Ноев ковчег и Свитки Мертвого моря

Однако в выносимых ими приговорах они предельно точны и справедливы; никогда приговор не выносится голосованием суда, в котором участвовало бы менее ста человек. Но уже рещёние, вынесенное ими, изменению не подлежит. Что пользуется у них наибольшим почтением, после, конечно, Бога, это имя давшего им законы [Моисей]; тот, чья хула направлена против него, подлежит смертельной казни. Также считают они праведным повиноваться своим старшим, равно как и рещёниям большинства. Соответственно, если сидят вместе десять человек, ни один из них не станет говорить, если против этого остальные девять. Они избегают также сплевывать посреди скопления людей и в правую сторону. Более того, они придерживаются более строгих правил, чем прочие евреи, в том, что касается отдыха от трудов в седьмой день; не только готовят они пищу за день до этого, чтобы не пришлось разводить огня в день седьмой, но и не станут переставлять какой-либо сосуд с места на место, даже если он потребуется для испражнения кишечника. В другие дни они выкапывают ямку глубиной в фут (именно для этого дается инструмент, когда они первый раз допускают человека в свою среду); затем, покрывшись своим одеянием, дабы не осквернить божественных лучей света, они облегчаются в эту ямку, после чего засыпают ее выкопанной ранее землей; но даже этим они занимаются лишь в укромных уголках, которые выбирают специально для этой цели; и хотя это облегчение тела является естественным, все равно у них существует правило после этого помыться — как будто они были осквернены.

Теперь вернемся к тому моменту, когда оканчивается испытательный срок для вступающих. Их делят на четыре класса, при этом младшие считаются подчиненными по отношению к старшим. Так, если младшие прикоснуться к старшим, то последним следует совершить омовение, как будто в их компанию затесался чужестранец. Они также являются долгожителями настолько, что многие из них живут более ста лет; причина тому — простая пища и размеренный образ жизни, которому они следуют. Они презирают невзгоды жизни и стоят выше боли благодаря своей силе воли. Что касается смерти, то, если она послужит их славе, они ценят ее выше вечной жизни; много верных обстоятельств тому дала наша война с римлянами, когда величие их души было подвергнуто испытаниям; хотя их пытали и увечили, жгли и рвали на части, мучили всем, что только можно представить, заставляя либо хулить своих вождей, либо есть то, что им запрещено употреблять в пищу, они не уступали своим мучителям, которым не удавалось извлечь хотя бы слезу из их глаз; они переносили боль с улыбкой, смеялись, посрамляя своих палачей, безропотно и чуть ли не с готовностью расставались со своей душой, как будто она могла к ним затем возвратиться.

Ибо доктрина их сводится к следующему: тела людские бренны, их материал не вечен; но души бессмертны и могут существовать вечно; они образуются из легчайшего воздуха, после чего ютятся в телах, словно в узилище, куда они были помещены в силу естественных причин; будучи освобождены от уз плоти, души радуются свободе и возносятся. Это мнение сродни верованиям греков; согласно ему добрые души обитают за океаном, там, где нет ни грозовых бурь, ни снега, ни чрезмерной жары, в месте, освежаемом постоянным легким дуновением ветерка с океана; душам же плохим они отводят темную и бурлящую преисподнюю, полную непрекращающихся наказаний. Мне представляется, что греки верили примерно в то же самое, когда отводили благословенные острова своим храбрецам, которых называли героями и полубогами; душам же злых людей они отводили такое ужасное место, как Гадес (ад), где согласно легендам несли наказание такие личности, как Сизиф, Тантал, Иксион и Титиус.

И та, и другая системы базируются на предположении о том, что души бессмертны, и предупреждении о грядущем вознаграждении или наказании. Тем самым хорошие люди поощряются надеждой на ждущую их после смерти награду, а плохим грозят, что как бы они ни старались скрыть при жизни свои грехи, после смерти они будут нести за них вечное наказание. Таким образом доктрина ессеев о душе старается сделать привлекательной их философию для тех, кто с ней знакомится.

Среди них имеются и такие, кто пытается найти путь к предсказанию будущего посредством чтения священных книг, используя различные виды очищения и анализируя рассуждения пророков; нередко их предвидения сбываются.

