История сербов

В областях, объединившихся с Сербией в 1918 г., положение сербов принципиально изменилось. Из притесняемого меньшинства они превратились в правящую нацию. Сербы, поддерживавшие проводимый Белградом курс, идентифицировали себя с общим государством, династией и победоносной армией. Они тяготели к центру государства, связь с которым стала важнее отношений с окружением — с теми, кто жил рядом, с кем объединяли материальные интересы. В разных местах это проявлялось по-разному. В Словении присутствие сербов было чисто символическим. В Воеводине они доминировали, так как национальные меньшинства в отдельности были малочисленнее сербов или находились в бесправном положении (во время первых выборов венгры и немцы были лишены права голоса). Сербы Воеводины поддерживали тесную связь с Белградом и Сербией, а с 1929 г. входили в одну административно-территориальную единицу с Шумадией.

В Хорватии, Боснии и Герцеговине ситуация была сложнее. Сербы продолжали жить вместе с хорватами и мусульманами, которые к новому государству и его центру относились критически, требуя уважения собственных прав, а также регионального самоуправления. В условиях обострения противостояния сербских и хорватских партий сербы Хорватии и Далмации оказались между двух огней. Им приходилось выбирать, на кого ориентироваться — на сербский центр или на несербское окружение, с которым они жили бок о бок. Политические лидеры были склонны придерживаться мнения Светозара Прибичевича, высказанного им в начале XX в. в ходе полемики сербских политиков из Загреба и новисадских радикалов: «Сербия лучше всех знает, в чем состоят интересы сербского народа». Сам Прибичевич на протяжении многих лет придерживался этого тезиса, однако в 1927 г. перешел на сторону Радича, образовав с ним Крестьянско-демократическую коалицию (КДК).

Правящие круги Королевства не проявляли интереса к проблеме незавершенной национальной интеграции сербов. Они, кроме прочего, отвергали федерализацию государства, поскольку не хотели допустить дробления сербского народа, подчеркивая, что сербское государство растворилось в Югославии и что сербы не требуют для себя особого положения. И в то же время Королевство СХС они воспринимали как увеличившуюся в размерах Сербию.

Считалось, что в стабильном и сильном едином государстве сербский элемент защищен во всех отношениях. Государство, однако, не было стабильным, а результатом беспрерывного внутреннего противоборства стал тот факт, что, пока другие народы консолидировались, сербы становились все более разобщенными. Со временем и словенцы, и хорваты, и даже мусульмане стали занимать единую позицию, что находило выражение в деятельности их массовых партий. В отличие от них сербы, представленные множеством партий, действовали разобщенно, выдвигая различные альтернативные проекты внутреннего государственного устройства.

Интеграции сербского народа не способствовало и идеологическое кредо правящих кругов (монарха, высшего офицерства, руководства партий), в котором выражалось жесткое противопоставление победителей побежденным, героических борцов — пассивным наблюдателям, пожинавшим плоды чужой победы. Целью было повышение авторитета армии, государства, династии. В результате, однако, возникали новые разделительные линии внутри самих сербов. К тому же вел и идеологизированный подход к прошлому, согласно которому отсчет истории велся с начала освободительной борьбы и появления «независимых государств» — Сербии и Черногории. Роль государства при этом всячески идеализировалась.

После объединения возникла необходимость адаптировать к новым государственно-правовым рамкам Сербскую православную церковь (СПЦ), которая на протяжении всей истории играла важную роль в развитии сербского народа. К моменту образования Королевства СХС отдельные ее епархии находились под шестью разными юрисдикциями. С декабря 1918 г. началось постепенное объединение, решения о котором принимались конференциями епископов. Епархии из Боснии и Герцеговины, а также Карловацкая митрополия первыми решили присоединиться к Белградской митрополии как к церкви Королевства Сербия. В 1919 г. аналогичное решение принял черногорский митрополит. Был сформирован Центральный архиерейский комитет, перед которым стояла задача получить от иностранных церквей согласие на объединение сербских епархий. С Бухарестом велись переговоры по поводу далматинских епископств, по поводу остальных — с Константинополем. В 1920 г. в соответствии с канонической процедурой Вселенский патриархат уступил все епископства, территории которых по условиям мирных договоров вошли в состав Королевства СХС. В сентябре того же года было объявлено об объединении епархий в Сербскую патриархию. Власти не приняли предложение о том, чтобы патриархом стал митрополит Белградский, а настояли на проведении выборов [41]. Результатом их стало избрание митрополита Белградского Димитрия Павловича, которого утвердил король. Торжественная церемония восшествия его на престол состоялась в 1924 г. в Пече после подавления восстания албанцев.

Процесс стирания различий в организации и формах церковной деятельности (церковные общины, соборы, соборные комитеты, роль мирян и др.) протекал постепенно вплоть до принятия Устава СПЦ в 1931 г. Сразу стало ясно, что облик церкви принципиально изменился. Доминирующим оказалось черное духовенство, а епископы в своих диоцезах получили поистине монархическую власть. Угасло некогда весьма плодотворное участие мирян в церковной жизни. СПЦ как единое целое оказалась в условиях, которые формировались в Сербии со времен правления князя Милоша идо радикальных кабинетов, когда ее участие во всем, что выходило за рамки вопросов веры, было минимальным. Можно сказать, что от состоявшегося в 1918 г. объединения церковь не выиграла. Та ее часть, которая в Королевстве Сербия была государственной церковью, в Югославии перестала быть таковой (в 1931 г. православные составляли 48,7% населения). Карловацкая митрополия, как и все прочие епархии бывшей Австро-Венгрии, также утратила свой статус, а вместе с ним богатство, влияние и земельные владения, отобранные в ходе аграрной реформы. Все это вызывало весьма переменчивое отношение церкви к Югославии, что неоднократно проявлялось и в дальнейшем.

Октроированная Югославия

Переломным событием в политической жизни Королевства СХС стало отречение партии С. Радича от своей республиканской программы и признание Видовданской конституции. Возвращение Хорватской крестьянской партии к парламентской деятельности (1925), а также вхождение ее в правительственную коалицию с радикалами (1925–1927) нормализовали ситуацию в государстве. Была устранена опасность «сепарации», которой грозили из Хорватии, и «ампутации», о которой предупреждал Белград. Однако к ухудшению обстановки привело то обстоятельство, что правительство и Народная скупщина стали ареной еще более жестоких столкновений, вплоть до применения огнестрельного оружия. Двадцатого июня 1928 г. депутат-радикал из Черногории открыл с трибуны стрельбу по Радичу и его соратникам. Двое были убиты на месте, двое ранены, включая самого Степана Радича. Вскоре он умер от осложнений, вызванных ранением. Совершенное в парламенте преступление обострило государственный кризис до предела.

Напряженность отчасти была снята, когда правительство возглавил Антон Корошец — единственный премьер-министр межвоенного времени, не являвшийся сербом. Через несколько месяцев король Александр I прибегнул к решительным мерам: б января 1929 г. была упразднена конституция и распущен парламент, которому монарх поставил в вину безуспешность политики всех прошедших лет. Под запрет попали действующие политические партии, в результате чего были «устранены посредники между королем и народом». Командующий королевской гвардией генерал Петр Живкович возглавил правительство, в которое вошли политики, руководствовавшиеся больше своими верноподданническими чувствами, чем партийной дисциплиной. Среди министров наиболее значимой личностью был лидер словенцев А. Корошец. Муниципальные органы были распущены.