Емельян Пугачев и его соратники

Летом и осенью 1774 г. отряды Салавата Юлаева продолжали борьбу в центральной и восточной частях Башкирии. Войска повстанцев сражались с карателями в районе Уфы, на реке Ай, на территории Сибирской дороги. Салават нанес удары по Симскому и Катав-Ивановскому заводам. Действиям пугачевского бригадира способствовала его политика в отношении национальностей, населяющих этот район. Салават Юлаев неоднократно подчеркивал в обращениях к русским работным людям и крестьянам общность интересов народных масс всех национальностей в борьбе против эксплуатации заводовладельцев и царской администрации.

Активность отрядов Салавата Юлаева заставила царское правительство бросить крупные воинские соединения против восставших. Осенью 1774 г. повстанцы расширяют район своих действий. Салават наступает на запад, захватывает Ельдяцкую крепость и ряд населенных пунктов по Осинской дороге. Везде его отряд пополняется новыми воинами. В то же время Салават сурово расправляется с изменниками. Так было, например, в районе Ельдяцкой крепости с башкирами, которые перешли на сторону правительственных войск и помогали карателям На пуганные зажиточные башкирские старшины просили у царской администрации защиты от Салавата Юлаева, который, как они писали в своем обстоятельном доносе, будет «до самой… погибели находиться в беспокойстве и не покоряться». На подавление восстания в Башкирию было двинуто соединение полковника И. К. Рылеева, который нанес отряду Салавата ряд поражений. Потеряв значительную часть своего отряда, пугачевский бригадир с горсткой своих товарищей укрылся в лесу, где вскоре был окружен и захвачен в плен.

Зимой 1774–1775 гг. Салават Юлаев и его отец Юлай Азналин неоднократно подвергались допросам и пыткам. Во время следствия пугачевский бригадир держался мужественно и твердо. Только в июле 1775 г. был вынесен приговор в отношении «мятежных» башкирских старшин. Салават получил 175 ударов кнутом, а также был подвергнут клеймению. Ему вырвали ноздри, а на лбу и щеках раскаленным железом выжгли литеры «В» и «У» («вор и убийца»). Был клеймен и Юлай Азналин. Оба были приговорены к каторжным работам навечно. В ноябре 1775 г. они были привезены в Эстляндию в порт Рогервик на побережье Финского залива. О дальнейшей судьбе Салавата известно немного. В мае 1797 г. он был еще жив и работал, как узнаем из «Статейного списка» каторжников. Почти четверть века прожил Салават Юлаев в Рогервике на каторге. Только совсем недавно был обнаружен документ с последним известием о нем. В Государственном историческом архиве Эстонской ССР был найден рапорт командира инвалидной команды в Балтийском порту майора Дитмара от 28 сентября 1800 г., который уведомлял Эстляндское губернское правление, что «сего месяца 26-го числа помре каторжный невольник Салават Юлаев». Так закончил свою жизнь один из преданных восстанию руководителей Крестьянской войны — 1773–1775 гг. Салават Юлаев, герой башкирского народа.

«Славный разбойник» — Афанасий Хлопуша

Одним из наиболее романтических героев Крестьянской войны 1773–1775 гг. был Афанасий Тимофеевич Соколов-Хлопуша, «славный разбойник», как назвал его А. С. Пушкин. Этот крепостной крестьянин тверского архиепископа Митрофана, а затем надворного советника Тимашева, работный человек на уральском заводе графа Шувалова, приговоренный еще задолго до восстания к вечной каторге, клеймению и вырыванию ноздрей, стал одним из активных предводителей восстания, полковником пугачевского войска, героем боев под Оренбургом. Пять месяцев жизни на воле, прошедших с момента освобождения Хлопуши из оренбургской тюрьмы до дня гибели, сформировали из «вечного каторжника» талантливого и авторитетного вожака народных масс.

Как Хлопуша появился в стане Пугачева? Каким образом он стал предводителем восставших? На эти вопросы нельзя ответить без объяснения той политической обстановки, которая возникла на юго-востоке России осенью 1773 г. Местные власти Оренбурга, губернского города, крупнейшего административного и торгового центра, узнали о восстании Емельяна Пугачева в сентябре того же года. Вскоре в городе стали распространяться слухи об активизации «злодейских шаек». Говорили о захвате Пугачевым Яицкого городка, ряда населенных пунктов Оренбургской линии. Вечером 22 сентября слухи превратились уже в достоверные сведения о «всеобщем возмущении». В этот день к «вечному каторжнику» и клейменому «душегубцу» обратился генерал-поручик и кавалер, оренбургский губернатор И. А. Рейнсдорп. Именно Хлопуше предстояло стать орудием правительственной пропаганды в лагере «мятежников» и донести до них «объявление», направленное против Пугачева. Кем же был этот человек, которому доверили столь «высокую миссию»?