Есть и еще один орден ессеев, которые находятся в согласии с остальными в вопросах образа жизни, обычаев и законов, но отличаются своим отношением к браку. Они считают, что безбрачие перечеркивает важнейшую часть человеческой жизни, которая обеспечивает продолжение рода; ведь если бы все люди стали на позицию безбрачия, то человечеству пришел бы конец. Супружеские пары у них проходят трехлетние испытания; если естественное очищение происходит трижды, то считается, что брак будет успешным, и совершается настоящий брачный обряд. Однако мужчины обычно не сопровождают своих жен вместе с ребенком, как бы демонстрируя, что женятся не ради удовольствия, а ради потомства. Женщины обычно совершают омовения частично одетыми, мужчины — в набедренной повязке. Вот таковы обычаи этого ессейского ордена.

В это время среди евреев существовали три секты, которые имели различное мнение касательно человеческой деятельности; одна называлась сектой фарисеев, другая — сектой саддукеев, а третья — сектой ессеев. Что касается фарисеев, то они утверждают, что часть действий людей (но не все) определяется судьбой, а часть находится в нашей власти, то есть эти последние с судьбой хоть и связаны, но ей не вызываются. Секта же ессеев утверждает, что судьба управляет всеми вещами и что с человеком не происходит ничего, что бы не было предопределено. Что касается саддукеев, то они отвергают судьбу и говорят, что такой вещи не существует, а потому она и не может управлять событиями жизни человеческой; напротив, они считают, что все наши действия находятся в нашей власти, так что мы сами являемся причиной хорошего и получаем плохое в результате собственной неразумности. Впрочем, подробнее я рассматриваю эти точки зрения во второй книге о Еврейской войне.

Еврейские древности, кн. XII,V,9.

Доктрина ессеев состоит в том, что все — от Бога. Они проповедуют бессмертие души и считают, что человек должен честно стараться заслужить вознаграждение за праведную жизнь. Когда они присылают в храм то, что они посвящают Богу, то речь идет не об обычных жертвоприношениях, поскольку у них имеются собственные представления об очистительной жертве. По этой причине их не допускают в общий храмовый двор, и им приходится приносить жертвы собственноручно. Несмотря на это, их образ жизни лучше, чем у других людей, и они полностью посвящают себя делам хозяйственным. Заслуживает также нашего восхищения то, насколько они превосходят других людей, посвящая себя добродетели и праведности. Ничего подобного нельзя было встретить у других людей, будь то греки или варвары, даже в короткие периоды времени; они же [ессеи] живут таким образом давным-давно. Так, неизменным остается порядок, когда они всем владеют совместно, так что богач в той же степени может пользоваться своим богатством, что и тот, у кого нет совсем ничего. Таким вот образом живут сейчас около четырех тысяч человек, причем никто из них не женится и не думает заводить слуг, считая, что последнее побуждает людей к несправедливости, а первое — к семейным ссорам. Хотя они и живут каждый сам по себе, но оказывают помощь друг другу. Они назначают также определенных служащих, которые могли бы извлекать доход из общих занятий, в том числе земледелия; к ним относятся добрые люди и священнослужители, которые готовят для всех хлеб и пищу. Никто из них не выделяется среди остальных ессеев по образу жизни, напоминая больше всего тех даков, которых называют полисти [горожане].

Еврейские древности, кн. XVII,1,5.

Жил один из этих ессеев, чье имя было Менахем, который обладал таким даром; он не только вел жизнь праведнейшим образом, но и обладал способностью предвидеть будущие события, данной ему Богом. Этот человек однажды увидел Ирода, когда тот был еще ребенком и ходил в школу, и приветствовал его как царя евреев. В то время Ирод был весьма далек от того, что приписал ему Менахем. Однако позднее, когда ему выпало счастье оказаться на царском троне, на вершине власти, он послал за Менахемом и спросил, сколько продлится его правление. Увидев, что тот не отвечает, [Ирод] переспросил, сколько лет ему еще править: десять или больше? Тот ответил: «Да, двадцать, нет, тридцать лет», но не стал уточнять. Ирод был удовлетворен таким ответом, протянул Менахему руку и отпустил его, а после этого продолжал уважительно относиться ко всем ессеям. Мы сочли правильным сообщить нашим читателям об этих фактах, сколь странными бы они ни были, и объявить о том, что меж нас происходило, поскольку многие из этих ессеев благодаря своей исключительной добродетельности почитались достойными этого знания божественного откровения.