История Украины

Историк В. В. Кондрашин пишет: «Уже первый год коллективизации ясно показал те цели, ради которых она осуществлялась. В 1930 году государственные заготовки зерна, по сравнению с 1928 годом, выросли в 2 раза. Из деревень в счет хлебозаготовок было вывезено рекордное за все годы Советской власти количество зерна (221,4 млн центнеров). В основных зерновых районах заготовки составили в среднем 35–40 %. В 1928 году они … в целом по стране равнялись 28,7 % собранного урожая».

Но это имело опасную оборотную сторону. Уже в июне 1930 г. ГПУ Украины докладывало: «В отдельных селах различных районов Старобельского, Изюмского, Криворожского, Николаевского и Херсонского округов продзатруднения принимают острые формы голодовок».

Миллионные массы двигались из деревни в города. Между переписями 1926 и 1939 гг. городское население выросло на 18,5 млн человек (на 62,5 %), причем только за 1931–1932 гг. – на 18,5 %. По образному выражению Н. Верта, «на какое-то время советское общество превратилось в гигантский «табор кочевников», стало «обществом зыбучих песков». В деревне общественные структуры и традиционный уклад были полностью уничтожены. Одновременно оформлялось новое городское население, представленное бурно растущим рабочим классом, почти полностью состоящим из уклоняющихся от коллективизации вчерашних крестьян, новой технической интеллигенцией, сформированной из рабочих и крестьян-выдвиженцев, бурно разросшейся бюрократической прослойкой, … и, наконец, властными структурами с еще довольно хрупкой, не сложившейся иерархией чинов, привилегий и высоких должностей».

Сталинское руководство пыталось использовать прилив энтузиазма, вызванный надеждами на скорые экономические победы и обещанное в связи с ними коммунистическое изобилие. Были инициированы «почины» самоотверженного труда. 31 января 1929 г. донецкие шахты «Северная» и «Центральная» начали социалистическое соревнование, и этот почин был распространен на весь СССР. В конце 1929 г. на Украине было 250 тысяч рабочих – ударников. Энтузиазм поддерживался с помощью материального стимулирования «ударничества».

Была введена новая система распределения по карточкам, где наилучшее снабжение предоставлялось чиновникам и рабочим столиц, а также наиболее важных производств и «ударникам».

Рабочие высшей категории снабжения – особенно тяжелого труда – обеспечивались 800 г. хлеба, 200 г. мяса в день, а в месяц 3 кг круп, 800 г. рыбы, 600 г. сливочного масла, 1,5 кг. сахара и 10 яиц. Но основная масса городского населения снабжалась значительно хуже.

Количество «ртов» в городах увеличивалось, а рабочих рук на селе – сокращалось. Паек еле обеспечивал нужды миллионов горожан. В 1930 и 1932 гг. происходили волнения в городах, в том числе в Киеве и Одессе.

Сталинское руководство опасалось, что недовольные массы могут быть возглавлены оппозиционно мыслящей интеллигенцией. В 1929–1931 гг. был нанесен репрессивный удар по «старым специалистам». В марте-апреле 1930 г. прошел процесс Союза освобождения Украины, где главным обвиняемым был вице-президент Украинской академии наук С. Ефремов.

Ситуация в городах, чреватая полномасштабным социальным взрывом, усугублялась неконтролируемым притоком обездоленных маргинализированных масс из деревни.

Чтобы избежать неконтролируемого наплыва масс в города, было запрещено несанкционированное перемещение по стране. Постановление ЦИК СССР и СНК СССР 17 марта 1933 г. предписывало, что колхозник мог уйти из колхоза, только зарегистрировав в правлении колхоза договор с тем хозяйственным органом, который нанимал его на работу. В случае же самовольного ухода на заработки колхозник и его семья исключались из колхоза и лишались, таким образом, средств, которые были заработаны ими в колхозе. Одновременно развернулась паспортизация, которая обеспечила права передвижения (также ограниченные пропиской) только горожанам. Милиция получила право высылать из городов крестьян и препятствовать самовольному уходу из деревни.

Эти меры воспринимались как новое закрепощение. Между тем на «закрепощенную» деревню надвигался голод.

