Русская литература XVIII векa

Масонство в его прошлом и настоящем/Под ред. С. П. Мельгунова, Н.П. Сидорова. М., 1914-1915. Т. I-II.

Л о н г и и о в М. Н. Новиков и московские мартинисты. М., 1867.

Вернадский Г. В. Русское масонство XVIII в. Пг., 1917.

Вернадский Г. В. Н.И. Новиков. Пг., 1918.

Семенников В. П. Раннее издательское общество Н.И. Новикова//Русский Библиофил. V, 1912.

Семенников В. П. Книгоиздательская деятельность Н.И. Новикова. Пг., 1921.

Барсков Я. Л. Переписка московских масонов XVIII в. Пг., 1915.

Боголюбов В. Н.И. Новиков и его время. М., 1916.

Пыпин А. Н. Русское масонство. Пг., 1916.

Гуковский Г. А. Очерки по история русской литературной и общественной мысли в XVIII в. Л., 1938.

Артамонова З. В, Неизданные стихи Н.А. Львова//Лит. Наследство. 1933. № 9-10.

Карамзин и поэты его времени//Малая серия «Библиотеки Поэта». 1936. № 7.

Богданович И.Ф. Соч. Т. I-II. СПб., 1848.

Слонимский А. О языке произведений И.Ф. Богдановича//Филологич. записки. Вып. I-VI, 1903.

Хемницер И. И. Сочинения и письма по подлинн. рукописям с биогр. статьей и примеч. Я.К. Грота. СПб., 1873.

Терновский Н. И.И. Хемницер и язык его басен//Филологич. записки. 1884, № 6.

В 1873 г. (СПб) вышли изданные Академией наук под редакцией Я.К. Грота «Сочинения и письма Хемницера»; это превосходное издание содержит первую и единственную до сих пор научную публикацию всех текстов произведений Хемницера. В нем напечатаны впервые письма Хемницера, его записные книжки и др. Кроме того, в издании дана биография поэта, написанная Гротом, составленные им же обстоятельные примечания к текстам Хемницера и библиографические материалы о нем.

ФОНВИЗИН

В первой главе «Евгения Онегина» говорится о театре:

Волшебный край, там в стары годы,

Сатиры смелой властелин,

Блистал Фонвизин, друг свободы...

Не только властелин «смелой», т.е. независимой, радикальной сатиры, но и «друг свободы»; это Пушкин написал в пору горячей своей приверженности декабристским политическим идеям; понятие «свободы» в его кругу было в это время революционно. Именно Фонвизина писатели декабристского склада считали своим предшественником. Позднее, когда П.А. Вяземский, писатель-либерал, много потрудившийся над изучением и пропагандой Фонвизина', опубликовал впервые его очерк «Разговор у княгини Халдиной», в котором заключалась не только острая сатира на дворянское общество, но и требование подъема политической сознательности русской интеллигенции, – шпион Булгарин поспешил выразить печатно сомнение в принадлежности этого очерка Фонвизину; тогда Пушкин счел необходимым выступить в защиту Фонвизина от искажающих его облик посягательств реакции и ответил Булгарину заметкой, в которой подчеркивал общность установок и манеры «Разговора» с «духом и слогом» Фонвизина.

Пушкину Фонвизин был дорог и как предшественник декабризма, и как предшественник созданного им, Пушкиным, реализма. Глубокая постановка проблемы реалистического изображения человека, возникшая именно на основе обострения борьбы лучшей части русской дворянской интеллигенции с самодержавной тиранией и дикими формами крепостничества, – в этом была главная заслуга Фонвизина, и заслуга поистине великая.

