Иллюстрированная история нравов: Эпоха Ренессанса

У целебных источников впервые собиралось на более или менее продолжительное время значительное количество людей, живших для отдыха, т. е. для праздности. А там, где принципиальная праздность становится главным условием существования значительного числа лиц, притом в течение более или менее продолжительного срока и на одном и том же участке, это место само собой превращается в увеселительное, где можно найти в увеличенном количестве все те развлечения, которые предполагает более или менее продолжительная принципиальная праздность. Такие места всегда привлекали здоровых еще в гораздо большей степени, чем больных. Во все времена возникали модные курорты в интересах имущих классов. А так как в эпоху Ренессанса купание представляло почти единственную возможность стать кульминационным пунктом увеселения, то курорты, естественно, сделались центрами тогдашней светской жизни. Сатирики смеялись поэтому, что купальное путешествие оказывает свое целительное воздействие только на богатых.

«В мае мы поедем в курорт! Смотри, наполни свой кошелек! Тамошний источник имеет такое своеобразное действие, что не помогает тем, кто туда едет с женщинами и забывает захватить с собой деньги. Все его действие в таком случае сводится к тому, что человек потеряет все, что имел».

Так издевался Мурнер в своем «Gauchmatt».

А что купальное путешествие было прежде всего путешествием в царство Венеры, что жизнь в курортах была преимущественно праздником любви, это тоже обусловлено природой самого явления. Чувственная тенденция эпохи находила здесь самые удобные условия для своего проявления. Все должно было сосредоточиться в эротическом наслаждении. Не чем иным, как сплошной эротической вакханалией, и была жизнь на видных курортах.

О жизни и нравах в различных курортах эпохи Ренессанса мы узнаем как от путешественников и хронистов, из шванков и пословиц, так и из указов и запрещений властей, и эти сведения настолько обильны, что позволяют нам получить ясную картину.

Соблазнять и быть соблазненной, и притом путем самых дерзких и рискованных средств, составляло главную тему ежедневной жизни, облекавшуюся в сотни разнообразных форм. К этому все стремилось. Это давало камертон жизни. Женщины исполняли эту программу главным образом тем, что в продолжение целых часов доставляли мужчинам во время совместного купания самые пышные эротические зрелища, мужчины — тем, что постоянно побуждали женщин к такому поведению, создавая при помощи галантных слов, откровенных жестов и смелых выходок все новые комбинации для повторения старых приемов. Зрелище, которое женщина доставляла мужчине, было притом не тайным, специально для него предназначенным, а открытой игрой, имевшей в виду, быть может, одного, но рассчитанной на всех. Эта игра должна была приковать к женщине взоры всех.

Посетительница целебных источников не могла, правда, обнажаться больше, чем дама, купавшаяся в своей домашней ванне, но зато она больше подчеркивала свою раздетость, устраивая более роскошную прическу, утопая под блеском украшений, надевая более богатый купальный костюм (если прибегала вообще к костюму), очень мало предназначенный служить своей первоначальной цели. Картина Л. Кранаха и рисунок Йоста Аммана «Одежда купающихся турчанок» дает нам приблизительное представление о том, в каком виде представала взорам мужчин дама Ренессанса в модном курорте.

Да и самый акт купания носил характер публичного зрелища. Правда, купание было зрелищем, в котором большинство сами были участниками, но и публике давалась возможность насладиться этим зрелищем, так как вокруг места купания, как в Лейке, Бадене и т. д., шли галереи, откуда публика могла созерцать все, что делалось в воде. И эта некупавшаяся публика видела во всем, что там происходило, именно только зрелище, доставляемое чувствам.

