Россия и последние войны ХХ века

Особенно тревожит их резкий рост числа лиц, уже получивших румынское гражданство [689], на что кишиневские власти смотрят сквозь пальцы — тогда как лица, принявшие российское гражданство, лишаются молдавского, так как формально законодательство РМ до недавнего времени не допускало двойного гражданства. Это, в сочетании с фактическим превращением молдавского языка в румынский, введением в школах предмета «история румын» и т. д., неуклонно толкает Республику Молдова к тому порогу смены идентичности, за которым перспектива объединения «двух румынских государств», в той или иной форме, станет естественной и даже неизбежной. Ведь посол Румынии в России г-н Василе Шандру еще в январе 1992 года заявил в интервью «Независимой газете»: «…Воссоединение [690] естественно. И оно должно когда-нибудь произойти». Сегодня, несмотря на победу компартии РМ на парламентских выборах 2001 года и объявленную перемену курса, эта перспектива по-прежнему остается реальной; а вызванная победой КПМ эйфория в московских политических кругах, поспешивших перейти к новому витку давления на Приднестровье, не имеет под собой никаких серьезных оснований. Новый президент РМ В. Воронин, независимо от его субъективных желаний, должен действовать в условиях, сформированных минувшим десятилетием, а оно крепко привязало Молдову к западной колеснице — прежде всего, «золотой цепью» долга МВФ, составляющего около 2 млрд долл. Это, разумеется, сужает поле возможного маневра, на что заимодавцы уже достаточно откровенно указали президенту РМ. «Новое руководство страны, — заявил один из из представителей МВФ, — должно осознать ограниченные возможности в условиях тяжелых долгов и низких доходов… У нас есть данные, что в Молдавии существует мнение о том, чтобы вообще не платить по долгам. В таком случае республика не сможет получать новые кредиты и окажется в компании стран, которым объявлен дефолт. Таким государствам очень трудно восстанавливать свою репутацию».

Главное, стало быть, сказано, и Кишинев откровенно предостерегли от попыток смены предписанного МВФ экономического курса. Не менее откровенно ему указали и на другое. Ян Бжезинский, сын автора «Великой шахматной доски», работающий в Комитете по международным отношениям сената США, подчеркнул: «Украина делает большую ошибку, что не выявляет желания вступить в НАТО. Молдова также делает ошибку, если она действительно хочет присоединиться к союзу России и Белоруссии».

Остается добавить, что и Россия делает большую ошибку, форсируя давление на ПМР, в том числе и в вопросе о вывозе вооружений, надеясь скомпенсировать утраченное усилением своих позиций в Молдове. Некоторые убеждены даже, что РФ может сохранить свое военное присутствие на столь важном приднестровском плацдарме, именно силой вынудив Тирасполь к объединению с Кишиневом, который, по этой логике, тогда и примет нужное России решение о создании ее военной базы на собственной территории, каковой будет считаться Приднестровье.

Опасные иллюзии. Во-первых, Кишинев уже отклонил как «бредовое» предложение Тирасполя выступить с инициативой аннулирования решений Стамбульского саммита применительно к данному региону. Во-вторых, речь идет о выборном президенте, исключительно с личностью которого было бы верхом легкомыслия со стороны России связывать свои долгосрочные интересы на столь значимом для нее юго-западном рубеже. Все может измениться через несколько лет [691], и тогда новое руководство РМ уже на вполне законных основаниях может потребовать аннулирования российской базы в Приднестровье, усилиями России втиснутом в единую Молдову.

Не может не вызывать удивления и странное, прозвучавшее еще в апреле 2001 года предложение о снятии миротворческих блокпостов, стоящих между Приднестровьем и Молдавией. «Уйдут все», — подчеркнул Воронин, отвечая на вопрос корреспондента «Сегодня» о том, означает ли такое снятие, что должны уйти также и российские миротворческие силы. Однако МС России вошли в регион в 1992 году по соглашению, подписанному молдавским и российским президентами и выведены могут быть лишь по аналогичному соглашению какового, на момент озвучивания Ворониным его странной инициативы, не существовало. Так что же стоит за ней?

