Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного

Однако в целом, подобных свидетельств в традиционной еврейской среде практически не сохранилось. Как точно писал великий историк современности А. Тойнби, «его (Ирода Великого) подход к проблеме отношения еврейства и эллинизма заключался, во-первых, в трезвом признании непобедимости превосходящего по силе врага, во-вторых, в необходимости учиться и брать у противника всё, что может быть полезным для евреев, если те хотят выжить в неизбежно эллинизируемом мире… Пока Ирод стоял над палестинскими евреями, ему удавалось спасать их от их же собственного безумия (имеется в виду зилотство — отказ от такого подхода. — В. В.). Но Ирод не получил благодарности за политический урок, который он преподнёс своему народу. Соотечественники не простили ему того, что он оказался прав. Как только завершилось искусное правление Ирода, евреи сразу же свернули на футуристическую тропу, которая привела их к ужасной и неотвратимой катастрофе» ^{260}.

Иначе говоря, зилоты, эти «антиглобалисты» и слепые фанатики традиционных верований того времени, не только надругались над гробницей царя во время великого восстания против римлян в 66–73 годах до н.э., но и передали потомству образ царя как символ жестокости и злодейства.

Остается, впрочем, привести и мнение знаменитого французского историка христианства Э. Ренана. Свою статью «Ирод Великий» он заканчивает следующим размышлением: «Отныне Израиль не будет допускать над собой такого гнёта, каким его давил Ирод; от умаления авторитета выигрывает свобода. Ирод Антипа, Ирод Агриппа, римские прокураторы — представят лишь слабое препятствие развитию тех внутренних сил, зародыш которых еврейство носит уже в груди своей» ^{261}. Иными словами, отказ от авторитета собственной государственности позволил развиться внутренним силам иудейского народа и привёл к возникновению в его среде как христианства, так и раввинистического иудаизма.

Остается добавить, что проблема осмысления наследия иудейского царя Ирода приобретает, согласно А. Тойнби, значение как классический пример важного аспекта всего хода мировой истории. Этот великий историк рассматривает её как взаимодействие цивилизационных сообществ. Первым сформулировал эту идею, как и вообще представление о цивилизациях, русский ученый Н.Я. Данилевский ^{262}. Он полагал, что в основе категории «цивилизация» (Данилевский именовал её культурно- историческим типом) лежит обобщённо вся духовная жизнь определённой общности людей, охватывающая все стороны проявления исторической народной деятельности. В этой связи он подчеркивал, что только в еврейской цивилизации религия выделилась как нечто особенное и стала её всепроникающим началом. Только в цивилизации еврейской религия выработала особое отношение человека к Богу, понятие людей о судьбах своих как нравственно неотделимых от общей судьбы человечества и Вселенной. При этом народное мировоззрение в еврейской цивилизации являлось твёрдой религиозной верой, составляющей живую основу всей духовной жизни человека.

Конкретизируя эти идеи, Тойнби отмечает, что во время Ирода «эллинизм оказывал давление на еврейство во всех планах социальной жизни — не только в экономике и политике, но и в искусстве, этике и философии» ^{263}. В противоположность еврейскому, эллинский культурно-исторический тип проявился в сфере культурной и прежде всего в художественно-культурной. И что особенно важно, как отметил Ю.В. Андреев, «греки стали первым и единственным среди всех народов древности, который научился извлекать удовольствие из самого процесса мышления, не заботясь о том, какое применение могут найти результаты этих раздумий в обычной повседневной жизни… Именно в Греции впервые появился особый человеческий тип свободомыслящего интеллектуала. Сами греки называли таких людей философами “любомудрами”….На первый план выдвигался чисто эстетический или игровой аспект умственной деятельности, что вообще характерно для греческого отношения к жизни». Естественно поэтому, что эллины видели в ортодоксальных иудеях «неистовых фанатиков, ожесточенных и нетерпимых в своём безудержном религиозном рвении» ^{264}.

Соответственно, ярые противники эллинизма в иудейской среде — фарисеи и особенно зилоты, считали сторонников эллинизма, даже во внешних его проявлениях, таких как увлечение театром, спортом, а тем более изящными искусствами, аморальными идолопоклонниками. Впоследствии они решительно исключили из своей среды всех сторонников вольномыслия, клеймя их именем «апикойрес», от имени греческого философа «Эпикур». Естественной была и ненависть зилотов к более приземлённым и рационально мыслящим последователям эллинов римлянам, «создавшим лучшую в мире и очень рационально организованную армию, с помощью которой подчинили себе весь, как они выражались, “земной круг”. Хорошо продуманную вплоть до мельчайших подробностей политическую систему представляло собой и государственное устройство Римской республики, доказавшей свое неоспоримое превосходство над многими другими государствами Средиземноморья в длительной борьбе за мировое господство» ^{265}.

Как показал исторический опыт, такие цивилизационные конфликты могут привести к поражению и даже гибели цивилизации материально более слабой и отходу от активной роли на исторической сцене или к попытке приспособиться к более сильной. К первому исходу приводит политика «зилотства», то есть полное и решительное отвержение всего того, что несёт новая цивилизация, в том числе и новшеств, улучшающих условия земного существования, возлагающая все надежды на будущее царство Божие на земле. «Чем сильнее давил на них эллинизм, тем упорнее стремились они (зилоты) освободиться от него. Понимая, что им не выдержать открытого боя, они спасали себя и своё будущее в убежище прошлого, где, замкнувшись в интеллектуальной башне, тесно сомкнув ряды, они искали и находили вдохновение в себе. Мерой их верности и искренности стало соблюдение всех букв еврейского закона. Верой, вдохновлявшей зилотов, было убеждение, что, если они не отступят ни на йоту от отеческого предания и сохранят его в нетронутой чистоте, им воздастся божественной благодатью и спасением от врага. Зилоты вели себя подобно черепахе, прячущейся под панцырь, или ежу, сворачивающемуся при опасности в колючий шар…

С точки зрения зилотов, иродианство было опасным, грязным и трусливым компромиссом. Однако следует признать, что подобная политика явно имела свои плюсы, так как в силу своей гибкости она открывала возможности для определённого маневра. Она открывала простор для активного участия в жизни, а не приговаривала своих последователей к пассивному бездействию. Дух же зилотской линии был безнадёжно пассивен, какими бы ни казались активными случайные взрывы насилия, сопровождавшие это движение. К тому же сторонники с полным правом могли утверждать, что, следуя своей тактике, они демонстрируют куда больше нравственной смелости, чем зилоты, ибо их политика, отвергаемая зилотами как оппортунизм, была честным реализмом, обязывающим признавать неоспоримые факты и на этой основе действовать» ^{266}.

Наблюдения Тойнби исключительно плодотворны и применимы ко всей человеческой истории. Ведь в новой и новейшей истории доминирующей вместо эллинской является западноевропейско-американская цивилизация, в течение последних почти пятисот лет претендующая на господство над традиционными цивилизациями. Сегодня в глобализующимся мире эта претензия встречается с ответом как зилотского, так и иродианского характера. Естественно, что деятельность реформатора «иродианского» типа в противостоянии вызову Запада может проходить с разной степенью успеха, и при удачном исходе его реформ правителя-реформатора восхваляют, прощая ему принесённые жертвы. В противном случае его постигает судьба Ирода, ему приписывается даже то, в чём он был неповинен.