От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Однако три года спустя конференция в Крыму подверглась ожесточенным нападкам. «На Ялтинской конференции соглашательство достигло своей высшей точки…» — гласила подпись под фотографией конференции, опубликованной в журнале «Лайф» 6 сентября 1948 года. В этом же номере журнала Уильям С. Буллитт утверждал, что, хотя Рузвельт был тяжело болен, «он по-прежнему стремился умиротворить Сталина».

Ялтинская конференция подверглась также многим другим злобным выпадам. Некоторые из них были вызваны непониманием, другие — предубежденностью… Вопреки этим утверждениям, достигнутые в Ялте соглашения свидетельствуют о том, что Советский Союз сделал больше уступок Соединенным Штатам и Великобритании, чем эти державы — Советскому Союзу. Безусловно, по некоторым вопросам каждая из трех великих держав отходила от своих первоначальных позиций, чтобы достичь соглашения. Хотя иногда утверждают, что компромиссы безнравственны, в действительности каждому разумному человеку понятно, что компромисс необходим для достижения договоренности. Компромисс, когда к нему пришли на достойных условиях и при честном отношении всех участников, — единственный справедливый и рациональный способ выработки разумного соглашения, примиряющего две различные точки зрения. Наша оправданная неприязнь и негативное отношение к той политике умиротворения, которая имела место в Мюнхене, [219] не должны повлеть над нами и толкать нас к неразумному и неоправданному отказу от компромиссов.

Во многих отношениях Ялтинская конференция была кульминацией длительных и настойчивых усилий, корни которых уходят в первый срок президентства Рузвельта, заложить основу для нового международного взаимопонимания с Россией. Но лишь восемь лет спустя после возобновления дипломатических отношений между США и СССР и после нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года были предприняты важные шаги к установлению эффективного сотрудничества между двумя этими государствами.

Хотя некоторые американские изоляционисты пытались воспрепятствовать предоставлению Советскому Союзу поставок по ленд-лизу, [220] конгресс США в октябре 1941 года значительным большинством голосов утвердил предоставление такой помощи. Как мудро заметил обозреватель Уолтер Липпман, Соединенные Штаты и Советский Союз «разделяла идеологическая пропасть, но связывал мост национальных интересов».

Людям свойственно слишком быстро забывать обстоятельства прошедших событий, и американскому народу следует помнить, что Соединенные Штаты были в 1942 году на грани катастрофы. Если бы Советский Союз не сумел одолеть Гитлера на своем фронте, немцы были бы в состоянии завоевать Великобританию. Они смогли бы также захватить Африку, а после этого создать плацдарм в Латинской Америке. Эта угроза постоянно присутствовала в уме президента Рузвельта.

Вопрос о месте встречи «Большой тройки» обсуждался на протяжении ряда месяцев. Сталин в своих письмах Рузвельту и Черчиллю сообщал, что, поскольку советские войска ведут широкие наступательные операции, требующие его участия в решении многих вопросов, он не может выехать за пределы Советского Союза. Во время нашего пребывания на Ялтинской конференции мы имели немало возможностей лично убедиться в том, как много времени маршал Сталин уделял вопросам военной стратегии. Нам тогда хорошо стали понятны причины его отказа покинуть пределы Советского Союза для проведения конференции «Большой тройки».

После избрания Рузвельта в четвертый раз на пост президента Гарри Гопкинс, специальный помощник президента, по его поручению в беседе с послом СССР в США А. А. Громыко упомянул Крым в качестве подходящего места предстоящей конференции. Хотя имелись возражения против столь дальней поездки президента, Гопкинс в своих заметках написал: «Я был уверен, что президент остановит свой выбор на Крыме главным образом потому, что никогда не был в этом районе мира, а его любовь к приключениям всегда влекла его в незнакомые места. Выборы уже состоялись, и политических препятствий для такой поездки больше не было». [221]

Я хорошо помню тот день в середине декабря, когда президент шепотом сообщил мне, что мы поедем в Ялту. «Тебе не мешало бы взглянуть на карту, — добавил он, — но сделай это, когда будешь один».

