Учебник русской истории

В то время, как гражданское и военное управление сосредоточилось в руках всесильного Аракчеева, другому любимцу Александра, князю А.Н. Голицыну, были вверены дела народного просвещения и церковные, соединенные в одно ведомство в новом «министерстве духовных дел и народного просвещения». Учрежденное в 1802 г. министерство народного просвещения успело многое сделать для распространения образования в России. Были учреждены университеты в Дерпте (ныне Юрьеве, 1802), Казани (1804), Харькове (1804); тогда же был устроен в Петербурге педагогический институт, позднее преобразованный также в университет (1819). Почти во всех губернских городах были открыты «гимназии», а в уездных – «уездные» и «приходские» училища. Это были основные типы общеобразовательных школ, принятые правительством еще при императрице Екатерине II (§130). Кроме них, учреждались учебные заведения нового, типа – «лицеи», соединявшие в себе университетский и гимназический курсы (Царскосельский Александровский лицей, Ярославский Демидовский, Нежинский графа Безбородка и др.). С умножением учебных заведений и самое министерство народного просвещения росло и развивалось. Но в 1817 г., под влиянием идей «священного союза» и духа реакции, это министерство было преобразовано: его соединили с духовным ведомством, «дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения». Осуществить эту задачу было поручено князю Голицыну, отличавшемуся мистическим настроением. Он должен был исправить недостатки университетов и других школ, искоренить из них «лжеумствования» и посредством цензуры бороться со свободным духом литературы. Сам князь Голицын обладал гуманностью и мягкостью; но некоторые чиновники его ведомства отличались необыкновенной нетерпимостью и с озлоблением начали гонение на все, что им казалось «безбожьем» и «вольнодумством»[28]. Однако новое направление в деле народного просвещения не привело к добру. Действия министерства не могли достигнуть своей благочестивой цели, потому что в большинстве случаев имели характер грубого и невежественного произвола. Вера и нравственность среди учащихся и служащих насаждались страхом и насилием, угрозами и наказаниями. Вместо истинных благочестивых чувств естественно развивалось лицемерие и показное ханжество. Подчиняясь наружно требованиям начальства, внутренне ненавидели его и тяготились навязанными чувствами и обязанностями. Мелочной надзор за поведением и образом мыслей вел к доносам и сыску, к мелочным преследованиям. В конце концов сам князь Голицын навлек на себя ряд обвинений в неправоверии (со стороны архимандрита Фотия) и был вынужден оставить свою должность.

Гнет Аракчеева и ему подобных, конечно, должен был вызывать общее неудовольствие. Становилось ясно, что в своем разочаровании и утомлении жизнью император Александр утратил веру в идеалы своей молодости и дал ход открытой реакции против всех тех преобразовательных начинаний, какими раньше увлекался. Постоянно мрачное и унылое настроение государя отзывалось и на всем обществе, сообщая печальный тон общественной жизни. Всякое общественное движение таилось и пряталось из боязни гонений. Между тем в обществе того времени нарождалось сильное внутреннее брожение.

§148. Общественное движение в Александровскую эпоху

Отечественная война 1812 г. и заграничные походы 1813–1814 гг. имели очень большое влияние на умственную жизнь русского образованного дворянства. Под влиянием законодательных льгот императрицы Екатерины II и строгостей императора Павла русские дворяне перестали стремиться в военную службу. Отечественная война снова привлекла дворян в ряды армии на защиту отечества; а войны за освобождение Европы, перебросив русские войска за границу, познакомили служивших в них дворян с западноевропейскою жизнью. Ранее поездки русских людей на запад были редким явлением, теперь, в пору освободительных войн, русские люди во множестве оказались на чужбине и долго там жили. Разумеется, они подпали сильному влиянию европейских порядков и идей, близко познакомились с умственным движением времени, вывезли домой на Русь целые библиотеки. Успехи европейской гражданственности под влиянием освободительных идей XVIII в., развитие немецкого национального сознания, расцвет немецкой идеалистической философии поражали и восхищали русских людей, возбужденных великою борьбою за собственное отечество. Сравнив европейскую жизнь с отечественною, наши предки получили возможность критически смотреть на русскую действительность, видели ее недостатки, понимали ее отсталость и сознавали устарелость того крепостного права, которое лежало в основе русского общественного порядка и которое уже исчезло в Западной Европе.

Два течения образовалось в русском обществе под влиянием знакомства с западом. Одно было философским: русские почитатели модной тогда немецкой философии стремились глубже изучить ее, распространить ее взгляды и выводы между русскими людьми и с точки зрения этой философии понять и истолковать русскую историю и действительность. Другое течение было политическим: русские люди стремились перенести на Русь те учреждения и порядки, какие были выработаны в новейшую эпоху в европейских государствах. В государственном устройстве они желали представительной (даже республиканской) формы правления; в общественной жизни они стремились к отмене крепостного права. Чем сильнее делалась реакция и «аракчеевщина» в России, тем резче сказывалось стремление к реформе у людей этого освободительного направления. Почти тотчас по возвращении армии из заграничного похода, в войсках, среди образованного офицерства, стали складываться политические кружки, к которым примыкали и гражданские лица. Целью всех подобных кружков было, с одной стороны, гражданское воспитание их членов, а с другой – подготовка либеральных государственных и общественных реформ в России. Члены таких кружков занимались самообразованием и вносили в свои служебные отношения и в товарищескую жизнь более гуманные нравы и обычаи: отказывались от вина и карт, не допускали никакой распущенности, не били солдат, учили их грамоте и т.п. В своих кружковых беседах они рассуждали о необходимых преобразованиях русского быта и о средствах достигнуть этих преобразований; в кружках шли речи о необходимости бороться с реакцией, осуждалась «аракчеевщина», доказывалась неизбежность переворота.

Из многих подобных кружков, имевших иногда масонский характер (§131), особенное значение приобрел один, учрежденный с определенным уставом (1816) и получивший название «союза спасения». В основе его лежала не только забота о личном самоусовершенствовании его членов и не только общее стремление к либеральным преобразованиям, но и определенное требование перехода к представительному образу правления, к конституции. Через два года «союз спасения» был преобразован в тайный «союз благоденствия» (отчасти из подражания немецкому патриотическому обществу «Tugendbund», которое действовало в Германии во времена наполеонова ига); а «союз благоденствия», в свою очередь, скоро распался на два союза, прямо уже революционных, – «северный» и «южный». Во главе северного союза стали братья Муравьевы (также кн. Трубецкой, поэт Рылеев); союз этот основался в Петербурге. Во главе южного союза был полковник Пестель, командир одного из армейских полков. Местом действия южного союза была русская «вторая армия», расположенная в Киевской и Подольской губерниях. В составе союзов преобладало офицерство; но были и лица гражданские и неслужащие дворяне. Оба союза находились в постоянных сношениях друг с другом и имели одну общую цель – совершить насильственный переворот в России. Какой порядок будет после переворота, заговорщики решали различно. Одни желали ограниченной монархии, другие – республики. Самый обстоятельный проект будущего устройства России принадлежал Пестелю и назывался «русской правдою». В этом проекте, не вполне обработанном, Россия представлялась республикой с весьма демократическим устройством. В мечтах других заговорщиков Россия получала даже федеративное устройство в роде Северо-Американских Штатов. Таким образом, настроение в союзах было резко революционным, а потому члены союзов держали свои планы в совершенном секрете.