Путешествия по Центральной Азии. Путешествия по Сибири

Ниже речки Шебартуй, где русло Хилка сильно отступает к югу, правый берег занят обширной степью, и вблизи речки Гутай управление Петровского завода разведало месторождение угля; вторая разведка была возле д. Катаевской и третья – выше с. Тарбагатай, где уже проходит трасса железной дороги. Река Хилок в нижнем течении резко поворачивает на север и пересекает весь Заганский хребет по тесной долине. Я сделал три пересечения этого хребта – по этой долине прорыва, по долине р. Балеги и в промежутке с перевалом через хребет. На последнем пересечении очень интересно было открытие толщи конгломерата, в котором и гальки, и цемент были превращены метаморфизмом в настоящий гнейс. На пересечении по прорыву р. Хилка я обнаружил значительное развитие молодых излияний базальта и в одном месте изолированный холм его, похожий на остаток небольшого вулкана среди леса и пашен северной окраины хребта. В общем же хребет сложен из древнейших докембрийских пород.

В междуречье, между нижним течением р. Хилка и р. Селенгой, прорезанном также нижним течением р. Чикоя, расположены: на севере – западный конец хребта Цаган-Дабан в виде плоских высот, сплошь покрытых лесом, на юге – продолжение и окончание хребта Заганского, представляющее между реками Селенгой и Чикоем широкий и плоский хребет Пограничный, также очень лесистый, а в промежутке – невысокие гряды гор и холмов, частью лесистых, частью степных, с обширным развитием молодых и более древних вулканических пород. Один из этих кряжей, довольно высокий и лесистый, между Селенгой и Чикоем, получил даже название хребта Базальтового, так как он целиком состоит из этой горной породы. Севернее его между теми же реками тянется второй довольно высокий и лесистый хребет Боргойский из более древних сланцев. На перевале через него по почтовому тракту в Кяхту я нашел кварцевую жилу в песчанике, в которой анализ показал содержание золота.

К югу от хребта Заганского, между долинами рек Хилка и Чикоя, в том же направлении с запада-юго-запада на восток-северо-восток, характерном для большинства горных цепей Селенгинской Даурии, расположен высокий и широкий хребет Малханский, состоящий в западном конце из четырех, а восточнее из двух параллельных цепей. Он достигает в высших точках 1200–1300 м абсолютной высоты и имеет также мягкие массивные формы с маловыдающимися плоскими вершинами; он покрыт сплошной тайгой, сменяемой степью только на нижней части южного склона к р. Чикою и вообще в западном конце, где он сильнее расчленен и понижен. В этом конце между цепями также довольно много селений и вокруг них полей, лугов. Здесь выдаются на правом берегу р. Чикоя две обособленные конические горы – Большой и Малый Кумын – из вулканических пород. Малханский хребет в западной части удалось пересечь два раза – по долине р. Бичуры в с. Малая Кудара и восточнее – по долине р. Малета в с. Байхор на р. Чикое. Но далее к востоку в бассейне р. Хилкосон этот хребет остался неизученным.

Во второй половине августа мне пришлось прервать работу в Селенгинской Даурии, чтобы съездить по почтовому тракту в Восточное Забайкалье для осмотра разведочных на уголь работ, выполненных за лето сотрудником партии горным инженером И. Л. Шейнцвитом в двух местах. На левом берегу р. Ингоды близ с. Кука пласты угля, отмеченные мною при исследованиях 1895 г., оказались слишком тонкими для разработки. Благоприятнее были результаты разведки на левом берегу р. Шилки близ д. Мирсаново у оз. Холбон, где обнаружены рабочие пласты угля (это месторождение работается до сих пор с успехом). Маккавеевское месторождение магнитного железняка на р. Ингоде, открытое в 1895 г. А. П. Герасимовым, оказалось неблагонадежным.

В конце лета тот же инженер разведывал месторождения угля на обоих берегах Гусиного озера; целый ряд шурфов и буровых скважин на западном берегу по обе стороны ручья Харганат обнаружили несколько пластов угля, но недостаточно толстых. Более мощные пласты оказались на восточном берегу, но там разведка не была закончена, продолжалась в 1897 г. и будет отмечена ниже. Нужно упомянуть, что в первые годы работ Забайкальской партии угленосные отложения мы считали третичными, по данным геолога Черского; собранная нами флора еще не была определена. Она оказалась юрской, а по новым данным угленосные толщи Забайкалья обнимают время от верхней юры до нижнего мела.

