Чёрная музыка, белая свобода

Но и европеец-атеист нередко относит джаз если не к явлениям, порожденным силами Зла и Тьмы, то к чему-то эстетически вульгарному, бездуховному. Естественно, что в основе такого суждения лежит скрытая форма христианско-теологического понимания природы искусства. Изданный АН СССР семнадцатитомный «Словарь современного русского литературного языка» хорошо иллюстрирует такой подход к джазу, утверждая, что джаз — это «увеселительная (по преимуществу танцевальная) музыка, проникнутая грубой чувственностью» [17]. Таковы последствия традиционного европоцентристского подхода к инокультурным эстетическим явлениям.

Черные музыканты всегда остро ощущали свою отчужденность от европейско-христианской иерархии эстетических и духовных ценностей. Их жизненный опыт постоянно приводил их к выводу, что только в орфических поисках свободы и самоутверждения, лишь в экстатическом опьянении своей музыкой они вновь обретут подавленное ранее воображение и чувство прекрасного. Лишь в джазовом бегстве от репрессивного белого мира, окунаясь в джазовую оргию, черные музыканты и слушатели находили радость, человеческое достоинство, истину и прежде всего — выход за пределы предначертанных для них социальных норм и ограничений. Джаз стал для них почти единственной доступной им формой эскапизма и приобщения к высокому и прекрасному. Но, с другой стороны, у джаза была и некая мистическая функция — он превращался в своеобразную афроамерикан-скую форму тантризма (разительное сходство с языческо-христианским оргиастическим ритуалом вуду — религией, популярной в Карибском бассейне, к которому относится и юг Диксиленда). Эта мистическая функция была неотъемлемой частью «перводжаза», первоначальных джазовых радений, которые несомненно обладали всеми признаками магического ритуала. Магия, магический ритуал всегда оставались в глазах черных американцев явлением в значительной степени более личным, интимным, чем религиозный христианский (или иной) культ. Магический ритуал не является по сути своей обрядом церковным, т. е. не воспринимается как часть некой организованной и канонизированной конфессии. Он всегда носит таинственный, подпольный, запретный характер. Именно эти черты магического ритуала создают высокую степень «партикулярности» и интимной личностной сопричастности происходящему музыкально-сакральному действу. Естественно, что мистика черного цвета стала восприниматься создателями новой черной музыки как антитеза белому культурному и политическому гнету.

Двойственность ритма

Пытаясь дать определение понятию «джаз», Маршалл Стерне называет джазовый ритм единственным чисто африканским элементом этой музыки [18]. Пожалуй, это верно лишь по отношению к доавангардному джазу. В новом джазе ритм уже во многом отходит от африканского эталона, но тем не менее и здесь он по-прежнему остается основным формообразующим элементом музыки.

Сложнейшая полиритмия (а нередко и полиметрия) — основной принцип африканского музицирования. Джаз полностью сохранил этот принцип в основе своего метроритма. В своих попытках культурной эмансипации музыканты авангарда значительно усилили чувственно-эротический компонент своей музыки, трактуемый ими как некий первоэлемент негритянской души. И в некоторых произведениях Колтрейна, Эйлера, Шеппа, Сэндерса этот компонент достигает такого накала, что принимает форму подлинного оргиастического пароксизма. Так в пафосе страсти рождается высокое и прекрасное, так эротизированная чувственная стихия становится ритуализированной идеей, сопряженной с духовно-этической устремленностью.

Но если традиционный джаз связывает с африканской музыкой регулярность основного ритма, периодичность, повторность, остинатность ритмического рисунка, то в новом джазе превалирует ритмическая нерегулярность — он отошел от обязательной ритмической пульсации, на фоне которой импровизирует солист, заменив традиционный бит нерегулярной полиметрической конструкцией. Ритм нового джаза уже нельзя назвать полностью африканским, ибо африканская музыка всегда выделяет в своей полиритмической структуре основной ритм — основную ритмическую фразу, варьируемую музыкантами, но неизменно повторяемую специально выделенным инструментом.

