Хроники открытия Америки

Обычаи здешних поселенцев не назовешь лучшими в мире: индейцы трудятся на постройках, они же добывают материалы и платят каменщикам и плотникам, и ежели сами себе не принесут еду, то голодают. Все материалы приносят они на себе; большие бревна и камни волокут на веревках, а как орудий труда у них мало, а народу избыток, то бревно или камень, для коих надо сто человек, волокут четыреста; и еще есть у них привычка идти с пеньем и криками, и песни эти и вопли не прекращались ни ночью, ни днем, ибо в первые дни строили они город с превеликим усердием.

Восьмой казнью были рабы, каковых себе заводили испанцы для работы ни приисках. В иные годы испанцы так спешили обзаводиться рабами, что сгоняли их в Мехико целыми толпами, вроде овечьих отар, дабы клеймить своим тавром [137]; тех, кто у самих же индейцев считались рабами, уже не хватало, ибо хотя по здешнему жестокому, дикарскому закону некоторые индейцы числятся рабами, но на самом-то деле их к рабскому труду прежде почти не принуждали; когда ж испанцы стали требовать как подать все больше и больше рабов, а своих рабов у индейцев уже не было, стали они приводить своих детей и масеуалей — это у них простолюдины, вроде наших подневольных земледельцев, — собирали их сколько удавалось и запугивали, чтобы говорили, будто они рабы. А проверкой сего никто особенно не занимался, железо для клеймения было дешево, вот и печатали им на лицах всяческие надписи еще и сверх главного, королевского клейма, инда вся физиономия бывала испещрена, каждый, кто покупал и продавал, свое клеймо ставил, так что сия восьмая казнь тоже была не из легких.

Девятой казнью был труд на приисках, куда за шестьдесят лиг и боле отправляли индейцев с грузом припасов; пища, которую они для себя брали, бывало, заканчивалась прежде, чем они доберутся до прииска, а у иных — на обратном пути, прежде чем дойдут до дома, иных же работавшие на приисках задерживали на несколько дней, чтобы помогали им промывать песок, или же их заставляли строить дома и прислуживать, и припасы у них кончались, они умирали или на приисках, или в пути; денег же на покупку еды у них не было, и никто им денег не давал. Другие возвращались столь истощенные, что сразу погибали, и от трупов этих индейцев и тех, что умирали на приисках, зловоние шло такое, что начинался мор, особливо же было это на приисках в Оахиекаке [138], где на пол-лиги в окружности и на большом отрезке дороги можно было пройти только по грудам мертвых тел и костей; а всяческих стервятников и воронов, слетавшихся клевать трупы, было столько, что они тучей застили солнце; из-за всего этого многие деревни, дальние и в окрестностях городов, опустели; иные индейцы убегали в горы, оставляя свои дома и усадьбы без призора.

Десятой же казнью были раздоры и партии, на которые разделились находившиеся в Мехико испанцы, что грозило наибольшей опасностью, и мы эту землю потеряли бы, кабы Господь не наслал на индейцев некое ослепление; вследствие сих раздоров и раскола некоторых испанцев казнили, некоторые подверглись оскорбленьям и изгнанию. Когда дело доходило до драки, бывали и раненые, и умиротворить, уговорить дерущихся было некому, кроме монахов, ибо горстка испанцев была разделена на сторонников одной или другой партии, и монахам приходилось идти к ним либо для того, чтобы помешать стычке, либо чтобы разнимать дерущихся, не страшась выстрелов и ударов шпаг и конских копыт; мало того что монахи старались установить мир, дабы эта земля не была утрачена, им вскоре стало известно, что индейцы готовятся к войне и припасли множество оружия, дожидаясь желанной для них вести, — намеревались же они на дороге в Ибуэрас убить нашего капитана и губернатора Эрнана Кортеса ^{162}, вступив в предательский сговор с теми индейцами, что его сопровождали, и узнал он об этом уже поблизости от места, где была устроена засада; главных зачинщиков заговора Кортес казнил и так избавился от опасности; а индейцы в Мехико тем временем дожидались, когда враждующие меж собою испанцы ослабеют, дабы напасть на оставшихся и всех перерезать, чего не попустил Господь, не пожелавший, чтобы пропало то, что с такими трудами было завоевано ради служения Ему; не иначе как сам Господь вдохновлял монахов, примирявших испанцев, и заставлял неизменно им повиноваться, как истинным отцам своим; солдаты-испанцы сами просили наших честных братьев (священнослужителей высокого сана тогда там не было), чтобы они, пока не прибудут епископы, употребляли власть, дарованную им папой; так, когда мольбами, когда суровым выговором, они предотвратили великие бедствия и гибель многих наших воинов.

