Король Георг V
Король Георг V читать книгу онлайн
Георг V.
Последний из английских королей, чье правление было озарено отблеском Викторианской эпохи.
Тихий, мягкий человек, сумевший удержать страну от хаоса и во время Первой мировой войны, и во время политических кризисов 1920-х гг. и экономических катастроф 1930-х…
В бурную эпоху исторических перемен, когда империи Европы рушились одна за другой, династия Виндзоров смогла сохраниться на троне лишь благодаря Георгу V.
Как ему удалось совершить это?
Ответ на этот вопрос вы найдете в великолепной книге Кеннета Роуза «Король Георг V», удостоенной престижнейших премий Великобритании.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Король был настроен более миролюбиво. В 1921 г., находясь в Кносли, в гостях у лорда Дерби, он узнал, что Ллойд Джордж пребывает в подавленном настроении в связи с тем, что Бонар Лоу из-за болезни вынужден уйти в отставку. Он тут же написал ободряющее письмо, адресованное в Лондон Стамфордхэму, но в действительности предназначавшееся отчаявшемуся премьер-министру. В нем были такие теплые строки:
«Я твердо верю, что Ллойд Джордж сейчас нужен стране больше, чем когда бы то ни было, и что громадное большинство народа его поддерживает… Можете передать П.М., что я полностью ему доверяю и сделаю все, что в моих силах, чтобы ему помочь…
Ни один человек не в состоянии сделать то, что делает Л. Дж. — для этого нужно два П.М.! Я вполне понимаю, что без Б. Л., который так много для него сделал, он чувствует себя одиноким и едва ли не сломленным…
Сегодня я говорил здесь с двумя депутатами-лейбористами, и они громко поют хвалу П.М., и оба уверяют, что он самый сильный администратор со времен Питта».
Были и другие небольшие знаки внимания. Король, являвшийся шефом полка уэльской гвардии, отказался даже рассматривать возможность ее роспуска в связи с послевоенными мерами экономии до тех пор, пока не выяснит мнение Ллойд Джорджа. Полк на время получил отсрочку.
Увы, Ллойд Джордж признал великодушие своего суверена и вообще обнаружил в нем какие бы то ни было положительные качества лишь спустя долгие годы после того, как перестал быть премьер-министром. А в 1937 г. он, смеясь, рассказал своему секретарю следующую историю:
«Однажды во время мирной конференции Клемансо опоздал и был просто в ярости — перед этим его вызывал к себе Пуанкаре (президент), который, очевидно, чем-то здорово разозлил старика. Склонившись ко мне, Клемансо прошептал на ухо: „Вы не могли бы ненадолго одолжить мне Георга V?“»
Король признавал достижения Ллойд Джорджа гораздо охотнее. 29 июня 1919 г., после многомесячных упорных переговоров в Париже, премьер-министр вернулся после подписания Версальского договора. Пренебрегая протоколом, король встретил его на вокзале «Виктория». По дороге в Букингемский дворец толпа бросала цветы в карету, и одна лавровая ветвь упала на колени короля. «Это Вам», — сказал монарх и подал ее миротворцу.
Мир с Ирландией был заключен гораздо позже. Джон Редмонд согласился с отсрочкой гомруля до окончания войны, однако остальные расценили это решение как вероломство, требующее возмездия. Неудача Пасхального восстания 1916 г., казнь сэра Роджера Кейзмента и введение призыва в армию вызвало в людях чувство горечи и ощущение предательства. Попытка сгладить противоречия между северянами и южанами путем созыва совещания из представителей всех партий провалилась, как и проведенная за три года до этого конференция в Букингемском дворце. На всеобщих выборах 1918 г. партия Шинфейн, которую возглавил Имон де Валера, получила 73 из 105 предназначенных для Ирландии мест в Вестминстере, провозгласила Ирландию независимой республикой и развязала направленную против британского правления кампанию террора и убийств.
Чтобы помочь оказавшимся в тяжелом положении силам армии и полиции, правительство направило в Ирландию отряды, состоявшие из бывших военных, методы борьбы которых не отличались большим благородством или гуманностью, нежели у их противников. «Черно-пегих» [96] ненавидели в Ирландии, им не доверяли и в Вестминстере. Король, считавший себя отцом всего народа, тяжело переживал начавшееся кровопролитие. Его позицию не разделял премьер-министр — он считал, что король устранился от борьбы. Во время длительной и в конечном счете фатальной голодовки лорд-мэра Корка Теренса Максуини Ллойд Джордж раздраженно писал: «Король — старый трус. Он до смерти напуган и стремится показать, что не имеет к этому никакого отношения». Точнее мнение короля представил Стамфордхэм в письме, написанном всего пятью днями раньше:
«Король считает, что возможные последствия смерти Максуини будут более серьезными и более отдаленными, чем если бы он был освобожден из тюрьмы и помещен в частный дом, где мог бы находиться вместе со своей женой, но под строгим наблюдением, — так, чтобы не имел возможность бежать и вернуться назад в Ирландию».
