Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего

« Браухич : Фюрер уверен, что русские находятся на грани краха. Он ожидает от вас точного доклада, когда этот крах станет реальностью?

Бок : Командование сухопутных войск неправильно оценивает обстановку. Я десять раз докладывал за последние дни, что у группы войск нет сил для того, чтобы добиться успеха.

Браухич : Но за исход операции отвечаете вы!

Бок : У меня нет зимнего обмундирования!

Браухич : Ничего подобного, обмундирование было выделено!

Бок : Я заверяю вас, что оно не получено… ОКХ и фюрер неправильно оценили обстановку. Тот факт, что оно не получено, является для меня лучшим подтверждением тому, что ставка не знает настоящего положения… я повторяю, г-н фельдмаршал, что произошел огромный просчет. Командование сухопутных сил и сам фюрер, к сожалению, переоценили наши силы… Прошу доложить фюреру, что группа не может достигнуть намеченных рубежей. У меня нет сил».

Да, операция «Тайфун» потерпела крах, но Бок не совсем верно формулирует случившееся. Немецкое командование не столько переоценило свои силы – оно недооценило предусмотрительности и последовательности действий Сталина, решительно перечеркнувшего планы Гитлера и германского Генерального штаба. В отличие от Гитлера именно советский Верховный главнокомандующий сумел мобилизовать необходимые силы и средства, то, чего не хватило для наступления войскам Вермахта.

Обдумав этот вывод, но и теперь не решаясь его развить до логического завершения, 1 декабря Бок телеграфировал Браухичу: «Мысль о том, что фронт противника развалится, оказалась обманчивой, и это подтвердилось в последние 14 дней… даже если случится невероятное и мы сможем продвигаться вперед, то у меня нет минимальных сил, с которыми можно было бы окружить Москву…»

Заявления Бока не произвели впечатления на Гальдера. В германском генералитете еще не осознали, что же произошло в действительности. Даже прекратив наступление, немецкий генеральный штаб сухопутных сил 4 декабря расценивал ситуацию весьма оптимистично, констатируя, что противник «истек кровью и не способен к контратаке».

Руководство Вермахта сделало оптимистический вывод: «следует считать, что у противника в настоящее время нет значительного числа сформированных соединений». Один из офицеров штаба, Клюге, позже пояснял: «Все мы тогда думали, что теперь нам предстоит спокойная зимняя спячка».

Но впасть в спячку немецкие армии не успели. Решение о срочном создании в стране стратегических резервов Сталин принял еще в дни начала битвы за Москву. Он планировал сформировать в тылу десять резервных армий в качестве стратегического резерва Ставки. Кроме того, он приказал сформировать несколько отдельных дивизий, специальных частей и маршевых пополнений для усиления войск фронтов и восполнения текущей убыли. Уже в период немецкого наступлением на Москву, в дни, когда, по выражению Василевского, «пружина сжалась до отказа», Сталин думал о «большом контрнаступлении».

Василевский свидетельствует: «Сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного главнокомандующего еще в начале ноября, после того как первая попытка противника прорваться к столице была сорвана. Но от нее пришлось отказаться вследствие нового фашистского натиска, для отражения которого потребовались имевшиеся у нас резервы».

Приняв на себя руководство армией, Сталин быстро усвоил правила и законы большой стратегии. Его великолепная память, умение мгновенно и почти безошибочно оценить ситуацию и сам жизненный опыт позволили ему стать действительно стратегом современной войны, и это блестяще подтвердилось в дальнейшем ее течении. Он и раньше рассчитывал свои действия с тщательностью шахматиста, продумывавшего партию на много ходов вперед. Война заставила его шагнуть на новую ступень интеллектуального мышления – в стадию непредвиденного, когда наступило время импровизаций, требующих мгновенных безотлагательных решений.

Оценку полководческой деятельности Сталина нельзя ограничивать только чисто военными операциями. Трудовой тыл не случайно называли вторым фронтом, и организация его, осуществленная под руководством Сталина в военных условиях, тоже была блестящей стратегической операцией. Современник Сталина отмечал: «Сумели провести переброску всех производительных сил с запада на восток, не успевали разгрузить – уже начинали делать (вооружение)… Нет, это очень, очень сложная фигура, там было и величие, и знание».

