Русская литература XVIII векa

С другой стороны, неслучайно и то, что именно на базе розенкрейцерской московской организации Новиков и его друзья развернули грандиозную по тем временам издательскую, просветительскую, общественно-пропагандистскую, филантропическую деятельность.

Дело в том, что как ни низко пали русские масоны в своих мистических бредоумствованиях, не все они растеряли из своих ранних навыков свободомыслия. Крупнейшие деятели русского масонства, и в первую очередь сам Новиков, остались во многом «нераскаянными» вплоть до 1792 г., года разгрома. И они искали правды и спасения не от народа, не от «естественного права», но от религии. И они чурались демократического радикализма и всячески кляли иллюминатов. Но они никак не могли признать положение дел в России Екатерины II и Потемкина нормальным. Они заявляли, что на земле и, в частности, в России царствует не свет (по Сен-Мартену), а грех. В формах мистики они создали утопию о прекрасной стране верующих и счастливых людей, управляемой святыми людьми только по законам масонской религии, без бюрократии, подьячих, полицейщины, вельмож, произвола, разврата власти. В своих книгах они проповедовали эту утопию как свою программу; в их государстве исчезнет нужда, не будет ни наемников, ни рабов, ни налогов; все будут учится и жить мирно и возвышенно. Для этого нужно, чтобы все стали масонами и очистились от скверны. В будущем масонском раю не будет ни церкви, ни законов, а будет свободное объединение хороших людей, верующих в бога кто как хочет.

Эта утопия имела характер фантастической сказки. Но лучшие люди из розенкрейцеров верили в нее и жаждали хотя бы постепенного приближения к ней.

Во имя этой-то утопии лучшие люди масонства не могли примириться с режимом Екатерины, и, будучи все более резко выраженными идеологами дворянства и чураясь демократии и демократической мысли, они должны были продолжать борьбу с властью бюрократически-крепостнической деспотии. Здесь возникало непримиримое противоречие. Ужас перед Пугачевым заставлял бежать в мистику и пассивность. Невозможность смириться заставляла бороться, – хотя бы с оружием мистики в руках, хотя бы скрыто, спрятавшись в мистическом тумане. В результате организация розенкрейцеров превратилась в организацию вовсе не только мистико-моральную, но и политическую; она подпольно повела работу против Екатерины II и была не чужда проектов переворота со ставкой на Павла Петровича, которого втягивали в розенкрейцерство. Однако реальной базы для политических планов у розенкрейцеров не было. Кроме того, в их организацию затесались темные политические дельцы, приехавшие из Пруссии и старавшиеся орудовать в пользу Пруссии, конечно, скрывая свои подлые цели от русских масонов. Катастрофа неизбежно должна была наступить. Ничего хорошего из всего этого выйти не могло и не вышло.

Не только остатки политической непримиренности спасали лучших из розенкрейцеров от услужения реакционному правительству. Их высокий моральный, более того – морально-общественный идеал личности, преодолевшей страх «земной» власти, был связан, конечно, с традициями гражданских идеалов просветительского движения. Среди розенкрейцеров были люди поистине высокого строя души, глубоко страдавшие от социальной неправды, смелые и принципиальные в своем презрении к разврату помещичьей власти и вельможного круга.

Замечательную характеристику масонов 1780-х годов дал Пушкин в статье «Александр Радищев»: «В то время существовали в России люди, известные под именем мартинистов. Мы еще застали несколько стариков, принадлежавших этому полуполитическому, полурелигиозному обществу. Странная смесь мистической набожности и философического вольнодумства, бескорыстная любовь к просвещению, практическая филантропия ярко отличали их от поколения, которому они принадлежали».

Новиков в 1780-е годы. Эта характеристика подходит к наиболее яркой фигуре в движении русского масонства – Н.И. Новикову. О первой половине его деятельности речь была уже в предыдущей главе. Вторая половина ее связана с трагическим путем розенкрейцерства.