За глаза поносимый Ллойд Джорджем за нерешительность, король вынужден был выслушивать от Понсонби упреки в бессердечии. «У нас с королем был горячий спор по поводу Ирландии, который закончился криком, — говорил жене этот непочтительный слуга короля. — Я поддерживал Асквита, Грея и Роберта Сесила, а он П.М.».
В 1920 г. Ллойд Джордж выступил с новой инициативой. Билль об ирландском правительстве учреждал два ирландских парламента: один — в Дублине, другой — в Белфасте. Отвергнутая Югом, эта мера получила одобрение лидеров протестантского Севера, которые пригласили короля открыть в июне 1921 г. их новый парламент. Короля предупреждали, что его присутствие в Белфасте вызовет недовольство Дублина и что он подвергает свою жизнь опасности. Король, однако, отверг эти предупреждения — он превратит протокольное мероприятие в миссию мира. Говорят, что тем самым король бросил вызов своим неуступчивым министрам. На самом деле это не так. Речь, которую он произнес на открытии нового североирландского парламента, как и все те, что он произносил каждый год в Вестминстере, была подготовлена на Даунинг-стрит и одобрена кабинетом. Единственное отступление от традиции заключалось в том, что он убедил правительство преподнести эту речь как его личный призыв к примирению в Ирландии. Генерал Сматс в то время находился в Лондоне, прибыв туда на имперскую конференцию. Возможно, он и вправду внушил королю этот фантастический план и даже написал первый вариант его речи, однако текст, который король произнес, был творением одного из личных секретарей премьер-министра — сэра Эдварда Григга, позднее ставшего лордом Алтринчемом. В прошлом журналист, работавший в газете «Таймс», а во время войны получивший от сослуживцев по гренадерскому полку любовное прозвище Писака, он проявил на сей раз исключительные способности.
22 июня 1921 г. король, рядом с которым стояла королева, произнес следующие замечательные слова:
«Взоры всей империи, той империи, в которой, несмотря на давние раздоры, объединились многие нации и расы и в пределах которой еще до конца жизни самых молодых из здесь присутствующих появятся новые нации, сегодня прикованы к Ирландии. Эта мысль придает мне смелости преодолеть ту скорбь и то беспокойство, которые в последнее время неизменно сопровождают мои раздумья об ирландских делах. От всего сердца я молю Бога, чтобы мой сегодняшний приезд в Ирландию стал первым шагом на пути к прекращению вражды между населяющими ее людьми, к какой бы расе или религии они ни принадлежали.
В надежде на это я обращаюсь ко всем ирландцам с призывом остановиться, в знак терпимости и примирения протянуть друг другу руки, простить и забыть, объединиться ради того, чтобы на их любимой родине воцарились мир, согласие и добрая воля.
Я также искренне желаю, чтобы и в Южной Ирландии также, и по возможности, скоро, произошло нечто подобное тому, что сейчас происходит в этом зале, чтобы представился похожий случай и была бы проведена подобная нынешней церемония. Для этого парламент Соединенного Королевства в полной мере предоставил все необходимые полномочия; этому прокладывает путь парламент Ольстера.
Будущее находится в руках моего ирландского народа. И пусть это историческое собрание явится прелюдией того дня, когда весь ирландский народ, на Севере и на Юге, под властью одного парламента или двух — пусть решат сами эти парламенты — будет работать ради общей любви к Ирландии, на прочной основе взаимного уважения».
«Думаю, мою речь высоко оценили, — писал король. — Никогда еще не слышал таких оваций». Премьер-министр встретил его на вокзале «Юстон» и был необычно щедр на поздравления. Это, однако, не смягчило недовольство короля, который через несколько дней направил к нему Стамфордхэма с предупреждением и упреками. Личный секретарь короля настаивал, чтобы Ллойд Джордж немедленно воспользовался установившейся в Ирландии относительно благоприятной атмосферой. Все это очень непрочно, продолжал он, «особенно когда имеешь дело с таким находчивым, непостоянным и сентиментальным народом». Ллойд Джордж с этим согласился, заверив его, что кабинет собирается пригласить де Валера и премьер-министра Северной Ирландии сэра Джеймса Крейга на встречу в Лондоне. Стамфордхэм выразил сожаление по поводу угрожающего тона посвященной Ирландии речи Биркенхеда в палате лордов, произнесенной буквально накануне белфастской церемонии, а также ненужного заявления Черчилля в палате общин, касающегося военной области. Ллойд Джордж на это ответил, что позиция лорд-канцлера только укрепит представление о том, что речь короля является исключительно акцией Его Величества, предпринятой независимо от правительства, и таким образом повысит его авторитет в обществе — довольно ловкий ход; с помощью лести премьер-министр скрыл то, что было нарушением конституции.