Вместе с тем именно Сталин как никто глубоко понимал, что ресурсы страны не безграничны. Поэтому он экономно и бережно относился к накопленным резервам. Генерал П.А. Артемьев вспоминает, что на одном из совещаний в присутствии членов ГКО и маршала Шапошникова Сталин, говоря о резервах, накапливаемых в Московской зоне обороны, подчеркнул: «эти силы нужны нам для «прыжка вперед», и использовать их в оборонительных боях нецелесообразно».

В состоянии продолжавшейся эвакуации предприятий в глубь страны и непрекращавшегося давления противника на столицу он сумел собрать и подготовить силы для коренного изменения всей стратегической обстановки на театре военных действий. Он остановил армии захватчиков. Он учитывал и то, что, растянув свои коммуникации, оторвавшись от основных своих баз и истощая ресурсы, рано или поздно гитлеровская армия обречена на поражение.

И такое время, когда Сталин мог использовать образовавшийся перевес в силах для решительного перелома ситуации, наступило. «Создание же мощных стратегических резервов, – пишет Василевский, – по существу, и являлось уже началом подготовки к переходу в контрнаступление». Уже в ноябре 1941 года Сталин дал Генштабу указание о подтягивании четырех, правда, далеко еще не готовых резервных армий.

Василевский признавался: «Сейчас я часто укоряю себя, что в те дни, уступая потребностям дня, не раз просил разрешения ввести те или иные части в бой. Однако Верховный главнокомандующий проявил исключительную выдержку, сохраняя резервы для будущей операции».

В отличие от своих генералов и маршалов Сталин не мог рассчитывать на чью-то помощь. Нужно было проявить величайшую энергию, твердость духа и волю, чтобы преодолеть неисчислимые трудности, стоящие на пути ведения войны. Все необходимое: резервные армии и их оснащение, танки и самолеты, орудия и боеприпасы – не могло появиться из воздуха.

Кстати, этого не осознал Жуков. Н.Д. Яковлев вспоминал, что однажды в момент битвы под Москвой командующий фронтом прислал резкую телеграмму, в которой обвинял его, начальника Главного артиллерийского управления, в «мизерном обеспечении 82-мм и 120-мм минометов минами». Сталин вызвал Яковлева и спросил, знаком ли он с телеграммой Жукова.

«Я, – пишет маршал артиллерии Яковлев,– ответил утвердительно, и случилось непредвиденное. Верховный вдруг взял со стола телеграмму и… разорвал ее. Немного помедлив, он сказал, что комфронта Жуков просто не понимает обстановку, сложившуюся с боеприпасами. А она сложная. Ноябрь – самый низкий месяц по производству… Сейчас же нужно ожидать повышения поставок, а не заниматься беспредметными упреками».

Работавший в то время в Генштабе генерал армии С.М. Штеменко тоже позже отмечал, что военные не понимали «бережливости» Верховным главнокомандующим стратегических резервов, поступавших в тяжелейшие дни обороны столицы. «Тогда мы считали, – пишет Штеменко, – что Сталин допускает ошибку. В декабре месяце, когда немецкие войска были обескровлены, Сталин ввел их в действие. Немец от Москвы был отброшен. Только тогда мы поняли, насколько Сталин велик не только в стратегии, но и в тактике ».

Скажем больше, величие Сталина состоит уже в том, что ни среди военных, ни среди людей иных профессий не было человека, который мог бы выполнить ту тяжелую миссию, которую в годы войны осуществил он. Такого человека не было во всем мире. Об этом говорят итоги войны.

Член ГКО Каганович свидетельствовал: «Вся стратегия Генерального штаба: отступление, оборона, наступление – подсказывалась Сталиным. Он был готов к большим массовым действиям стратегического масштаба». Благодаря своим знаниям и природному уму, поразительной памяти и другим большим способностям Сталин профессионально решал вопросы стратегических операций и как Верховный главнокомандующий, и как председатель Ставки, и как глава государства».