Ноев ковчег и Свитки Мертвого моря

Мы должны также учитывать, что Иисус считал себя способным стать выше Моисеева Закона. Да, он говорил, что пришел «не для того, чтобы разрушить, но чтобы блюсти» Тору. Однако сама потребность дать такое объяснение показывает, какой путь он прошел. Вспомним, что он подверг ревизии lex talionis (закон возмездия); вместо «око за око, зуб за зуб» он потребовал, чтобы люди «возлюбили врагов своих». Не исключено, что к этому этическому императиву приходили и другие приверженцы Нового Завета. К этому же приближается и ряд не вошедших в Библию еврейских рукописей, которые подверглись новой датировке под влиянием Свитков. Тем не менее в своих нравоучениях Иисус проявляет определенную смелость, и мы чувствуем в нем личность с независимым мышлением и сильным духом.

Достойно упоминания, что Иисус не слишком строго соблюдал шабат — в отличие от сектантов, которые соблюдали, причем категорически. «Суббота», — говорил он, — «для человека, а не человек для субботы». Не правда ли, звучит довольно необычно для израильского мессии из эсхатологических текстов? Ничего похожего на атмосферу Кумранского монастыря, ни капли аскетизма. Не означает ли это, что Иисус порвал с сектой, к которой ранее принадлежал? Не привлекал ли он своих последователей более светлым, что ли, характером своей религии? Ведь он говорил: «Бремя мое невелико, ноша моя легка». Насколько отошли впоследствии от этого положения «галилеяне», собравшиеся вокруг него назаряне из его секты? Забыли ли они его? Нам это неизвестно.

Имеется еще и учение о «Царстве Небесном внутри себя», которое довольно трудно увязать с ожиданием катаклизма. Жизнь в Палестине была очень напряженной. Народ желал свергнуть власть Рима и положить конец власти своих растленных правителей. Особенно он ненавидел римлян, но Иисус специально предупредил: «Если же кто из римской стражи повелит тебе послужить ему носильщиком одну милю, то следуй с ним две мили. Если же высокомерный ударит тебя по одной щеке, то подставь ему другую».

Или еще: «Воздавай добром за зло; возлюби врагов своих. Бог посылает дождь свой равно на грешника и на благочестивого. Будь же равно справедлив. Будь совершенен, как совершенен твой Отец Небесный». Это настроение в корне отличается от вынашивания мессианского ожидания, за которым следует сверхъестественное прославление.

Религия, как говорит Иисус, может быть сведена к двум принципам: «Люби Бога искренне и других людей, как самого себя». Что же касается этических проблем, которыми столь многие были поглощены и педантично их исследовали, то Иисус сводил их, по сути, к одной фразе: «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе». Он не изобретает этих выводов «Закона пророков», но явно выражает свое отношение самим фактом их отбора.

Или вот ещё:

«Не творите молитв долгих, — говорит он, — прося у Бога всякие глупости. Он лучше вас знает, что для вас благо, и ему не надо подсказывать, чем ему интересоваться. Когда молитесь, постарайтесь понять, чего Бог ждет от вас; что намного важнее того, что вы ждете от Бога».

«Не тратьте больше времени, чем необходимо, на беспокойство о вещах материальных. Хлопоты такого рода не только бесполезны и необязательны, но и лишают вас радости, которую должна доставлять жизнь. Понаблюдайте за другими формами жизни — за птицами и цветами: их не беспокоит цена пышного убранства; однако даже царственный Соломон не был лучше наряжен. Сосредоточьте же свои мысли на том, что действительно жизненно важно: на Царстве Божьем и том, как вы можете послужить ему; тогда все прочее займет должное место и вас не будет беспокоить ложное чувство пропорции». «Когда вы заняты тем, что объясняете другим людям, в чем их ошибки, остановитесь и посмотрите на себя. Вы сможете лучше разглядеть сучок в глазу брата вашего, если вынете бревно из своего глаза. Бойтесь лживых слов, особенно от людей, которые только и твердят о своей религиозности. Лжепророков можно узнать, проследив за их поведением. «По плодам их узнаете их». Спастись можно не правильной верой, не конформизмом и даже не постоянным обращением ко мне «Господи, Господи!». Вашу сущность определяет то, какой жизнью вы живете; именно по этому я отличу своих последователей».

