Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры (950—1350 гг.)

10. Римская церковь и христианский народ

293

движение денежных средств в масштабах всего христианского мира. Факт передачи этих денег приобретает еще большее значение, если вспомнить, что Генрих Мекленбургский был потомком славянских князей-язычников, которые еще в середине XII века были не крестоносцами, а их мишенями, Рискнем предположить, что его праотцы едва ли поверили бы, что их потомок, с крестом на груди, может оказаться в сарацинском плену. Эти примеры показывают необычайные масштабы перераспределения людских и материальных ресурсов в ту эпоху — эпоху, когда люди и богатства самых отдаленных языческих окраин Европы перетекали в центральные области латинского мира. Так, к 1219 году духовенство Риги, провинции Римской церкви, которой одним поколением раньше даже не было на карте, делали пожертвования на кампанию против Дамъетты. Международная арена, на которой действовало папство и латинская церковь в целом, в XI, XII и XIII веках неуклонно расширяла свои границы, самым неожиданным образом объединяя прежде никак не связанные между собой регионы. Одним из примеров такого союза может служить финансирование похода против Египта за счет доходов от ливонской торговли и сельского хозяйства.

11. Европеизация Европы

«Мы избегаем многих неудобств, когда придаем деяниям нашего времени бессмертие силой пера»1.

Выражение «европеизация Европы» на первый взгляд может по -казаться парадоксальным. Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что такие термины служат удобным, стенографически-кратким обозначением весьма разноплановых и комплексных процессов. Если взять похожий термин — «американизация» — применительно к послевоенной Европе, то очевиден масштаб таких взаимосвязанных тенденций: от вполне ясного, но ограниченного воздействия военной оккупации к более расплывчатому, но и более широкому процессу сначала культурной и социальной имитации, а уже от него — глобальной конвергенции. Из этого следует (и лишний раз подтверждается приведенной аналогией), что такие термины, как «американизация» и «европеизация», не всегда имеют в виду строгую географическую привязку к Европе или Америке. «Америка», подразумеваемая в термине «американизация», не есть строгое географическое понятие; это система. Точно так же и «Европа» — это система, составной образ ряда государств, из которого что-то заимствуется. Выражение «европеизация Европы» должно означать, что Высокое Средневековье принесло разительные перемены в сам объект заимствования и масштабы его распространения.

Когда мы говорим, что Европа — это система, это не просто метафора. Европеизация Европы, в том смысле, в каком она означала распространение конкретной цивилизационной модели путем завоевания и влияния, имела своим истоком и вполне определенные области континента, а именно Францию, Германию к западу от Эльбы и северную Италию, то есть регионы, имевшие общее историческое прошлое в составе франкской империи Каролингов. Таким образом, культурная гомогенизация Европы отчасти являлась производной от военной гегемонии, о которой шла речь в предыдущих главах книги. Именно из этой части Западной Европы во всех направлениях снаряжались захватнические походы, результатом ко -торых к 1300 году стало целое кольцо покоренных государств на периферии латино-христианского мира. Казалось бы, легче всего рас -сматривать эту экспансию под чисто военным углом зрения, однако не менее важным является процесс культурной трансформации, протекавший параллельно с военной экспансией и заимствованием, не будучи их прямой производной.

11, Европеизация Европы

295

Примечательно, что историки Средних веков используют термин «европеизация» чаще всего тогда, когда пишут о регионах, где культурная и социальная трансформация во времена Высокого Средневековья протекала вне зависимости от иноземного вторжения или завоевания. Венгерский историк Фюгеди пишет: «Мы исходим из того, что европеизация Венгрии совершилась в XII— XIII веках»2. Альфонса VI, правителя королевства Леон и Кастилия, известного своей активной политикой на другом фланге посткаролингской Европы — Пиренейском полуострове, рисуют как исполненного «стремления к европеизации своего королевства», проводящего политику, частью которой являлась «европеизация церковного обряда»3. Этот термин появляется и тогда, когда заходит речь об ирландских королях-«реформаторах» XII века4. В строго географическом смысле употребление этого термина, конечно, неверно, если не сказать бессмысленно, поскольку Ирландия, Испания и Венгрия и без того входят в состав Европейского континента. Значимость этого понятия в большей степени проистекает из того, что имелась определенная культура или тип социума (скорее всего, на данном уровне обобщения различиями между этими двумя категориями можно пренебречь) с ядром в лице старых областей расселения франков, и, являясь латинской и христианской, эта культурно-социальная модель не была, однако, равнозначна римско-католическому миру. Этот тип цивилизации характеризовался определенными социально-культурными особенностями и распространялся на протяжении Высокого Средневековья в прилегающие регионы, одновременно видоизменяясь сам. Некоторые из его характерных черт мы и рассмотрим в данной главе.

СВЯТЫЕ И ИМЕНА

Святые и имена — два тесно связанных предмета. Родители или другие взрослые, на ком лежала ответственность за выбор для ребенка имени, часто отдавали предпочтение именам святых, которых считали для себя самыми важными. У чехов в Средние века, по-ви -димому, существовал обычай «давать детям имена святых, чей день был днем их появления на свет»5. Таким образом, географические и временные колебания в популярности тех или иных святых и имен часто совпадали.

В Раннем Средневековье в большинстве регионов Европы частота наречения теми или иными именами в высшей степени зависела от той или иной местности. Имея данные о распространенности всего нескольких имен, можно довольно легко установить, о каком регионе или этнической группе идет речь. В случае с немецкой знатью можно даже с большой вероятностью определить приналдеж” ность к тому или иному роду, настолько отчетливы и характерны их предпочтения в выборе имен для своих отпрысков. Люди, вынужденные постоянно менять языковую или культурную среду, за-

296

Роберт Баршлетт. Становление Европы

частую принимали новое имя, стремясь быстрее «слиться» со своим новым окружением. Так, в 1085 году, прибыв в Нормандию, малолетний послушник Ордерик получил новое имя: «взамен моего английского имени, звучавшего грубовато для нормандских ушей, мне было дано имя Виталий»^. Когда знатные дамы выходили замуж за представителей иностранных королевских фамилий, говоривших на другом языке, обычным явлением было принять новое имя. Чешские принцессы Сватава и Маркета стали соответственно немецкой графиней Лиутгард и королевой Дании Дагмар7. Женой Генриха I Английского была «Матильда, прежде носившая имя Эдит»8, Необходимость такого «дипломатического» переименования диктовалась тем, что имена были тесно привязаны к определенной этнической или региональной общности.

Подобная привязка к местности была характерна и для святых. Как правило, культ какого-то святого имел один или два центра, где хранились главные реликвии, и распространялся на прилегающий район с относительно высокой культовой плотностью, то есть с большим количеством посвященных этому святому церквей, иногда с реликвиями меньшего значения. Соответственно, здесь было большое число людей, названных в честь этого святого, Район одного культа плавно переходил в районы поклонения другим святым. Если мы видим город, в котором большинство церквей посвящено святым Чаду, Марии и Алькмунду, то сразу можем сказать, что это английский Мидленд (наглядный пример — город Шрусбери9). Такая региональная концентрация характерна и для более массовых культов. Например, общее число храмов, посвященных св. Ре-мигию Реймскому, превышало 700, 80 процентов из них находились в радиусе 200 миль от центра этого региона — Реймса10. Историк Шарль Гигуне нанес на карту места, названные в честь святых Аквитании эпохи Меровингов, и обнаружил, что они резко обрываются на Луаре, Роне и Жиронде1 *.