Голод 1932–1933 гг.

Голод 1932–1933 гг. является одной из величайших трагедий истории СССР. Спорить о нем будут всегда. Является ли голод необходимой ценой за индустриальную модернизацию или следствием коммунистической диктатуры, коллективизации, результатом Великой депрессии или произвола Сталина?

В. В. Кондрашин перечисляет известные причины голода: «В 1932–1933 годах голод поразил… все основные зерновые районы СССР, зоны сплошной коллективизации. Внимательное изучение источников указывает на единый в своей основе механизм создания голодной ситуации в зерновых районах страны. Повсюду это насильственная коллективизация, принудительные хлебозаготовки и госпоставки других сельскохозяйственных продуктов, раскулачивание, подавление крестьянского сопротивления, разрушение традиционной системы выживания крестьян в условиях голода (ликвидация кулака, борьба с нищенством, стихийной миграцией и т. д.)».

Из перечисленных причин ключевой являются госпоставки, изъятие хлеба государством. Коллективизация и ликвидация остатков кулачества сами по себе не вызвали бы голода. Голодали и колхозники, и единоличники. Коллективизация была средством изъятия хлеба, которое, в свою очередь, вело к голоду.

Уровень коллективизации на Украине был выше, чем в среднем по СССР – государство стремилось установить жесткий контроль прежде всего за крестьянством основных зернопроизводящих регионов. В конце 1932 г. на Украине было коллективизировано 70 % дворов с 80 % обрабатываемых площадей. Было создано 592 машинно-тракторные станции, которые могли обслуживать примерно половину коллективных хозяйств. Это подтверждает, что механизация сельского хозяйства не была основным мотивом коллективизации. Колхозы сами по себе не сделали крестьян голодными, они сделали крестьянство «прозрачным» для власти и позволили более эффективно провести главную операцию, ради которой все затевалось – изъятие хлеба. То, что не удалось Ленину в 1919–1921 гг. (а неудача продразверстки заставила перейти к НЭПу), то получилось у Сталина. Теперь крестьяне не могли оказать такого же сопротивления, как в 1921 г. Вожаки, деревенский актив был обескровлен массовыми репрессиями и раскулачиванием. Деревня была пронизана коммунистическими структурами, просвечена ОГПУ. Колхозы, хоть и охватившие только часть крестьянства (в СССР – 61–62 %), сделали деревню более «прозрачной» для контроля сверху. Теперь хлеб было гораздо труднее спрятать от всевидящей власти. После коллективизации и единоличники уже не могли укрывать продовольствие – вокруг было слишком много голодных глаз, да и внимание репрессивных органов было обращено в первую очередь на единоличников как потенциальных «кулаков». ВКП (б) Сталина смогла выстроить социальный насос, способный при необходимости высосать из деревни все до крошки.

В январе 1933 г. в некоторых районах СССР этот насос действительно достиг самого дна. Выполняя завышенные планы поставок продовольствия на стройки пятилетки, исполнители высочайшей воли изымали у голодных людей уже не только хлеб, годный на экспорт, но и грибы и сушеные овощи, которые можно было бросить в котел рабочих столовых Днепрогэса и Сталинградского тракторного. Несмотря на голод, наращивался экспорт – нужно было докупить последнее оборудование, чтобы «доделать» задачи Пятилетки.

В 1928–1932 гг. урожайность упала с 8 до 7 ц с га (валовой сбор зерна упал с 733 млн ц до 699 млн ц). А заготовки в 1928–1935 гг. выросли с 11,5 млн тонн зерна до 26 млн тонн. У крестьян не оставалось запасов «на черный день». 1931–1932 гг. были неурожайными. Запасы зерна у крестьян упали с 50 млн т до 33 млн т в 1931 г. и 37 млн т в 1932 г. В 1932 г. заготовки были снижены в сравнении с 1931 г. всего на 13 % и составили 1181,8 млн пудов. Зато в 1933 г. заготовки резко выросли до 1444,5 млн пудов. Планы экспорта и снабжения растущих городов не подлежали пересмотру. Именно этот нажим на крестьян – и на колхозников, и на единоличников – в 1932–1933 гг. вызвал голод в ряде регионов страны.