Русский Белград

Вот что рассказывает о В.Н. Штрандтмане известный церковный деятель Георгий Граббе, живший в Белграде и обучавшийся на богословском факультете Белградского университета:

«В Белграде был делегат, ведавший интересами русской эмиграции, бывший русский посланник В.Н. Штрандтман. У нас была очень благоустроенная русская колония во главе с Е.Е. Ковалевским…

Евграф Евграфович Ковалевский был убит во время бомбардировки. Колония, таким образом, оказалась обезглавленной. Василий Николаевич Штрандтман очень скоро был посажен немцами под арест. Вот тут и произошло первое сношение с германскими властями.

Владыка Митрополит Анастасий вызвал меня и говорит: „Пойдите, пожалуйста, к немецкому главнокомандующему и попросите его, чтобы Штрандтмана освободили“.

Я стал раздумывать, как я попаду к главнокомандующему — это не так-то просто. Но оказалось, что просто. Штаб главнокомандующего помещался недалеко от вокзала, в одном из министерских зданий. Когда я пришел к нему, то я, к моему большому удивлению, сразу же, через пять минут, был принят главнокомандующим. Я ему объяснил, кто такой Штрандтман, и он отнесся к этому очень сочувственно. И действительно, через два дня Штрандтман был освобожден. Но он уже не мог принимать никакого участия в руководстве русской эмиграцией. Сам он был довольно сильно подавлен этим арестом, и даже если его кто-либо просил сделать представление немецким властям, он от этого всегда отказывался».

Умер В.Н. Штрандтман в 1940 году.

В некоторых источниках иногда указывают, что он умер в Вашингтоне в 1963 году, но это явная и очень досадная ошибка. В 1963 году умер не В.Н. Штрандтман, а его брат Николай Николаевич Штрандтман [9].

Единичные беженцы, покинувшие Россию после событий октября 1917 года

В качестве примера человека, сразу после революции 1917 года эмигрировавшего в Белград, можно назвать Сергея Васильевича Лаврова, директора гимназии Императорского Гуманитарного общества в Санкт-Петербурге (деда с отцовской стороны выдающегося русского актера театра и кино Кирилла Юрьевича Лаврова).

Сам К.Ю. Лавров в своих воспоминаниях рассказывал:

«Мой дед, Сергей Васильевич Лавров, в царской России работал директором гимназии… Он не принял революцию, советскую власть и в 1918 году уехал в эмиграцию. А бабка моя, Елизавета Акимовна, категорически отказалась уезжать и осталась с детьми в Петрограде. Дед, в конце концов, осел в Белграде, был смотрителем русских школ, разбросанных по разным городам Сербии.

Когда я собрался в Белград на премьеру „Живых и мертвых“, мой отец сказал: „Я понимаю, что это очень сложно, но прошу тебя, вдруг будет какая-то возможность найти следы твоего деда, который жил в Белграде. Сообщаю два его адреса, после 1934 года переписка оборвалась. Узнай, жив ли он, умер, и вообще — что с ним произошло…“ Каждое утро сотрудники советского посольства на машине отвозили меня на встречи со зрителями, а вечером возвращали в гостиницу. Я послушно поднимался в свой номер, вставал за занавеску и ждал, когда они уедут. А потом с картой Белграда уходил в ночной город искать дедовский след.

В Белграде я не нашел деда, и только накануне отлета мне посоветовали: „А вы обратитесь в православную церковь, они все знают“. И я пошел в православный собор и сказал священнику: „Здравствуйте, я ищу своего деда — Сергея Васильевича Лаврова“. — „Батюшки, — сказал мне священник, — он был моим учителем, а мой отец был настоятелем этого собора, и мы его отпевали. Ваш дедушка скончался в 1944 году“. Мы поехали на православное кладбище. Смотрю — белый мраморный крест, посередине в овале фотография и надпись: „Сергей Васильевич Лавров, 1873–1944“.