о том, как некоторые индейцы стали приходить к нам для крещения и как начали они усваивать христианскую веру, и о том, какие у них были идолы

Наши проповедники вскоре обрели некоторую бойкость языка и начали проповедовать уже без книг, индейцы же перестали взывать к своим идолам и поклоняться им, разве что вдалеке от нас и украдкой, и множество их собиралось по воскресеньям и по праздникам послушать слово Божие; первым делом надобно было им объяснить, кто есть Господь Единый и Всемогущий, иже несть Ему ни начала, ни конца, Создатель всего сущего, безграничный и в премудрости своей и благодати, сотворивший весь мир видимый и невидимый, охраняющий его и дающий ему жизнь, а затем им говорили о том, что считали более уместным и подходящим в ту пору; после чего надобно было объяснить, кто такая Пресвятая Мария, ибо индейцы до тех пор лишь называли имя «Мария» или «Пресвятая Мария» и, произнося его, думали, что это имя Бога, и все изображения, которые видели, называли «Пресвятая Мария». Разъяснив сие, а также бессмертие души, им рассказывали о дьяволе, в коего они верили, и о том, как он их морочит, и о злобных его кознях и стараньях, чтобы ни единая душа не обрела спасения; слушая такие проповеди монахов, многие индейцы настолько пугались и ужасались, что дрожмя дрожали, и некоторые бедняки и нищие, коих в этом краю не счесть, стали приходить просить о крещении, дабы обрести царство Божие, со слезами и вздохами и даже назойливостью требуя окрестить их.

Индейцы сии с великим усердием заботились о доставке дров для своих дьявольских храмов — во дворах и в самих храмах сатаны у них всегда стояло множество всяческих жаровен, порой весьма больших. Обычно жаровни стояли перед алтарями их идолов, и огонь в них горел всю ночь. Было у них много круглых домов, или храмов сатаны, одни большие, другие поменьше, соответственно величине селения; вход в сии капища походил на вход в преисподнюю, и на нем была изображена пасть страшной змеи с ужасными клыками и зубами, и у некоторых змей торчали настоящие клыки, инда смотреть на них, а тем паче входить внутрь оторопь брала; особливо же страшна была подобная преисподняя в Мехико, прямо скажешь, настоящий ад. В таких местах постоянно, ночью и днем, поддерживался огонь. Капища сии, или преисподнии, были круглые в основании и невысокие, с низким полом, — не надо было подниматься по ступеням, как в другие храмы, многие из коих тоже были круглые, однако высокие, и подниматься туда приходилось по многим ступеням; такие храмы были посвящены богу ветра, именуемому Кецалькоатль. Среди индейцев одни были приставлены приносить дрова, другие — поддерживать огонь, бодрствуя ночами; почти то же самое делали они в домах своих господ, где огонь горел во многих помещениях, и ныне они тоже зажигают и поддерживают огонь в домах господ, однако не так, как прежде, ибо осталось таких домов из десяти один. Ныне же возжигается иной огонь, огонь благочестия в сердцах окрещенных индейцев, когда они изучают «Ave, Maria» [139], и «Pater Noster» [140], и христианское вероучение; а дабы они лучше усваивали, и притом с удовольствием, молитвы «Per signum Crucis» [141], «Pater Noster», «Ave, Maria», «Credo» [142] и «Salve» [143], их учат петь и заставляют запоминать заповеди на их языке, положенные на простой и приятный распев. Обучение сие производилось с большой поспешностью, народу собиралось множество, и стояли они толпами во дворах церквей и обителей, а также в своих селениях, часа по три-четыре упражняясь в пении и запоминании молитв; спешили с обучением чрезвычайно, так что, куда ни глянь, ночью и днем везде и всюду слышалось пение и чтение христианских молитв; сами испанцы немало дивились тому, с каким рвением индейцы читали молитвы и с какою охотой их изучали; и не только упомянутые молитвы учили они, но еще многие другие, а теперь, уже зная их, сами наставляют других в вере христианской, и в деле сем и во многих других делах много помогают дети.