Славяне в древности

Этноним анты, скорее всего, имеет иранское начало. Как и слово венеды, он не был самоназванием славян. Венедами, как говорилось выше, славян называли германцы. Этноним анты был распространен на юго-восточную часть славян, по-видимому, иранскими племенами Северного Причерноморья. Нельзя не согласиться с теми исследователями, которые объясняют происхождение этого этнонима из индоиранского языка Юго-Восточной Европы. Такая мысль была высказана учеными еще в конце прошлого столетия, ее разделял М. Фасмер. «Из всех существующих гипотез, как кажется, более вероятной, — писал в этой связи Ф.П. Филин, — является гипотеза об иранском происхождении слова «анты», древ. индийское antas ‘конец, край’, antyas ‘находящийся на краю’, осетин, att’iya ‘задний, позади’» 71. Эту точку зрения разделяет и О.Н.Трубачев, выводя этот этноним из древ. индийского anta — ‘край, конец’ 72. Антами, по-видимому, первоначально называлось славяно-скифо-сарматское население междуречья Днестра и Днепра, а позднее его потомки — славяне, сформировавшиеся в условиях славяно-иранского симбиоза.

О том, что уже в IV в. анты принадлежали к славянскому миру, свидетельствует, в частности, такой факт. Как сообщает Иордан, в конце IV в. имела место вражда готов с антами. Первоначально анты отразили нападение готского войска, но через некоторое время все же готский король Винитарий разгромил антов и казнил их князя Божа с 70 старейшинами 73. Судя по косвенным данным, это событие имело место где-то в регионе реки Эрак. отождествляемой многими учеными с Днепром. Как полагают исследователи, Винитарий — не имя, а прозвище готского короля, этимологизируемое на германской языковой почве. В его первой части отражен этноним венеды/венеты, второй компонент — ‘победитель’, то есть VmJthaiius — ‘победитель венедов’. О.Н. Трубачев уточняет: готское ар’ап означало ‘пахать, потрошить’, таким образом, правильнее видеть в антропониме Vi- nith-arius ‘потрошитель венедов’ 74. Следовательно, готы-геремниы считали антов веиедами-славянами.

К черняховскому времени, очевидно, относятся и другие бесспорные ираинзмы в этнонимии юго-восточной части славянского мира. К этнонимам иранского происхождения относятся хорваты, сербы и, вероятно, русь. Этноним хорваты связывается с иранскими словами Xbrvatb со значениями ‘страж скота’, ‘стеречь’ 75. О.Н. Трубачев пишет о тождестве этнонимов хорваты и сарматы, возводя их к иранскому прилагательному *sar-ma(n)t-/*har-va(n)t- в значении ‘женский, изобилующий женщинами’, что напоминает миф о женщинах-воителъницах — амазонках 76. Этноним этот мог возникнуть в условиях славизации скифо-сарматского населения на юго-востоке Европы — первоначально его носителями были иранцы, которые были ассимилированы славянами. В раннем средневековье этноним хорваты был уже собственно славянским и разнесен славянскими переселенцами далеко на запад вплоть до Адриатики.

В науке распространено мнение также об иранском или индоарийском начале славянского этнонима сербы. Л. Нидерле полагал, что славяне, расселившиеся в VI в. на среднем Дунае, восприняли этот этноним от местных сарматов, которые были славизированы. Но более вероятным является предположение о происхождении этнонима сербы в Северном Причерноморье в условиях славяно-иранского симбиоза. Согласно О.Н. Трубачеву, этот ивдоарийский компонент, вероятно, вошел в праславянский ареал со стороны Южного Побужъя 77.

Весьма вероятно и происхождение этнонима русь из индоиранских языков 78.