Многочисленные хроники и сообщения свидетельствуют, что нравы, царившие в курортах, оставались неизменными в продолжение столетий. Достаточно упомянуть знаменитое описание курорта Бадена в Аргау, сделанное Поджо, или описание праздника, устроенного в курорте Висбадене, принадлежащее перу Генриха фон Лангенштейна и относящееся к восьмидесятым годам XIV столетия. К сожалению, эти и тому подобные классические документы так построены, что нет возможности привести их здесь. Взамен их мы процитируем здесь два указа, не только подтверждающие неизменность нравов, царивших в курортах, но и показывающих, что этот обычай сохранился во многих местах вплоть до XVII столетия. В уставе вюртембергского курорта Болль от 1594 г. говорится: «Запрещается произносить бесстыдные, скабрезные слова, а также петь непристойные песни. Провинившиеся обязаны уплатить полгульдена. Запрещаются далее непристойные жесты и поступки по отношению к честным женщинам и девушкам. Провинившиеся обязаны уплатить каждый раз по гульдену, и штраф этот ни в коем случае не может быть прощен». В одном указе от 1619 г. говорится: «В-четвертых, так как часто поступают жалобы от женщин, что мужчины пристают к ним непристойным и дерзким образом, мы постановляем во имя уничтожения подобной безнравственности: хозяин курорта должен смотреть за тем, чтобы мужчины и женщины купались в отдельных местах (за исключением благородных или родственников), если же ввиду обилия гостей или по другим каким-нибудь причинам это оказывается невозможным, то мы все же хотим (как можно больше) обезопасить женщин и облагаем штрафом в 2 пфеннига всех мужчин, чтобы удержать их от непристойных действий и бесстыдных слов и жестов и чтобы покончить с такой скандальной непристойностью».

Стекавшаяся в тогдашние модные курорты публика отличалась значительной пестротой, а в некоторых курортах была даже до известной степени интернациональной. Весь тогдашний жуирующий свет встречался здесь со знатью, ежегодно посещавшей эти места. К ним присоединялось не менее значительное число сводников, руффианов и прочей сомнительной черни. Во главе стояла армия прекрасных, рафинированных проституток. Так как слуги церкви всегда бывали там, где весело жилось, и усердно служили плоти, то и монахи, священники и монахини составляли довольно большой контингент постоянных посетителей курорта. Об этом свидетельствуют многочисленные сообщения, в которых говорится о посещении священниками и монахинями целебных источников.

Так, Пфиффер замечает в своей истории города и кантона Люцерна под 1566 г. следующее: «Несколько духовных просили разрешения у совета совершить со своими возлюбленными купальное путешествие в Баден, но им отказали во избежание публичного соблазна».

Нет ничего удивительного в том, что проститутки наезжали в курорты целыми ордами. Здесь их профессия была особенно прибыльна. Куртизанки, естественно, задавали тон всей жизни. Во время празднеств они были оживляющим элементом. Постоянное присутствие многочисленных проституток было далее обязательно для этих курортов, так как именно они позволяли надеяться многим мужчинам, предпринимавшим купальное путешествие специально для того, чтобы отдохнуть от семейной жизни, что они не ошибутся в своих расчетах. А таких посетителей было всегда немало. Суровый домашний режим был для господствующих классов тем более тяжелой обязанностью, что они не могли от нею освободиться, особенно в тех случаях, когда интересы классового господства побуждали издавать строгие указы в целях охраны нравственности или не менее строгие законы против роскоши. По этой причине в Бадене в Аргау, например, всегда бывало много жителей Цюриха. Здесь они могли игнорировать те строгие законы против роскоши и безнравственности, которым они дома подчинили свою жизнь.

Желание отдохнуть от гнета семейного режима, от скуки супружеской жизни толкало не только многих мужчин к посещению курортов, но и многих «честных женщин». Глаубер говорит: «Многие женщины охотно посещают соляные или горячие источники, так как их мужья слишком стары и холодны». Еще в 1610 г. Гваринониус пишет: «Многие женщины едут в Галле, потому что там им нетрудно обмануть своих мужей». Другой современник сообщает: «В купальных каморках многие порядочные женщины развлекаются с молодыми людьми, от чего должны были отказаться дома из боязни сплетен, и многие усердствуют в этом отношении больше даже, чем банщицы».