Идти полным ветром

С этими словами Карфангер взял из рук корабельного писаря, исполнявшего одновременно и обязанности казначея, большой кожаный кошелек и пошел вдоль строя, вручая каждому, невзирая на чины и возрасты, по серебряному талеру. Оделив таким образом всех, он сунул серебряный талер и в карман своего синего камзола, а изрядно опустевший кошелек вернул писарю со словами:

- Остальное разделите поровну между семьями обоих погибших в бою!

Толпа грянула дружное "Ура!", "Виват адмиралу Карфангеру!" - кричали матросы "Леопольда Первого". Михель Шредер тут же пробил найденным на пирсе гвоздем отверстие в своем талере, продел сквозь него кусок каболки троса и повесил талер, словно медальон, на шею.

Увидев это, Венцель фон Стурза проделал то же самое со своим талером.

- Ну хорошо, раз уж вам так хочется, - махнул рукой Карфангер. Только прошу вас - носите его под колетом, иначе кое-кому это может показаться вызовом.

На пирсе появилась Анна, ведя за руки детей, и Карфангер поспешил им навстречу.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Тихая и прохладная апрельская ночь. Высоко над Эльбой в звездном небе повис яркий месяц. Посреди фарватера стоит на якоре "Леопольд Первый"; все огни на корабле давно погашены. Из кормовых окон светится лишь одно широко распахнутое окно адмиральской каюты. Тишину нарушают лишь мерные шаги караульного, расхаживающего по верхней палубе.

Адмирал Карфангер вновь и вновь подходит к окну и устремляет взгляд в сторону устья Эльбы: где-то там уже стоят на якоре готовые к отплытию китобойцы. Наступила полночь. Возле левого берега реки из темноты начали проступать очертания паруса, медленно двигавшегося вверх по течению.

Карфангер закрыл окно, задернул занавеску и поднялся на кормовую надстройку. В этот момент к фалрепу "Леопольда" подошла небольшая шлюпка.

- Кто идет? - прокричал караульный. - Пароль?!

- "Дельфин" и "Малыш Иоханн", - ответил снизу приглушенный голос.

- Поднимайтесь!

Широкоплечая фигура начала взбираться по фалрепу.

- Петер Эркенс, это вы? - спросил Карфангер, перегнувшись через релинг.

- Да, господин адмирал.

- Милости прошу!

Они спустились в адмиральскую каюту. Наполнив вином два высоких бокала, Карфангер спросил о причине столь позднего визита.

- Почему вы не пришли попросту ко мне домой? - допытывался он. - Это возбудило бы гораздо меньше подозрений даже днем.

- Как только я расскажу вам, что произошло, вы все поймете, - ответил Петер Эркенс, протягивая адмиралу через стол письмо.

- От моего капитана Янсена? - спросил тот, мельком взглянув на почерк. - Где вы с ним встретились? Неужели в Лондоне, куда он ушел вместе с Юргеном Таммом? И вы сами тоже прибыли оттуда?

- Нет, из Копенгагена.

- Из Копенгагена? И там вы виделись с Яном Янсеном?

- Да, к сожалению. Господин адмирал, ваши корабли не дошли до Лондона. Бранденбуржцы захватили их и доставили в Копенгаген в качестве призов...

- Захватили?! - Карфангер подался вперед. - Бранденбургские каперы захватили мои корабли?

- Да, господин адмирал. Как нарочно, именно ваши...

- Мои или кого-нибудь другого - это не меняет дела! - Даже если бы это были корабли Томаса Утенхольта... Нет, это - выпад против города.

Он резким движением распечатал письмо и принялся было за чтение, но тут же снова поднял глаза на Петера Эркенса.

- Но вы-то как попали в Копенгаген? Неужели на одном из каперских кораблей?

- Нет, я служу теперь не во флоте курфюрста, а у корабельных дел мастера Пекельхеринга из Кольберга. Он и послал меня в Копенгаген присмотреть хороших плотников. Дня через три я приеду с такой же миссией в Гамбург. В Копенгагене, куда привели оба ваших корабля, мне не составило труда встретиться с капитаном Янсеном - ведь я бранденбуржец. Получив от него это письмо, я немедленно отправился в Альтону, откуда послал слугу известить вас.

- Ваш слуга умеет держать язык за зубами?

- Ручаюсь, что он будет нем, как рыба.

- Хорошо.

Карфангер погрузился в чтение письма. Янсен писал, что им с Юргеном Таммом ничего не стоило бы дать каперам достойный отпор: их легкий фрегат "Берлин" имел на борту всего шестнадцать орудий, из которых самые тяжелые были четырехфунтовыми. О "Принце Людвиге" с его восемью двухи трехфунтовыми стволами и говорить нечего. Однако они посчитали, что окажут адмиралу Карфангеру медвежью услугу, угостив бранденбуржцев парочкой хороших бортовых залпов или послав на их палубы неутомимого Венцеля с десятком-другим крепких ребят. В конце Янсен выражал надежду, что все обойдется и корабли Карфангера вскоре смогут вернуться в Гамбург.

Адмирал сложил письмо и проговорил с горькой усмешкой:

- Вот до чего дошли немцы: лишь благодаря хладнокровию и осмотрительности капитана Янсена удалось предотвратить кровопролитие. Бог свидетель - мне и в дурном сне вряд ли привиделось бы, что такое может произойти с гамбургскими торговыми кораблями.

- Поговаривали, будто бы Гамбург задолжал курфюрсту сто пятьдесят тысяч талеров и отказывается...

- Да-да, я знаю. Сам не раз предупреждал совет, сенат и парламент. После того как французы напали на нас у самого устья Эльбы, отказ от выплаты субсидий начинал уже походить на игру с огнем.

- Я слыхал об этом, - отозвался Петер Эркенс. - Значит, теперь за гамбургскими судами охотятся ещё и бранденбуржцы. Помимо "Берлина" и "Принца Людвига" в море крейсируют ещё четыре фрегата, капитанам которых приказано захватывать гамбургские корабли. Обычно они поджидают добычу у самого входа в Английский канал. У Шетландских островов находятся "Наследный принц" и "Леопард", в районе Гельголанда - "Красный лев" и "Принцесса Мария".

Эркенс вскоре попрощался; Карфангер ещё долго смотрел вслед удалявшейся шлюпке, пока её очертания не растворились в призрачном лунном свете. Посвежело; адмирал поплотнее закутался в плащ и повернулся в сторону города. Внезапно его охватило какое-то странное чувство: ему стало казаться, будто он не то изгой, не то чужак, которому приходится дожидаться утра, когда откроют городские ворота. Кого в этом городе он мог ещё назвать своим другом? Там жили Анна и дети, но это совсем другое. Может быть, секретаря адмиралтейства Рихарда Шредера? Дидерих Моллер, Иоахим Анкельман и старый шкипер Клаус Кольбранд в лучшем случае неплохо к нему относились, не более того... Зато завистников и противников во главе с Томасом Утенхольтом и Лоренцом Ворденхоффом - хоть пруд пруди.