И еще много в том же духе. Мы специально приводили здесь свободный перевод разговорной речи с использованием современного словаря. Для своего времени был разговорным и. греческий язык синоптических евангелий, и, видимо, арамейский, на котором ясно и свободно изъяснялся с людьми Иисус, чтобы они могли легко понимать его.

Иисус далеко не всегда был мрачен. Он мог быть и остроумным, и ироничным. Если кто-то пытался перехитрить его в споре — что случалось нередко, — он принимал скоромную позу и подыгрывал оппоненту до тех пор, пока тот не попадался в собственную ловушку. Вполне можно представить, что Иисус получал удовольствие от этой игры, хотя в то же время мог чувствовать и сострадание. Спокойствие ему не всегда удавалось-сохранять, иногда он сильно горячился. Как неоднократно отмечалось, он бывал особенно резок с фарисеями.

Методически его проповеди бывали, пожалуй, наиболее успешны, когда он, чтобы растолковать свою мысль, пользовался баснями — или притчами, как мы называем. «Влейте новое вино в старые мехи, — говорит он, — и вы потеряете и то, и другое: мехи порвутся, вино вытечет». Так же обстоит дело со старыми культовыми структурами и новыми учениями. Такие иллюстрации часто давали немедленный результат. С другой стороны, притчи вроде истории Сеятеля имели не очевидный смысл, но по просьбе слушателей Иисус бывал готов дать дополнительное разъяснение. Притча о Добром Самарянине общеизвестна и учит тому, что наш сосед — это любой, кому нужна наша помощь. Притча о Блудном Сыне учит, что прощение не зависит ни от жертв, ни от искупления, а является даром Божьим; при этом Бог признает и запоздалое раскаяние, идя навстречу раскаявшимся грешникам. Если опираться на эту притчу, то не только исчезает надобность в искупи-тельстве, но и сам мессианский апокалипсис представляется нереальным и далеким.

Мы привели здесь краткое изложение учения Иисуса, чтобы читатель мог увидеть, почему либеральному ученому трудно поверить, что такой Учитель мог искать смерти израильского мессии. Но жизнь и история таковы, каковы они есть все вместе. И тайна Иисуса остается тайной.

Между тем многие люди могут чувствовать себя обделенными в результате того, что новое знание лишает их многого из того, что они считали надежным и привычным; впрочем, процесс этот и так уже шел с самого появления современного научного подхода, и остановить его мы не смогли бы, даже если б захотели. Однако тем, кто не знаком с научным подходом, постоянно кажется, что их чего-то лишают, особенно в начале.

Но не в конечном счете. Процитируем еще раз Швейцера:

«Иисус как конкретная историческая личность остается в наше время загадкой, но дух его, скрытый в его словах, известен своей простотой, причем действует непосредственно… Он является нам как Великий неизвестный и безымянный, так же, как некогда он явился к не знавшим его людям на берегу озера. И говорит нам те же самые слова: «Следуй за мной!» и обращает наше внимание на задачи, которые он должен решить для нашего времени».

Это — язык мистицизма. Но это также и язык правды, обретенной опытным путем. Если это и теология, то теология сердца, не навязанная, самопроизвольная. Мы жаловались на теологию, но такую, что вгоняет историю в свое прокрустово ложе. В приведенном выше отрывке мы получаем непосредственное впечатление от того, что честно смотрим в лицо истории. Если это впечатление и носит мистический характер, то одновременно оно глубоко этично. То же самое происходит, если мы слушаем пророков Ветхого Завета. Так может случиться и под воздействием поэтического произведения, трогательного рассказа, романтической истории. Так часто случается, если слушать Иисуса. В том смысле, как это звучит у Швейцера, Иисус продолжает говорить с нашим временем.