Тенденция к нерегулярности в развитии ритмических концепций сближает новый джаз с современной европейской музыкой, где давно уже произошел переход к нерегулярной ритмике. Таким образом, вовсе не все составляющие новой черной музыки полностью восходят к африканской эстетике. Некоторые ее элементы, в частности ее главнейший формообразующий элемент — ритм, оказались не столь уж черны.

Джазовый ритм, как и другие элементы черной музыки, трансформировался под влиянием новых эстетических и социальных факторов, ибо ритм в музыке является не только элементом формы, но и категорией художественного смыс-лостроения. Поэтому переход к относительно свободным ритмическим построениям в новом джазе нельзя рассматривать в отрыве от содержательно-смысловых, семантических функций его ритмики.

Изощренное чувство ритма, свойственное африканцу, — результат многовекового развития африканской культуры, в которой ритм является ее главной формообразующей чертой. Но ритм в значительной степени является формообразующим элементом всей жизни африканца (его работы, досуга), «архитектурой его бытия». Онтологическое содержание ритму придает не только постоянное пребывание африканца

в ритме природного мира Африки, сезонных циклов, но и тесная связь ритма с чувственностью, магией, сакральными ритуалами — всей динамикой его существования. По-видимому, сверхритмичность африканца (следствие генетического закрепления тысячелетних особенностей существования) действительно стала одной из психофизиологических особенностей черной расы.

Афроамериканец в полной мере унаследовал эту расовую особенность. Обладая удивительной сверхритмичностью, которая свое полное и адекватное выражение находит в при-родно-спонтанном мирочувствовании, он не всегда может полностью реализовать эту свою этническую особенность в современном рационалистическом индустриальном обществе. Острее, чем белый, негр переживает отчуждение от инстинктивной полноты бытия. Его обращение к подавленному европейской цивилизацией и «принципом реальности» расовому ритмическому архетипу, как и погружение в джазовую экстатичность (которую, собственно, ритм и организует), — естественная форма расового самовыражения и самоутверждения.

Но, с другой стороны, черный американец на протяжении многих поколений был оторван от ритмической специфики африканского быта и бытия. Его жизнедеятельность во многом регулируется уже иными ритмическими характеристиками, на его ритмическое чутье наслаиваются уже иные закономерности. Черному художнику в США свойственна уже иная, чем африканскому барабанщику, система восприятия. Он обладает уже во многом иными психическим вкладом и эстетическим сознанием, на формирование которых (хотел он того или нет) оказали влияние многие неафриканские эстетические, социальные и духовные факторы. Поэтому современный афроамериканский музыкант неизбежно ориентируется на ритмическую концепцию, способную уравновесить этническую экстатичность африканской регулярной ритмики и «дегуманизированную» эмоциональность новой

европейской эстетики. Эта новая ритмическая концепция должна соответствовать уже не только традиционным при-родно-этническим особенностям современного афроамери-канского музыканта, но и новым изменениям в его психологическом и творческом облике, вызванным изменением его социокультурного окружения, т. е. новая ритмика должна сочетать в себе особенности африканского ритмического филогенеза с последствиями эстетического онтогенеза современного афроамериканского музыканта.

Природная стихийность

Слияние с природой, с природно-чувственным, объективным — непременное свойство архаического мифологического мирочувствования. Неписьменные цивилизации, устные культуры, свойственные архаическим социальным сообществам, вырабатывали специфические перцептивные способности, в основе которых лежал не анализ, не абстрагирование, а эмоционально-интеллектуальный симбиоз с постигаемым объектом. Западноафриканские цивилизации, породившие дошедшую до нас музыку, принадлежали к разновидности социума с преобладанием акустического типа коммуникации. Нерасчлененность, целостность и глубокая сопричастность событию — главнейшие свойства аудиовизуальной перцепции, унаследованной джазом от его западноафриканской прародины.