Дуэль. Всемирная история

Несмотря на все старания генерала Прайса предотвратить дуэль, она состоялась 6 сентября 1863 г. Мармадьюк страдал близорукостью, а посему, возможно, он и попросил выбрать такую убийственно короткую дистанцию, чтобы компенсировать невыгодное положение, в которое ставило его плохое зрение. В данном случае недостаток Мармадьюка не сыграл особой роли: в первый заход оба промахнулись, но второй выстрел противника свалил Уокера на землю. Пуля вошла в низ живота, прошла через одну из почек и застряла в позвоночнике, вызвав паралич. Уокер умер через день или чуть больше. Генерал Прайс приказал арестовать Мармадьюка с его секундантом по возвращении с дуэли, однако никаких обвинений не последовало, и скоро виновник вернулся на прежнюю должность. Поединок даже никак не затронул его политическую карьеру после Гражданской войны. В 1884 г. Мармадьюк удостоился избрания губернатором Миссури, в каковой должности и умер спустя три года ^{603}.

В довоенном обществе на Юге (то есть до 1861 г.) дуэли, как и в прочих местах, служили признаком положения. Биться и умереть или не биться, но потерять лицо? Вот в чем заключался вопрос. На верхушке разграниченного миропорядка располагались плантаторы, располагавшие неоспоримым правом оценивать, что достойно, а что недостойно джентльмена, и, конечно же, защищать честь с мечом или пистолетом в руке. Так или иначе, для более широкой публики существовали определенные ограничения. Как выразился один историк дуэлей Старого Юга:

Высказывание это особенно интересно нам, поскольку проясняет близость между дуэлями и рабством — взаимосвязь, которую очень хорошо чувствовали и осознавали реформаторы. Равно как плантаторы, солдаты и адвокаты считались достойными драться на дуэлях, редакторы газеты становились той категорией общества, представителей которой довольно часто приглашали к ответу за их действия, а точнее, за слова, написанные пером, поскольку их, как известно, не вырубить топором. Социальный статус пишущей братии, однако, не носил столь ярко определенных и четко очерченных свойств, как высокое звание плантатора. Что, правда, не мешало газетчикам сходиться один на один с представителями определенно более достойных общественных слоев.

Джек К. Уильямс в его «Дуэли на Старом Юге» насчитал, по меньшей мере, 11 редакторов из штата Миссисипи, которые принимали участие в поединках чести, при этом трое погибли. Шести редакторам газет Южной Каролины и точно такому же числу их коллег из Виргинии пришлось подраться на дуэли. Точно так же по два из них от каждого штата оставили мирские заботы по причине полученных в схватках ранений. Некоторые оказывались куда как покрепче. О. Дж. Уайз — редактор «Ричмонд инкуайрер» — имел за плечами, по крайней мере, восемь дуэлей, хотя при этом он ни разу не попал в оппонентов, по счастью, и те не опережали его меткостью. Персонал газеты Виксберга, «Сентинел» (страж, часовой. — Пер.), особенно печально прославился на дуэльных площадках. Доктор Джеймс Хэйган, служивший редактором упомянутого печатного органа до 1843 г., отличался склонностью выяснять отношения в поединках — можно без преувеличения сказать, что поединки сделались его второй натурой. Он не раз и не два дрался вообще и на дуэлях в частности, пока не пал от рук сына некоего судьи, которого оболгал. Просто поразительно, сколь велико количество редакторов периодики и журналистов, раненных или убитых на дуэлях или в стычках в годы, предшествовавшие Гражданской войне ^{605}. Вот уж поистине, сесть в кресло редактора «Сентинела» означало подвергнуть себя большому риску.

Дуэли в Соединенных Штатах, как и во всех прочих государствах, где распространилась эта культура, иногда приобретали довольно эксцентрические формы. Немцы выделяли, так сказать, подвид поединка, который они называли «американская дуэль». В ней стороны тянули жребий, и тот, кому доставался проигрышный «билет», просто стрелял в себя. Однако, насколько известно, столь отвратительный вариант дуэли не имел ничего общего с Соединенными Штатами, а потому причина, по которой он получил именно такое название, остается загадкой. В 1823 г. некий полковник Ричард Грэйвз, представлявший законодательную власть в Виргинии, вызвал некоего Арчибальда Лэйси на бой, которому предстояло проходить в самых необычных условиях.

Тевтонский вариант «американской» дуэли и метод, предпочтение которому отдавал имевший вполне соответствующую фамилию полковник Грэйвз (Graves — от англ. grave — могила. — Пер.), более походят на торжественно заключаемый пакт самоубийц, чем на поединок чести. В 1828 г. отмечался любопытный случай, когда майор Джордж У. Колламмер стрелял в яблоко на непокрытой голове Генри Ингрема с расстояния в 27 ярдов. Затем наступила очередь Колламмера играть в сына Вильгельма Телля, он занял место Ингрема, а тот взял пистолет. В рассказе говорится, что при состязании присутствовали какие-то зрители, пытавшиеся положить конец подобному идиотизму. История заканчивалась сообщением о том, что яблоки «оказались так изумительно прострелены пулями, что часть кожуры и мякоти осталась на головах» соревнующихся ^{607}. Сия потенциально смертоносная демонстрация снайперского искусства состоялась в День святого Валентина. Можно только гадать о причинах, заставивших двух безрассудных господ воскрешать и заново проигрывать на новый манер средневековую историю о метком стрелке из лука: что это было, романтическое настроение или несносная скука?

В июле 1830 г. два эскулапа из Филадельфии решились на более или менее традиционную дуэль, хотя и закончившуюся трагически. Доктор Смит вызвал доктора Джеффриза. Они сошлись в намерении обменяться выстрелами «только с восьми шагов». В первом раунде оба промахнулись, но секунданты не сумели примирить стороны. Предоставим же слово современнику.