Британия. Краткая история английского народа. Том 1.

Лучшим доказательством высокого положения Уиклифа как последнего из великих схоластов служит нежелание такого смелого человека, как Кертнэ, даже после победы над Оксфордом, принимать крайние меры против главы лоллардов. На «собор землетрясения» Уиклиф хотя и был вызван, но не явился. «Понтий Пилат и Ирод стали теперь друзьями», — саркастически заметил он по поводу возобновления союза между прелатами и монашескими орденами, так долго враждовавшими; «если уж они из Христа сделали еретика, то для них нетрудно считать еретиками простых христиан». По-видимому, в то время он был болен, но объявление конечного приговора снова пробудило в нем жизнь. «Я не должен умирать, — говорят, сказал он еще раньше, переживая тяжелую опасность, — я должен жить и обличать деяния нищих монахов». Он обратился к королю и парламенту с просьбой, чтобы ему было позволено свободно доказывать высказанные им теории; затем, со свойственной ему энергией переходя к нападению на своих противников, он просил, чтобы все религиозные обеты были отменены, чтобы десятина была обращена на содержание бедных, а духовенство содержалось на добровольные подаяния своей паствы, чтобы соблюдались против папства статуты «Provisores» и «Praemunire», чтобы церковники были лишены права занимать светские должности, чтобы было отменено заточение для отлученных. Наконец, вопреки соборному осуждению, он требовал позволения свободно проповедовать защищавшееся им учение о евхаристии. В следующем году он явился перед конвокацией в Оксфорде и так поразил противников блеском своей схоластической логики, что смог уйти, совсем не отрекаясь от своего учения о таинствах.

На время его противники, по-видимому, удовлетворились его изгнанием из университета, но в своем уединении в Леттеруорте он в те бурные годы выковал великое оружие, которому суждено было в других руках нанести страшный удар по торжествующей иерархии. В то время он пересмотрел прежний перевод Священного писания (в котором ему отчасти помогал его ученик Герфорд), и к концу жизни он придал ему новую форму, более известную под названием «Уиклифовой Библии». На апелляцию епископов папа Римский наконец отвечал буллой, повелевавшей Уиклифу явиться к нему на суд. Последние силы реформатора вылились в холодном саркастическом ответе, объяснявшем, что он отказывается от исполнения приказания единственно по слабости здоровья. «Я всегда готов излагать свое мнение перед кем угодно, а всего более — перед епископом Рима, так как считаю, что если они окажутся правильными, то он утвердит их, а если ошибочными — исправит. Я полагаю также, что как главный наместник Христа на земле, епископ Рима, более всех смертных людей связан законом Христова Евангелия, так как среди учеников Христа большинство определяется не простым счетом голов, по мирскому обычаю, но по степени подражания Христу во всех отношениях. Христос же в течение своей земной жизни был беднейшим из всех людей и отказывался от всякой мирской власти. Из этих посылок я, в качестве простого совета с моей стороны, вывожу заключение, что папа Римский должен отказаться от всякой светской власти в пользу гражданских властей, и посоветовать духовенству сделать то же самое».

Смелость этих слов, быть может, проистекала из сознания того, что конец близок. Страшное напряжение сил, ослабленных возрастом и постоянным умственным трудом, наконец, привело к неизбежному концу, и 31 декабря 1384 года удар паралича поразил Уиклифа, когда он слушал обедню в своей приходской церкви, а на следующий день он скончался.

Глава IV

КРЕСТЬЯНСКОЕ ВОССТАНИЕ (1377—1381 гг.)

Только что описанный религиозный переворот дал новый толчок еще более важному перевороту, давно уже преобразовывавшему весь сельский быт Англии. Вотчинная система, на которой основывалось сельское хозяйство Англии, разделяла страну в целях поддержания внутреннего порядка на ряд крупных поместий; часть земли обычно удерживалась вотчинником в своем распоряжении, остальная распределялась между владельцами, которые обязаны были отбывать повинности у своего помещика. При королях из дома Альфреда число полных рабов, как и число свободных людей, одинаково уменьшилось. Класс рабов никогда не был многочисленным и теперь еще более сократился благодаря усилиям церкви и, может быть, общему потрясению, вызванному датскими войнами. Но эти же войны часто заставляли керла или фримена подчиняться тану, который обещал ему защиту за известные услуги.