Выше уже говорилось о том переломе, который произошел в сознании и в журнально-литературной работе Новикова во время пугачевского восстания. Этот перелом выразился и в его издательской деятельности. Еще с 1766 г. Новиков приступил к изданию книг; он издавал сочинения и переводы В. Майкова, М. Попова. В 1772 г. вышел в свет составленный Новиковым «Опыт исторического словаря о российских писателях». С 1773 до 1775 г. Новиков выпустил десять томов сборников исторических материалов о Руси «Древняя российская вивлиофика» (т.е. библиотека), содержавших весьма ценные для науки публикации, но ориентированных на прославление старины. Издание было поддержано Екатериной II. В 1773–1776 гг. Новиков издал отдельно несколько книг-публикаций по русской истории. Одна из них, «Повествователь древностей российских», открывалась обращением к «благосклонному любителю Русских древностей», не имеющему отвращения от старого слога и не находящему в древностях запаха гнили, в противоположность юношам, «зараженным французскою натуральною системою, пудрою, помадою, картами, праздностью и прочими ненужными украшениями и бесполезными увеселениями»*.

* Вернадский Г. Н.И. Новиков. Пг., 1918. С. 23.

В 1768 г. было основано Екатериной II «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг». «Новиков, часто видевшийся по своим литературным делам с Г.В. Козицким (руководителем переводческого «Собрания»), решил помочь делу и взять на себя издание переводов «Собрания». В 1773 г. Новиков (совместно с книгопродавцем К.В. Миллером) приступил к организации «Общества, старающегося о напечатании книг».

Переводы «Собрания» доставили основной материал для изданий общества (например «Размышления о греческой истории» Мабли, пер. с франц. А.Н. Радищева; «О народах, издревле в России обитавших» Г.Ф. Миллера, пер. с нем. И. Долинского; «Каия Июлия Кесаря Записки о походах его в Галлию», пер. с лат. С. Волчкова).

Помимо переводов, общество издавало и оригинальные произведения («Борислав» М.М. Хераскова). Первое издательское общество Новикова оказалось не в силах разрешить вопрос сбыта книг, а потому не могло справиться и с издательской деятельностью. Обществом было выпущено всего 18 названий, и уже в 1774 г. оно должно было закрыться из-за недостатка средств. Новиков опять делался единоличным издателем. Впрочем, и в 1773–1774 гг. он издавал некоторые книги без поддержки общества. В 1777 г. Новиков предпринял еженедельное периодическое издание «Санкт-Петербургские ученые ведомости», представлявшие попытку библиографической хроники. «Ведомости» отмечали как литературные, так и научные новинки, помещали на них рецензии, а иногда давали место и даже темы самостоятельным произведениям небольшого размера.

В сентябре 1777 г. начал выходить новый ежемесячный журнал Новикова «Утренний свет» в стихах и прозе, содержавший в себе как оригинальные сочинения, так и переводы с разных языков»*. Это было уже масонское издание.

* Вернадский Г. Н.И. Новиков. Пг., 1918. С. 15-25.

Новиков вступил в масонство в 1775 г., сначала не очень охотно, уступая уговорам масонов, но затем увлекся масонскими идеями. Вскоре он сделался видным деятелем движения «каменщиков». В это время он примыкал к масонству рационалистического типа. Около 1777 г. он услышал о розенкрейцерстве. Это была пора мучительных духовных исканий Новикова. Он еще не стал мистиком. Журнал «Утренний свет» в основном наполнялся переводами из сочинений античных и новых авторов о морали, психологии, педагогике.

В это же время кипучая, деятельная натура Новикова сказалась и в его поисках форм реальной общественной деятельности. Новиков с помощью масонов организовал два училища для бедных детей и сирот, которых содержали и учили даром. Доход с журнала «Утренний свет» шел на поддержку этих училищ; кроме того, через журнал собирались денежные пожертвования на училища, и в том же журнале печатались отчеты о их работе.