Отец был счастлив: нашелся след его отца, моего деда. Через два года я снова поехал в Белград. Уже самостоятельно нашел могилу, положил цветы. И тут смотрю, метрах в трех от меня стоит женщина. Оказалось, ее покойный муж был художником, который дружил с моим дедом, и у них в доме оказался дедов портрет. Она мне подарила холст, сначала он висел в кабинете моего отца. Когда он умер, я забрал семейную реликвию себе.

В этом году я взял сына Сергея, дочь Машу и внучку Олю, и отправились мы в Белград. Я отвез их на православное кладбище и показал могилу моего деда. Для чего я это сделал? Пока будут жить мои сын, дочь и внучка, будет существовать и мой дед».

Глава четвертая

Три волны массовой русской эмиграции (1919–1920 гг.)

Первая волна массовой эмиграции (весна 1919 года)

Как известно, массовый и организованный исход из России начался за двадцать месяцев до того, как почти сто пятьдесят тысяч человек под предводительством генерала П.Н. Врангеля отправились в изгнание из портов Крыма.

Первая значительная группа беженцев (15 000—20 000 человек) организованно покинула Россию в период с 3 по 6 апреля 1919 года из района Одессы. Это было следствием провала французской интервенции на юге России, начавшейся в декабре 1918 года.

После визита главнокомандующего союзными войсками на востоке генерала Луи-Феликса Франше д'Эспре в Севастополь и Одессу в конце марта 1919 года и его вывода о том, что для успеха интервенции нужно до пятисот тысяч французских солдат и миллиард франков, официальный Париж приказал генералу эвакуировать Одессу. Об этом решении французы не сообщили даже главнокомандующему Добровольческой армией на юге России А.И. Деникину. Для жителей города это решение тоже оказалось абсолютно неожиданным, так как самой важной задачей французы считали эвакуацию прежде всего своих и румынских военнослужащих.

В конце концов гражданское население и русских солдат, также собиравшихся покинуть Одессу, французское командование тоже вынуждено было направить в Константинополь и в Констанцу.

В Константинополь прибыло несколько тысяч человек. Среди русских, покинувших Одессу вместе с французскими войсками, находился местный генерал-губернатор А.В. Шварц, а также церковные иерархи — митрополит Херсонский и Одесский Платон, архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий и архиепископ Минский и Туровский Георгий. В группе, которая оказалась в Румынии, тоже было несколько тысяч человек.

Большинство этих людей в скором времени покинуло Константинополь и территорию Румынии, и часть из них (примерно 1600 человек) в середине мая 1919 года переселилась в Королевство СХС.

Таким или примерно таким способом в 1919 году оказался в Белграде художник Степан Федорович Колесников (1879–1955).

Он был родом из крестьян из-под Одессы. После получения начального образования в Одесской художественной школе он поступил и с успехом закончил Санкт-Петербургскую академию художеств. Он учился у И.Е. Репина, А.А. Киселева и В.Е. Маковского.

В 1909 году С.Ф. Колесников получил звание художника и пособие на поездку за границу. В 1909–1911 годах он работал в Германии, Франции, Италии и Бельгии, побывал на острове Капри, в Бессарабии и Болгарии. В 1913 году он совершил путешествие на верблюдах по Туркестану и Китаю.

Ни вниманием критики, ни положительными оценками своего творчества С.Ф. Колесников не был обижен. За свои работы он неоднократно получал премии, был весьма популярен и много работал по заказам коллекционеров.

В 1919 году он эмигрировал в Королевство СХС и стал жить в Белграде. Там он работал учителем рисования в русско-сербской гимназии (1920–1924) и сценографом в Народном театре (1921–1926). В Белграде он выполнил роспись плафона главного зала Народного театра (1922 г.), росписи интерьеров гостиницы «Палас» (1923 г.), Адриатическо-Придунайского банка (1925 г.), городской больницы (1927 год). А еще он с успехом провел персональные выставки в Белграде (1921 и 1926 г.), Праге (1926 г.) и Париже (1927 г.), участвовал в Большой выставке русского искусства в Белграде (1930 г.).