Афанасий Тимофеевич Соколов, по прозвищу Хлопуша, родился в сельце Машкович в вотчине тверского архиепископа Митрофана. До пятнадцати лет он «жил в доме своем безотлучно» и помогал родителям «по крестьянскому делу». Затем Афанасий Соколов попадает в Москву, где занимается извозом, выплачивая оброк владыке Митрофану. Вскоре простой деревенский парень оказался замешанным в деле об ограблении: преступники (сержант и капрал Коломенского полка) наняли его дрожки, когда пытались скрыться от полиции. «По научению» своих «товарищей» в полицейском участке Соколов «показался в допросе беглым Черниговского полку солдатом». За мнимое дезертирство и за участие в уголовном преступлении он был наказан шпицрутенами и помещен в команду новобранцев, готовящихся к рассылке по своим полкам.

Но он не стал солдатом. Афанасий Соколов совершил побег и вернулся к себе на родину. Три года он прожил дома, в сельце Машкович. Пахал, сеял, исполнял всякую крестьянскую работу. Работал усердно, но нужды не избежал; по определению местных властей был «Хлопуша человек худого состояния». Но, видимо, обладал Афанасий Соколов строптивым характером; с опасением поглядывали на него управители архиерейской вотчины. Придравшись к тому, что Хлопуша выменял краденую лошадь, местная администрация постановила выслать его в Оренбург «на жительство». Доставленный по этапу, Хлопуша был определен в Бердскую слободу, расположенную в семи верстах от губернского города. Здесь он прожил около 15 лет, обзавелся семьей. Ссыльные поселенцы, такие, как Хлопуша, нанимались на близлежащие заводы и рудники. Работал Хлопуша по вольному найму на Покровском руднике медного завода графа А. И. Шувалова. Работа была исключительно тяжелая, расценки низкие. Каторжные условия труда усугублялись полным бесправием работных людей, в том числе и вольнонаемных. Их штрафовали за малейшие проступки, нещадно избивали палками и плетьми. Приказчики засекали работных людей насмерть. Челобитные, которые подавали рабочие администрации, не помогали. На заводах рос стихийный протест, участились случаи убийства заводских приказчиков. Побеги с заводов становились массовыми. Иногда беглые объединялись в целые ватаги, которые грабили богатеев, расправлялись с заводской администрацией и даже убивали хозяев. Так, в 1771 г. отряд беглых во главе с Андреем Плотниковым-Рыжанкой учинил расправу над заводовладельцем Ефимом Ширяевым. Народ надолго запомнил имя Плотникова, о нем слагали песни и сказы. Рыжанка был «добрым разбойником», уральским Робином Гудом. Некоторые сведения дают основание предположить, что подобным «разбойником» стал и Хлопуша.

В конце 60-х годов Хлопуша вместе с двумя своими товарищами напал на богатого татарского купца и угнал его лошадей. Но вскоре они были задержаны и преданы суду. За грабеж, разбой и побег Хлопуша и его товарищи были приговорены к смертной казни, которая была заменена наказанием кнутом, клеймением и ссылкой навечно в Нерчинские рудники. По дороге на каторгу Хлопуша бежал. Вскоре его поймали, вновь наказали кнутом и вновь клеймили. Но Хлопуша совершил новый побег, и снова был схвачен. Он был привезен в Оренбург, где его «в четвертый раз били кнутом и оставили уже здесь в городской работе вечно».

Именно к этому «вечному каторжнику» обратился губернатор Рейнсдорп. Поздно вечером Рейнсдорп получил эстафету о падении Илецкого городка и «преклонении» к Пугачеву «тамошних казаков». К началу октября Оренбург оказался в осаде. Центр громадной провинции был почти полностью блокирован. Член Петербургской Академии наук академик Рычков, очевидец и участник блокады, писал: «Злодей, окружа Оренбург, почти отовсюду пресек коммуникации, кроме одной Киргиз-Кайсацкой степи, чрез которую и курьеров посылать было принуждено, да и то с великой опасностию». Стремление «Емельки» захватить город посредством осады стало ясно правительственной администрации. «Главное намерение злодея при сем с прямой дороги отступления, как видно было то, чтоб, окруживши Оренбург, таким образом не пропускать ему в город никакой ожидаемой туда помощи, а потом пресечь и привоз хлебный и харчевой». Город стал срочно укрепляться: насыпались валы, чистились рвы, ставились артиллерийские батареи. Администрация стала деятельно готовиться к отражению штурма. Для распространения среди восставших была составлена специальная «публикация». Но кто бы мог передать подобный документ «вору Пугачеву» и его «мятежникам»? Кто годился для столь смертельно опасной роли посредника между правительственным лагерем и «Петром III»? Местные «политики» решили, что таким посланцем может быть человек, который с риском для жизни должен «заслужить свои вины», и что наиболее пригодным для этой роли является Соколов-Хлопуша, «душегубец», содержащийся в оренбургском остроге. 30 сентября 1773 г. к нему обратились с предложением доставить прокламацию о «ложности Самозванца» казакам, а если удастся, «свесть Пугачева в город Оренбург». Видимо, губернатор оценил в достаточной степени смелость и решительность Хлопуши, так долго и упорно сопротивлявшегося власти царской администрации. За выполнение поручения «вечному каторжнику» была обещана свобода и денежное вознаграждение.