Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

- Где мы сейчас находимся?

Фостер, капитан самолета, он же помощник капитана, штурман и радист, посмотрел на карту:

- Еще немножко, и мы повернем на север над Акабским заливом. По пути в Аден я разглядел боевые позиции в пустыне.

- Будем надеяться, что война скоро кончится.

- Да, брат, война - это скверная штука. Но скажите, какого черта вы-то влезли в это дело? Сколько бы они вам не платили, эта работа стоит вдвое больше.

- Да мне ничего не платят, - улыбнулась Хана.

- Ничего не платят?

- Нет. Меня сюда просто послали. Теперь меня, может быть, пошлют строить поселение с этими людьми, а может и дальше придется летать по этому маршруту.

- Это до меня не доходит.

- Это трудно объяснить. Посторонние часто не понимают наших чувств. Для нас деньги - это ничто. Зато доставить этих людей в Израиль - это все. Когда-нибудь я, может быть, объясню вам это получше.

Фостер пожал плечами. Странные вещи происходили в мире. Ну, да мне-то что, - подумал он. Что и говорить, интересный получился рейс, но с него хватит.

Немного погодя он кивнул головой:

- А вот и Израиль, - сказал он. Хана схватила микрофон.

- Эй, что вы делаете?

- Пожалуйста, Текс! Разрешите мне сказать им об этом. Они ждут этого мгновения... вот уже тысячи лет.

- Они, чего доброго, разобьют мне машину.

- Я обещаю вам... ничего не будет. Я заставлю их сидеть тихо.

- Что ж... тогда валяйте!

Он снова включил автоматическое управление и подошел к двери, чтобы они не разошлись сверх меры. Хана объявила им через микрофон, что они пересекают в эту минуту границу Израиля.

На борту самолета началось светопреставление. Слезы и смех, молитвы и пляски, обрывки песен, объятия и крики радости - все смешалось.

- Господи боже мой! - изумился Фостер. - Такого не было даже на матче со сборной Политехники в Джорджии.

Одна женщина схватила его руку и поцеловала ее. Он отскочил назад и снова уселся за руль. Песни и ликования не прекращались до самой Лидды. Когда самолет коснулся края посадочной площадки, из-за радостного шума не слышно было шума моторов.

Фостер в изумлении смотрел, как они, спускаясь с самолета, первым делом бросались на колени и, рыдая, целовали израильскую землю.

- Ну, прощайте, Текс, - сказала Хана. - Жаль, что вы уезжаете, но все равно я желаю вам приятного времяпрепровождения в Париже.

Фостер Джи Мэк-Уилльямс медленно спустился по трапу. Он смотрел на сутолоку вокруг. Машины скорой помощи и автобусы стояли наготове. Десятки девушек, похожих на Хану, смешались с толпой иеменитов, успокаивая их и радуясь вместе с ними. Фостер долго стоял у трапа, и странное чувство, никогда до этого не испытанное, поднималось в его душе.

Он даже не заметил Стреча Томпсона, когда тот подбежал к нему.

- С приездом, мальчик! Как она себя вела?

-Чего?

- Да машина. Как она шла?

- Как орел.

Работники отдела иммиграции долго трясли руку Фостера и хлопали его по плечу.

- А они, как они-то себя вели?

Фостер промолчал.

- Чего ж ты молчишь? Рейс как рейс?

Фостер пожал плечами:

- Вот именно. Рейс - как рейс.

Стреч увел Фостера прочь от ликующей толпы. Фостер остановился на мгновение и посмотрел назад. Хана помахала ему рукой, он помахал тоже.

- Ну, Фостер, теперь ты можешь смотаться в свой Париж. Я нашел себе ребят, у меня теперь даже еще одна есть машина.

- Если тебе это очень нужно, Стреч, я, пожалуй, смог бы слетать еще раз. Но это было бы действительно - в последний раз.

Стреч почесал затылок.

- Прямо не знаю, что тебе сказать... Может быть, я и смогу устроить тебе еще один рейс. Ты бы, кстати, испробовал нашу новую машину.

Клюнул! - с трудом скрывая свою радость, подумал Стреч. - Он у меня в руках теперь, сукин сын!