Между тем Фонвизин и как политический идеолог, и как писатель сформировался и вырос в традициях Сумарокова и Хераскова, в традициях дворянского классицизма и дворянского либерализма. С этими традициями он оставался связан до конца своей жизни; но они не могли уже исчерпать содержания его политической и художественной деятельности. Относительное благополучие мировоззрения дворянского либерализма рушилось в пору пугачевского восстания. Преодоление этого мировоззрения шло либо по линии отказа от активности и ухода в мечту, в жизнь индивидуального чувства, либо по линии углубления и расширения базы протеста. В мире все плохо, и лучше бежать из него, пока есть куда бежать, – так решили малодушные. Политическое бытие России никуда не годится, и необходимо круто менять его во имя спасения не дворянства только, а всей страны, всего народа, и за это надо бороться до последнего – таков был воинствующий вывод Фонвизина, и не его одного, из тяжких уроков крестьянских восстаний и потемкинского режима. Умиление добродетелями, хотя бы в воображении, любование изяществом совершенных эстетических форм, смирение и спокойное склонение головы перед «неизбежным злом», – весь этот ассортимент эмоциональных пружин зарождающегося русского дворянского сентиментализма совершенно не устраивал Фонвизина. Это был по натуре боец; он не мог не драться с врагами. Он не умел любить, не ненавидя.

Ведь и как писатель, он неласков со своим читателем. Фонвизин – злой писатель. Его сатирическое дарование – нисколько не веселое дарование. Уклад жизни в России вызывает у него не только постоянное раздражение, но и подлинный гнев. Ему отвратительны правительственные порядки в России его времени, выражающиеся в рабстве и в дикости страны; ему стыдно за свой народ; он задыхается на родине. Но в то же время он отдал всю свою жизнь писателя и политического деятеля своей родине. Недаром еще Пушкин протестовал против написания его фамилии двумя словами – фон-Визин. Он писал брату в 1824 г.: «Не забудь фон-Визина писать Фонвизин. Что он за нехристь? Он русской, из перерусских русской».

Г.В. Плеханов писал:

«Работа мысли наших тогдашних просветителей, – по своему, весьма полезная и почтенная, – совершалась в пределах дворянского горизонта. Только немногие из них покидали дворянскую точку зрения и более или менее решительно переходили на точку зрения третьего сословия, которой держались тогда передовые просветители Западной Европы... Но если только немногие способны были совершить указанный переход с одной точки зрения на другую, гораздо более прогрессивную, то довольно велико было число тех, которые в течение известного периода своей жизни колебались между ними. Для некоторых, – хотя и не для всех, – такие колебания были очень тяжелым, иногда прямо трагическим процессом. Между колебавшимися и много страдавшими от колебаний заметнее всех Н.И. Новиков. К их числу принадлежал также и Д.И. фон-Визин»*.

История русской общественной мысли. М., 1919. Т. III. С. 167-168.

Юность Фонвизина. Денис Иванович Фонвизин родился в 1745 году (умер в 1792 г.).

Воспитание, полученное им, определило с самого начала его свободомыслие, недовольство деспотией, чиновничьей монархией. Отец его, дворянин старинного рода и изрядного достатка, был человек петровского времени, чуждый грабительского ажиотажа, охватившего помещиков к середине века. Учился Фонвизин сначала в гимназиии при Московском университете, потом в самом университете, и сразу же был втянут в сферу влияния группы Хераскова. Шестнадцати лет от роду он выступил в печати в качестве переводчика – отдельной книжкой, изданной при университете, и очерком, помещенным в журнале Хераскова «Полезное увеселение». Он стал одним из молодых литераторов сумароковской школы. Лично он был тесно связан с Херасковым, а затем и с Сумароковым. Таким образом, смолоду Фонвизин привык чувствовать себя свободным от ферулы деспотии, привык противопоставлять свою мысль, свою политическую линию необязательной для него системе подавления самодержавной полицейщины. Переехав затем в 1762 г. в Петербург, Фонвизин сразу был определен переводчиком в Иностранную коллегию, руководимую Н.И. Паниным; здесь в 1760-х годах подбирался определенный круг работников, молодых литераторов, связанных с группой дворянских либералов, подбирался, конечно, неслучайно; однако Фонвизин не успел лично познакомиться с вождем группы Н. Паниным и перешел уже в следующем году на службу к кабинет-министру Елагину, по-видимому, для того, чтобы стоять ближе к театру, уже тогда привлекавшему его творческое внимание.