Вероятно, эти зависимые керлы и стали вилланами нормандской эпохи; это были люди, лишившиеся, правда, полной свободы и прикрепленные к земле и владельцу, но еще сохранившие многие из своих прежних прав, свои земли и свободу по отношению ко всем людям, кроме своего владельца, и посылавшие представителей в собрание сотни и графства; они стояли, таким образом, много выше безземельных людей, которые даже при старом устройстве никогда не пользовались политическими правами, которых законы английских королей обязывали подчиняться лордам под угрозой лишения всех прав и которые были домашними слугами, батраками или, в лучшем случае, оброчными держателями чужой земли. Но нормандские рыцари и юристы плохо понимали различия между этими классами, и законодательство анжуйцев было направлено к слиянию их всех в один класс крепостных. Таким образом, настоящие рабы (theow) исчезли, а керлы или вилланы опускались все ниже по общественной лестнице. Но хотя сельское население и было сближено и слито в более однородный класс, его настоящее положение очень мало соответствовало взглядам юристов.

Все, правда, зависели от лорда. Господский дом стал центром всякой английской деревни. В его зале происходил вотчинный суд; здесь лорд или его приказчик принимали феодальную присягу, собирали штрафы, вели списки круговой поруки, записывали крестьян в десятинные списки. Здесь также, если лорду принадлежал уголовный суд, собиралось его судилище, а за воротами стояла виселица. Вокруг дома лежала господская земля, обработка которой возлагалась целиком и полностью на вилланов вотчины. Они наполняли большую житницу лорда снопами, стригли его овец, мололи зерно, рубили дрова для отопления его дома.

Эти работы составляли плату, за которую они пользовались своими землями; характер и размеры этих услуг отделяли один класс населения от другого. Виллан, в строгом смысле слова, был обязан только убирать поля лорда и помогать в пахоте и севе осенью и в Великий пост. Коттер, бордер и батрак обязаны были работать на господской земле в течение всего года. Но эти услуги и их сроки были строго определены обычаем не только для керла или виллана, но и для стоявшего первоначально ниже их безземельного человека.

Владение небольшой усадьбой и окружавшей ее землей, право выпускать свой скот на помещичий выгон тихо и незаметно из простых одолжений, даруемых или отбираемых назад по усмотрению лорда, превратились в права, которых можно было требовать по суду. Число телег, штрафы, взносы, работы, которых мог требовать помещик, определялись сначала устно, а потом записывались в протоколы вотчинного суда, копия которых сделалась для виллана главным доказательством его права. Этой копии он и был обязан именем копигольдера, которое впоследствии заменило его прежнее имя. Споры решались ссылкой на этот протокол или на устное показание касательно известного обычая, а мировая сделка, столь сильно характеризующая английский дух компромисса, обеспечивала вообще справедливое соглашение требований виллана и лорда. Требовать с вилланов причитающихся с них работ обязан был приказчик лорда, а его помощник по должности, вотчинный староста или старшина, избирался самими держателями и представлял их интересы и права.

Первым нарушением только что описанной системы владения было введение аренды. Вместо того чтобы обрабатывать свою землю при посредстве приказчика, помещик часто находил более удобным и выгодным отдавать имение в аренду за определенную плату, вносившуюся деньгами или натурой. Так, известно, что капитул святого Павла стал очень рано сдавать в аренду Сендонское имение за плату, в которую входила стоимость поставки зерна для производства хлеба и пива, милостыни для раздачи у дверей собора, дров для отопления пекарни и пивоварни, денег для уплаты жалованья. Этой системе аренды или, вернее, обозначению ее дохода (латинское firma) мы обязаны словами ферма (аренда), фермер (арендатор). Более частое их употребление выявляет первую ступень рассматриваемого переворота. Он немногое менял в вотчинной системе; несравненно важнее было его косвенное влияние, заключавшееся в уничтожении той связи, на которой основывался феодальный строй вотчины, те есть личной зависимости землевладельца от лорда, и в предоставлении возможности более богатым владельцам земли стать в почти равное с их прежними господами положение и образовать новый класс посредников между крупными собственниками и землевладельцами по обычному праву.