия матери. Лермонтов был потомком шотландского чернокнижника Фомы Лермонта [15]. С двух сторон — провалы.

Первые шаги Лермонтова, когда он выходит из-под крыла бабушки (кстати, знакомые его числят по бабушкиной фамилии — Арсеньевым). Он обрел свое имя, только тогда, когда стал печататься. Первое юношеское влечение — к Екатерине Сушковой; впоследствии, когда она уже весьма заинтересовалась им, влечение сразу же преобразуется в ненависть. Отсюда — эпиграммы. И даже его мадригал всегда дышит «обратной стороной».

Учение: он поступает в Московский благородный пансион при Московском Университете. На первой же сессии он надерзил экзаменатору и отказался примириться. Поэтому его переводят в Петербург в юнкерскую школу. В Московском благородном пансионе он успел испытать влияние известного профессора Алексея Федоровича Мерзлякова. Некоторые ранние стихи Лермонтова («Тростник») — написано с оглядкой на его учителя. Но его ранние стихи послужили началом направлению бульварного романса: например, «По муромской дороге стояли три сосны» — воспроизводит поэтику раннего Лермонтова.

При страшной наследственности, при погибающем обществе, отстранившем Христа со своего пути, человек тычется, как слепой котенок. Только иногда, когда душу его посещает тишина, добрые силы осеняют его крылами, он начинает вспоминать, что Родина его — небесное отечество. Здесь нечего искать и ничто его не привязывает.

Особое место в наследии Лермонтова занимает «Казачья колыбельная». Эта религиозность и чувство Божией благодати у простых людей — инстинктивно привлекает его душу своей истиной и в этом стихотворении нет ни единой фальши:

Стану я тоской томиться,

Безутешно ждать;

Стану целый день молиться,

По ночам гадать.

Стану думать, что скучаешь

Ты в чужом краю.

Спи, пока забот не знаешь,

Баюшки-баю.

………………………………….

Дам тебе я на дорогу

Образок святой.

Ты его, моляся Богу,

Ставь перед собой;

Да готовясь в бой опасный,

Помни мать свою.

Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

Душа, изнутри которой могли родиться эти строки, не может быть отвержена. Существует покаяние разбойника на Кресте. Бывает и во мгновение. И «хляби небесные» могли означать и Божий гнев против богопротивного.

Мартынов был разжалован в солдаты, но, в отличие от Дантеса, никогда не раскаялся. То есть это почерк закоренелого убийцы.

В отличие от Пушкина, у нас нет свидетельств загробной участи Лермонтова. После смерти бабушки молитвенников у него не осталось; но в его родовой усадьбе в Тарханах в церковной книге он записан как убиенный.

Лекция 6.

Миссия Гоголя для русской жизни: разоблачение «витрин» и «фасадов».

(Родился в 1809 г. — скончался в 1852 г.)

На лекции о Лермонтове мы все время говорили об одиночестве, заброшенности, в которой был виноват он сам. В этом отношении путь Гоголя противоположен: Гоголь всю жизнь был опекаем.

Он родился от очень любящих друг друга родителей, «Старосветские помещики» написаны с оглядкой на них, но только пара Товстогубов бездетна, у Гоголя — еще несколько сестер. Их потомки: Быковы, Головня — выявляются до сих пор, одна лишь сестра Анна осталась незамужней. После смерти отца всегда считалось, что старший брат отца заменяет. Мать Гоголя сына пережила, материнскую заботу и молитву он чувствовал всегда.

О Гоголе заботился целый круг патриархальной родовой московской интеллигенции: Сергей Тимофеевич Аксаков с семейством, Вера Сергеевна Аксакова, племянница Аксакова Машенька Карташевская. Гоголь был кумом Хомякова. Даже на Гоголевских похоронах нес почетный караул генерал-губернатор Москвы Закревский. Словом, неприкаянности и бесприютности, казалось бы, не было. Все последние годы своей жизни Гоголь живет у графа Александра Петровича Толстого, своего третьего опекуна (дом в глубине Суворовского [16] бульвара, рядом с Новым Арбатом — особняк в стиле позднего классицизма, во дворе — лучший из памятников Гоголю, где он сидящий и нахохлившийся). (Наиболее важные письма — письма Гоголя к А.П. Толстому. Особенно среди них выделяется письмо «Занимающему важное место...». После смерти Гоголя в 1856 году А.П. Толстой становится обер-прокурором Синода и ему достанется разбирать «дивеевскую смуту» 1860-1862 годов.) Издателями Гоголя были Михаил Петрович Погодин и Степан Петрович Шевырев. Целый хоровод — «семь нянек», которые нянчат одного Гоголя, еще при нем и родственники первого и второго круга.