В программу работ 1896 г. входила также разведка на Ямаровском минеральном источнике для выяснения его генезиса и условий каптажа. Для этой работы из Иркутска в Ганзурино были доставлены ручной насос для водоотлива, трубы и штанги для буровых скважин. В конце августа я выехал по тракту на Ямаровку и повез это снаряжение, а в последнем селе Шимбилик, в долине р. Чикоя, нанял десять рабочих. На Ямаровке лечебный сезон уже кончался и большинство больных разъехалось, так что разведка не могла помешать лечению. За 4 года, истекших со времени моего осмотра этого курорта осенью 1892 г., здесь почти ничего не изменилось, прибавилось несколько домиков для лечащихся, а минеральная вода по-прежнему вытекала из двух бадей без дна, врезанных в земляной пол сруба, возведенного для защиты источника от дождя, снега и затопления разливом реки в весеннее время.

Доктор Козих находился еще на курорте и помог разведке, чем мог. Заложили шурфы в нескольких местах на дне долины выше и ниже сруба с бадьями, а также на нижней части соседнего правого склона. Шурфы на глубине 2–3 м встречали уже коренные породы; со дна некоторых пробивалась такая же минеральная вода, как в бадьях. Всего больше этой воды выбивалось в одном шурфе на нижней части склона шагах в пятнадцати к западу от сруба, и одновременно выход воды в бадьях ослабел. Это показало, что шурф ближе к выходу воды из коренных пород; поэтому его стали углублять, что оказалось трудным. Приток воды в шурф усилился вскоре настолько, что насос, который качали беспрерывно четверо рабочих, едва справлялся с водой. Стенки шурфа подмывались и сползали; пришлось окружить шурф забивной крепью, расширив его до трех метров в стороне квадрата. На его дне вскоре появилась сплошная желтая и белая песчаная глина, которую можно было считать порфиром, разложившимся на месте под действием минеральной воды, выбивавшейся большими струями из него. Выделение воды в бадьях сруба совершенно прекратилось, и можно было предположить, что шурф попал на место выхода струи минеральной воды, т. е. грифона, из коренной породы.

Этим шурфом пришлось закончить разведку, так как пройти его еще глубже, до твердых коренных пород, я не мог теми средствами, которые были в моем распоряжении: насос не справлялся с притоком воды, нужно было бы ставить второй. В глину на дне шурфа лом уходил еще глубоко. Но разведка выяснила место и условия выхода минеральной воды, которая выбивалась на дне шурфа в гораздо большем количестве, имела ту же температуру и была еще богаче углекислотой, чем в бадьях; курорт мог бы теперь не только давать минеральные ванны, но даже экспортировать воду. Полным каптажем шурф, конечно, считаться не мог, но он сильно увеличил приток воды и больше гарантировал минеральную воду от подмеси грунтовой, чем бадьи в избе.

Для настоящего каптажа, конечно, следовало возвести бассейн из тесаного камня на гидравлическом цементе вокруг выхода источника, врезав его основание в неразложившиеся коренные породы. Такая работа потребовала бы доставки на курорт локомобиля для откачки воды при возведении бассейна, каменщиков, тесаного камня и цемента, т. е. крупных средств и значительного времени. Упомяну, что Козих позже перенес сруб и поставил его над этим шурфом, который заполнялся минеральной водой до самого верха. В дальнейшем разведку на курорте еще раз возобновляли, но полный каптаж до сих пор не выполнен, насколько известно.

Закончив в середине сентября разведку на Ямаровке, я выехал по земскому тракту вниз по долине р. Чикоя и, переправившись через эту реку, завернул в поселок Усть-Киран, дачное место кяхтинских купцов. Я надеялся застать там еще семью Лушниковых, которую не видел с 1892 г., а также свою жену, которая из Ганзурино поехала с детьми в Усть-Киран к Лушниковым, когда я отправился на Ямаровку. Но в Усть-Киране я уже никого не застал – дачники вернулись в Кяхту, а моя семья в Иркутск. Я поехал дальше по левому берегу р. Чикоя до ст. Калино-Перевальной Кяхтинского почтового тракта и по этому тракту до берегов Гусиного озера, где осмотрел разведки на уголь на обоих берегах. Этим работы 1896 г. были закончены, и через Верхнеудинск, Мысовую и оз. Байкал я вернулся в Иркутск.