Так началась операция "Ковер-самолет".

Стреч Томпсон, бывший король Королевских крабов, набрал видавших виды американских летчиков, участвовавших когда-то в создании Берлинского воздушного моста. Каждый новый летчик и каждая новая команда сразу загорались миссией доставки иеменитов в их Обетованную землю.

Не раз случалось, что самолеты были на шаг от крушения. И тем не менее они ни одного самолета не потеряли, хотя машины работали в буквальном смысле слова на износ. Пилотам "Ковра-самолета" начинало казаться, что пока они перевозят иеменитов, о них заботится само Провидение.

Фостер Джи Мэк-Уилльямс так и не поехал в Париж. Он летал по Аденскому маршруту, пока не эвакуировали всех иеменитов.

Затем он принялся за операцию "Али-Баба", где речь шла о евреях Багдада. Во всей истории воздухоплавания никто столько не работал, сколько работал Фостер. Как только он приземлялся в Лидде, он тут же, прямо в аэропорту, заваливался спать, пока машину готовили к новому рейсу, и тут же снова поднимался в воздух. За какую-нибудь пару лет Фостер слетал четыреста рейсов, покрыл миллионы километров, и доставил в Израиль около пятидесяти тысяч евреев.

Каждый раз он чертыхался и клялся, что это его последний рейс, но под конец он женился на Хане и снял квартиру в Тель-Авиве.

Операция "Ковер-самолет" была только началом. Они приезжали из захолустьев Курдистана, Ирака и Турции.

Пропавшее без вести еврейское племя из Восточного Протектората пробило себе дорогу из Хадрамаута в Аден.

Они хлынули из лагерей для перемещенных лиц в Европе.

Прибывали евреи из Франции и Италии, Югославии и Чехословакии, Румынии и Болгарии, Греции и Скандинавских стран.

По всей северной Африке они покидали свои "меллахи" в Алжире и Марокко, Египте и Тунисе.

Они приезжали из Южной Африки, где проживала богатейшая еврейская община, члены которой были самыми горячими сионистами в мире.

Они прибывали из Китая и Индии, куда попали три тысячи лет назад.

Они прибывали из Австралии, Канады и Англии. Они прибывали из Аргентины. Многие добирались пешком по знойным пустыням. Многие прибывали на самолетах, которым давно пора было в утиль.

Они прибывали в битком набитых трюмах, служивших обычно для перевозки скота.

Они прибывали на роскошных трансатлантических пароходах.

Они прибывали из семидесяти четырех стран. Из стран рассеяния и ссылки все эти отверженные и никому не нужные люди приезжали в тот единственный уголок мира, где слово "еврей" не звучало больше как ругательство.

Глава 2

Ручеек превратился в мощную реку, а затем и в настоящий людской потоп.

Вскоре Исход увеличил вдвое, затем и втрое население Израиля. Экономика страны, и без того пострадавшая в войну, казалось, вот-вот рухнет совсем от наплыва иммигрантов. У очень многих было только то, что на них. Прибывало много стариков, еще больше больных и очень много совершенно неграмотных. Но это не имело никакого значения: как ни трудно было положение страны, как ни велико было бремя, которое она на себя взваливала, принимая все новые и новые массы иммигрантов, ни одного еврея, стучавшегося в ворота Израиля, не отослали обратно.

Это была не реторта, это был настоящий плавильный горн, потому что иммигранты прибывали буквально изо всех уголков земного шара, и не было на свете условий, в которых не пришлось бы жить той или иной общине.

По всей стране, от Галилеи до самого Негева, как грибы после дождя, вырастали палаточные городки и уродливые поселения из ржавой гофрированной жести. Сотни тысяч человек ютились в палатках, наспех сколоченных бараках, ставя перед органами здравоохранения, просвещения и социального обеспечения непосильные задачи.

Однако вопреки всему этому всюду в стране господствовал оптимизм. С той самой минуты, когда эти униженные и угнетенные ступали на израильскую почву, они испытывали такой прилив чувства собственного достоинства, пользовались такой свободой, какие им никогда и не снилось. Именно эта свобода и равноправие и окрыляли их на подвиги, которым не знала равных история.