Хотя некоторые из советников президента пытались отговорить его от поездки в Крым, он знал, что конференция необходима и что такой приз, как всеобщий мир, слишком ценен, чтобы упустить его из-за места встречи.

Президент верил, что мир зависит от упрочения и сохранения единства трех великих держав. Если Советский Союз в результате терпеливости и взаимопонимания можно будет убедить вступить в действующую международную организацию, он может стать конструктивной силой в мировых делах.

На конференции в Крыму

В 7.30 утра 3 февраля 1945 года наш С-54 приземлился на аэродроме Саки на западном побережье Крымского полуострова. На летном поле для приветствия прилетающих американских и английских делегаций выстроился почетный караул и военный оркестр. Когда мы спустились по трапу с борта самолета, нас встретили комиссар иностранных дел В. М. Молотов, его заместитель А. Я. Вышинский, маршал авиации С. А. Худяков, адмирал Н. Г. Кузнецов, генерал армии А. И. Антонов, послы А. А. Громыко и Ф. Т. Гусев. Русские установили три большие палатки, где стояли столы со стаканами горячего сладкого чая с лимоном, бутылками водки, коньяка, шампанского, тарелками с икрой, копченой осетриной и семгой, сыром, вареными яйцами, черным и белым хлебом. Мы надолго запомнили оказанный нам русскими в то раннее утро на аэродроме теплый прием.

Самолет президента «Священная корова», эскортируемый шестью истребителями Локхид «Лайтнинг», совершил посадку примерно через час. Часть сопровождавших президента лиц вышли из самолета, но сам Рузвельт остался на борту, поджидая прибытия премьер-министра Великобритании. Когда через полчаса самолет премьер-министра произвел посадку, Черчилль тут же направился к самолету президента. Рузвельта специальным лифтом спустили на землю и усадили в «виллис». Молотов подошел к двум западным руководителям и представил им членов советской делегации. Затем оркестр исполнил американский, английский и советский национальные гимны. Черчилль курил очередную восьмидюймовую сигару, а президент обратился к стоявшему рядом со мной Молотову и поблагодарил за великолепное исполнение оркестром американского гимна.

После того как почетный караул совершил свой церемониальный марш, президента пересадили с «виллиса» в лимузин, и караван автомашин отправился в длинный путь к Ялте.

Сидя в автомашине вместе с адмиралом Леги и послом Гарриманом, я смотрел в окно на расстилавшиеся по обе стороны дороги безлесые ровные поля и был поражен их сходством с нашими равнинами. Тяжелое впечатление на нас всех произвели жестокие следы разрушений.

Примерно в 6 часов вечера мы подъехали к Ливадийскому дворцу, расположенному в двух-трех километрах от Ялты.

Английская делегация разместилась в Воронцовском дворце в Алупке. Советская делегация остановилась в Юсуповском дворце в Кореизе.

Все пленарные заседания глав правительств проводились в Ливадийском дворце, начинались они в 16.00 и заканчивались в 20.00 или даже позднее. Совещания ми-истров иностранных дел, начинавшиеся в полдень, велись нередко в месте расположения каждой делегации.

Хотя я не присутствовал на совещаниях руководителей военных штабов трех держав, в тех случаях, когда решения американских начальников штабов касались политико-дипломатических вопросов, меня, естественно, ставили известность.

В Ялте я знал, например, о сильном давлении, которое оказывали американские военные руководители на президента Рузвельта, добиваясь вступления России в войну на Дальнем Востоке. В то время атомная бомба все еще оставалась неизвестным фактором, а наша неудача в Арденнском сражении была свежа в памяти всех нас. Мы еще не форсировали Рейн. Никто не знал, как долго продлится война в Европе, как велики будут потери.