Вокруг трона

«Делайте как прежде». В иностранных делах, в его шагах в высшей политике, он был похож на трехлетнего ребенка, играющего в шахматы. Он по-своему переделывал карту Европы, вычеркивая Австрию, отнимая у революционной Франции две трети ее территории, остальное же предоставляя вернувшимся Бурбонам.{[46]} Желая высадиться в Лондоне, после пребывания в Петербурге, граф д’Артура рисковал быть задержанным там за долги. Семен Воронцов, бывший тогда послом в Лондоне, спешил предупредить его, чтобы он не ездил, но получил ответ от графа д’Артура:

«Предвидя это, я говорил с графом Зубовым, и вот слово в слово, что он сказал мне: „Ваше Высочество может вполне успокоиться. Англия будет слишком счастлива принять вас; она сделает все, что пожелает императрица, и у нас там уполномоченный, который сумеет все разрешить и быть к вашим услугам“.

Несчастный уполномоченный чуть не задохся, а принц после тщетных попыток должен был обратиться вспять и поехать к берегам Германии.

В стране и в армии царила распущенность, отсутствие дисциплины, развитие роскоши и сибаритства среди офицеров; казна была пуста, а тюрьмы переполнены. Таковы были, по словам самых компетентных авторитетов, результаты администрации фаворита.

Приобретение польских провинций, снисходительно приписываемое Зубову императрицей, было следствием решенного ею с Потемкиным и Безбородко плана, только выполненного пережившими блестящий период царствования Коковскими, Кречетниковыми и самим Суворовым, вызванным из полуизгнания. Организация аннексированных стран также была делом работников первой очереди: Тутолминых, Репниных и Пáленов. Зубовы при этом являются только для того, чтоб наполнить свои карманы. Экспедиции в Персию – другое безумие. Устройство Одессы, предпринятое Рибасом, при содействии Зубова, осталось в их руках частной спекуляцией. Украшенный званием начальника артиллерии, фаворит не был в состоянии отличить полевого орудия от крепостного, и генерал Мелиссино принял на себя сформирование первых батальонов конной артиллерии, причем Екатерина эту честь приписывала своему возлюбленному.

«Добрый малый», говорил вновь Суворов о странном начальнике, данном ему капризом государыни. Если оно не ирония, то это определение совсем не верно. Разграбленная Польша не признавала этого качества ни в фаворите, ни в его пособниках: Альтести, Грибовском и Рибасе, которые под его эгидой обворовывали ее. В два года Грибовский бывал простым писарем в канцелярии Потемкина, приобрел возможность держать оркестр, толпу шутов, гарем и лучших лошадей в Петербурге. Потемкин имел временами великодушные побуждения, даже либеральные идеи. Фонвизин, один из редких свободомыслящих людей того времени, пользовался его покровительством, как Ломоносов милостями Орлова. Зубов же принимал живое участие в преследовании Радищева, Новикова и Княжнина. Он даже, как говорили, является инициатором этих преследований. Потемкин уничтожал виселицы в имениях, приобретенных им в Польше, Зубов же в своих поместьях спешил закрепостить