Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции

Отвергая диктатуру пролетариата, мелкобуржуазные партии и в годы нэпа пытались противопоставить ей идею «демократии для всех». Продолжая и развивая критику лозунгов «третьей силы» и «чистой демократии», В. И. Ленин показал, что объективная действительность превращает их в орудие господства буржуазии, что под этими лозунгами сплачиваются и объединяются все контрреволюционные силы. Он опроверг доводы эсеров и меньшевиков о том, что в России нельзя осуществить диктатуру рабочего класса, так как пролетариат якобы деклассирован, и убедительно доказал, что, несмотря на большие потери, понесенные рабочим классом в годы империалистической и гражданской войн, он вполне может осуществить задачу завоевания и удержания власти ⁸⁸¹.

Эсеро-меньшевистские идеологи продолжали утверждать, что социалистическая революция в такой крестьянской стране, как Россия, невозможна. Извращая сущность и характер нэпа, они пытались представить его как поворот назад, к капитализму, как доказательство провала политики большевистской партии. Основной мотив у меньшевиствующих, так же как у эсеров и лидеров II и II½ Интернационалов, писал В. И. Ленин, таков: «Большевики повернули назад, к капитализму, тут им и смерть. Революция все же оказывается буржуазной, и Октябрьская в том числе!» ⁸⁸². Ленин вскрыл роль лидеров мелкобуржуазных партий как проводников идей буржуазии и показал огромный вред капитулянтских рассуждений о буржуазном характере Октябрьской революции и неизбежности капиталистической реставрации.

За четыре года Советская власть завоевала прочные позиции и необходимое пространство для маневра, и в этих условиях новая экономическая политика — это временное отступление во имя сохранения власти рабочего класса в союзе с крестьянством. Этот союз был важнейшим условием победы над эксплуататорами, высшим принципом диктатуры пролетариата.

Советская страна укрепилась в этот период именно как государство диктатуры пролетариата, в котором «трудящиеся крестьяне под руководством рабочих строят социализм, решительно отказываясь от руководства капиталистов, которые, прикрываясь всякими пышными словами о демократии, свободе и т.п., на деле укрепляют частную собственность капиталистов и помещиков…» ⁸⁸³.

Контрреволюция, несмотря на все ухищрения, потерпела сокрушительное поражение. Олицетворявшие «чистую демократию» партии социалистов-революционеров потеряли последние остатки своего влияния в массах, потерпели окончательный политический и идеологический крах, который неизбежно вел за собой и крах организационный. Партийный организм социалистов-революционеров переживал предсмертную агонию.

Глава пятнадцатая

БЕССЛАВНЫЙ КОНЕЦ

Процесс эволюции и распада обеих эсеровских партий шел все интенсивнее. Среди рядовых эсеров росло и крепло убеждение, что только Советская власть в состоянии решить все наболевшие вопросы, и прежде всего ликвидировать разруху, спасти страну от иностранной интервенции и внутренней контрреволюции. Вызывало все более резкие возражения и теоретическое обоснование лидерами партии своей политики, в частности отказ признать Октябрьскую революцию социалистической. В тезисах ЦК эсеров утверждалось, что «мир раскололся на две части — страны-победительницы и страны побежденные, в которых в результате поражения произошли революции, более или менее окрашенные в цвета «революции отчаяния»». Они носят не созидательный, а разрушительный характер и определяются перевесом «процесса социального распада над процессом социалистического возрождения» ⁸⁸⁴.

К их числу по мнению эсеров принадлежит и Октябрьская революция, которая привела к созданию наиболее целесообразной системы организации национального хозяйства — госкапитализма. Такая концепция нужна была эсеровским теоретикам, во-первых, для того, чтобы представить Октябрьскую революцию не исторически закономерной, а результатом случайного стечения обстоятельств, а во-вторых, для оправдания своей политики поддержки буржуазии.

Возражая против позиции ЦК, Бакинский комитет социалистов-революционеров в резолюции от 16 июня 1920 г. призывал всю партию в целом «признать, что настоящая революция выходит за пределы программы-минимум и носит характер социалистический, ибо задачи ее заключаются не только в переходе власти в руки пролетариата и социализации земли, но и в экспроприации класса капиталистов в широком значении этого слова» ⁸⁸⁵. Бакинская организация эсеров считала советскую форму диктатуры рабоче-крестьянских масс «единственно реально осуществимой и целесообразной организацией государственной власти» ⁸⁸⁶. Этот документ свидетельствовал о дальнейших сдвигах в сознании рядовых эсеров, об их отходе от линии, проводившейся руководством партии.

«Констатируя факт, что в период острой классовой борьбы возможна лишь революционная диктатура, — говорилось в резолюции конференции херсонских эсеров, — организация полагает, что революция в России находится именно в этой стадии развития, а поэтому единственной формой власти в данный момент может быть только власть трудящихся… в лице Советов рабочих и крестьянских депутатов. Факт признания этой формы власти обязывает, конечно, считаться с вытекающими последствиями, а поэтому организация будет настаивать на необходимости участия всех членов п. с.-р. в советских органах, учреждениях, Красной Армии и т.д.» ⁸⁸⁷.

Наиболее полное выражение отказ от поддержки линии ЦК нашел в резолюции Николаевской организации эсеров. «Советская власть, — писали они в феврале 1922 г., — сделалась центром собирания всех революционных сил, противостоящих буржуазно-помещичьей реакции… Правильно организованная власть Советов, построенная на основе советской трудовой конституции, способна спаять трудовые массы, поднять их дух революционной активности и вести их дальше по пути великих социальных достижений…»

Николаевская организация социалистов-революционеров заявила, что считает своевременным «снять вопрос о созыве Учредительного собрания, так как не видит возможности организовать этим путем массы и признает как власть революционного периода — власть Советов…». Эсеры Николаева выражали готовность «предоставить свои силы для поддержки Советской власти как на внешнем боевом, так и на внутреннем фронте борьбы с экономической разрухой…» ⁸⁸⁸.

Весной 1920 г. ЦК левых эсеров предпринял неудавшуюся попытку объединить местные организации на платформе отказа от вооруженной борьбы с Советской властью. Часть его членов не подчинилась принятому большинством решению и образовала самостоятельный «Комитет Центральной области», который стоял на старых тактических позициях. Таким образом, расколовшись, ЦК фактически перестал существовать и потерял контроль над положением дел на местах. Это побудило группу членов ЦК во главе со Штейнбергом выступить с обращением «Ко всем организациям и членам партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов)». В нем содержался призыв к объединению левоэсеровских организаций, признающих «недопустимость борьбы с существующей правительственной властью» и образованию с этой целью Центрального организационного бюро ⁸⁸⁹.

В декабре 1920 г. в Москве состоялось совещание левых эсеров, на котором присутствовали 30 делегатов с решающим и 8 с совещательным голосом. Оно одобрило предпринятые Центральным бюро шаги по легализации партии и в принятой резолюции заявило, что, «ведя здоровую критику коммунистической политики… отвергает всякие попытки противопоставления левых социалистов-революционеров правящей партии коммунистов, выражающиеся в борьбе за власть» ⁸⁹⁰. Вместе с тем участники совещания выступили против диктатуры пролетариата, которую квалифицировали как «управление меньшинства», и предложили «управление трудового большинства», основанного на «широком развитии начал децентрализации».