Рис. 102. Глиняная посуда киевской культуры. 1 — Тайманово; 2 — Абидня; 3, 4 — Роище; 5 — Лавриков Лес; 6 — Обухов III

Некоторые исследователи производили имя русь от иранских слов со значением ‘светлый, блестящий’ (осетин, tuxs/roxs ‘свет, светлый’, персид. ruxs ‘сияние’). В последнее время О.Н. Трубачев связывает этот этноним с индоарийскими терминами *ruksa-/ *ru(s)sa- ‘светлый, белый’. Собрав и проанализировав обширный истрорический и ономастический материал, отражающий эту индоарийскую номинацию, исследователь утверждает, что этноним рос первоначально тяготел к побережью Черного и Азовского морей и Тавриде. Здесь должен существовать особый этнос росы, известный грекам. Взаимодействие славян с этим народом привело к перенесению индоарийского этнонима на юго-восточные группы славянства 79.

Процессы поглощения ираноязычных племен и остатков индоарийцев Северного Причерноморья должны быть отнесены ко времени черняховской культуры. Позднее, в раннем средневековье, хотя аланский этнический элемент и играл определенную роль в истории славянского населения Юго-Восточной Европы, доминирующими стали славяно-тюркские взаимоотношения.

Северными соседями населения черняховской культуры были балты, дифференцированные на несколько племенных группировок 80. Ближайшими к черняховскому ареалу были днепровские балты, в раннем средневековье полностью растворившиеся в славянском этническом массиве. Древности днепровских балтов достаточно хорошо изучены, и они заметно отличаются от синхронных славянских. Дискуссионной остается этническая атрибуция лишь племен киевской культуры 81, памятники которой распространены в северных районах Среднего Поднепровья в непосредственном соседстве с черняховской культурой, на нижней и средней Десне, а также несколько изолированными группами в Могилевском течении Днепра и лесостепном междуречье Днепра и Северского Донца (рис. 77).

Поселения киевской культуры расположены в основном на краях первых надпойменных террас рек, дюнах и останцах в поймах, реже — на склонах обводненных оврагов. Они небольшие по размерам (0,5—2 га) и не имеют оборонительных сооружений. Жилищами служили квадратные или прямоугольные в плане полуземлянки небольших размеров с опущенным на глубину 0,2—1 м полом. Стены их были каркасно-столбовы¬ми, обмазанными глиной, или срубными. Многие жилища имели в центре опорный столб, поддерживавший перекрытие. Отопительными устройствами служили открытые очаги-кострища или округлые глинобитные площадки, в единичных случаях зафиксированы и глиняные печи. Для селищ киевской культуры характерно присутствие большого числа ям-погребов цилиндрической или колоколовидной формы.

Могильники — бескурганиые, с захоронениями по обряду трупосожжения на стороне. Подавляющее большинство погребений — безурновые захоронения кальцинированных костей, перемешанных с остатками погребального костра. В могильных ямах встречаются фрагменты глиняных сосудов, иногда вторично обожженные, немногочисленные бытовые вещи и украшения, также во многих случаях испытавшие воздействие огня.

Вся керамика рассматриваемой культуры — лепная (рис. 102). Она представлена округлобокими, тюльпановидными, баночными и биконическими горшками, корчагами и дисками-сковородками. Как правило, сосуды не орнаментировались, лишь немногие из них имели насечки или вдавления по венчику или налепные валики на шейке. В виде исключения встречается лощеная керамика, напоминающая позднезарубинецкие или пшеворские формы. В основном на пограничье с черняховским ареалом на поселениях киевской культуры обнаружены и немногочисленные фрагменты черняховской гончарной посуды.

Бытовой инвентарь представлен глиняными биконическими пряслицами, железными ножами, шильями, ножницами, костяными проколками, тупиками и кочедыками.

Выделяется три этапа эволюции киевской культуры, которая в целом датируется от конца II до начала V в. Ранний этап (первая половина III в.) характеризуется выраженными позднезарубинецкими чертами, прослеживаемыми в керамическом материале. На поселениях и в могильниках встречаются предметы с выемчатыми эмалями восточноевропейского стиля. Второй этап (вторая половина III — первая половина IV в.) определяется сравнительно широким распространением гончарной керамики и некоторых украшений черняховской культуры. На третьем этапе (вторая половина IV в.) черняховское влияние сказывается в меньшей степени, получают развитие формы керамики, в той или иной степени сопоставимые с раннесредневековыми колочинскими и пеньковскими древностями.