Ответ, похоже, был получен 28 июня 2001 года в Брюсселе, где была озвучена мысль о присоединении Молдовы в качестве полноправного члена к Пакту стабильности для Юго-Восточной Европы. А это значит, что ее будущее связывается с таким устройством Юго-Восточной Европы, которое явилось прямым следствием серии балканских войн последнего десятилетия ХХ века и обвальной утраты Россией практически всех исторически приобретенных позиций на Балканах.

Еще за несколько лет до событий в Косово был озвучен план Балканского Версаля — иначе говоря, проект «кооперации стран Юго-Восточной Европы: республик бывшей СФРЮ, Венгрии, Болгарии, Греции и Турции» и объединение их в союз, страны которого вовлекаются в НАТО без юридического оформления членства в нем, что, собственно, и происходит сегодня. Тогда же бывший посол США в Югославии Д. Андерсон выступил с предложением провести «балканскую версальскую конференцию», на которой и связать воедино членов союза. Развивший идею директор Американского института безопасности Дж. Фридман пришел к выводу о необходимости «создать ось Загреб — Белград Афины». Которая, добавлю, на Север продолжается тоже давно проработанной осью: Белград — Будапешт. Именно это имеет в виду Пакт стабильности для Юго-Восточной Европы, к осуществлению которого приступили сразу же после операции в Косово.

Последняя, как, впрочем, и все войны 1990-х годов на Балканах, и была предназначена обеспечить необходимую реструктуризацию «мягкого подбрюшья Европы». А «план, — откровенно заявил Дж. Сорос, имея в виду Пакт стабильности, — завершил бы то, что не сумели сделать бомбардировки». Конечный же смысл всего проекта состоит в том, чтобы, с учетом изоляции Ирака и давления на русско-иранские связи, окончательно оформить охват России со стороны Юго-Восточной Европы и Передней Азии широким фронтом, выходящим к ее границам. Контур этот, в целом, воспроизводит тот, что рисовался во время Второй мировой войны Германией, которая не только горячо поддержала идею Пакта, но, по некоторым сведениям, являлась его инициатором. Картину довершали прозвучавшие уже тогда предложения включить в Пакт и Молдавию, а это резко актуализирует проблему Приднестровья, особенно после политических перемен, совершившихся осенью 2000 года в Белграде и обозначивших дрейф Югославии в орбиту Запада, не исключено — и НАТО.

Полнота повторения стратегических планов Третьего рейха в этом случае становится почти абсолютной, а плоды победы Приднестровья, не позволившего в 1992 году реализовать «доктрину Транснистрии» образца 1942 года, могут быть утрачены — с самыми тяжелыми для России последствиями. Сегодня есть много признаков того, что Запад еще колеблется — пересекать ли ему «днестровский Рубикон» или остановиться на этом историческом пограничье двух миров. Приднестровье уже успело продемонстрировать, что оно «крепкий орешек»; ясно также, что любая нестабильность здесь — а республика не примет без сопротивления втягивания ее в Румынию — грозит распространиться за пределы самой ПМР, вовлекая в конфликт также Украину и Россию.

Молдова сама по себе никому не видится достаточно убедительной силой, а вступление в конфликт Румынии — это уже серьезная угроза большой войны. В нее, вполне вероятно, окажется втянутой и Венгрия: при любом изменении границ в этом регионе она может поставить больной вопрос о Трансильвании. А румынско-украинские территориальные проблемы? И не с учетом ли всего этого, выступая в апреле 2000 года на пресс-конференции по итогам визита в РМ, председатель Сената Румынии Мирча Ионеску-Кинтус заявил, что «в рамках расширения Евросоюза на Восток его граница должна проходить по Днестру, а не по Пруту»? [692]