Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)

В строе территориального княжества – сословной монархии в миниатюре – Гирке различает два субъекта – князя и земство (Herr und Landschaft). Князь не господствует над земством, а делит с ним власть. Это обстоятельство, по Гирке, коренным образом отличает строй территориального княжества от предшествующего государственного строя, в котором «господство» всецело заменило собой «товарищество». Там были только господа и слуги, отношения между которыми строились на господстве и зависимости, здесь появились равноправные публичные силы, связанные отношениями сотрудничества.

В этом дуализме власти преимущества, по мнению Гирке, оставались на стороне князя, который выражал общие надсословные интересы, в то время как земство служило интересам представляемых им сословий. Сословная ограниченность земской корпорации усугублялась исключением из нее крестьян. Поражение крестьянской войны 1525 г. являлось решающим фактором закрепления этой сословной ограниченности (там же, стр. 637).

Во всех этих построениях О. Гирке о «свободном товариществе» и «господстве» не трудно увидеть политические симпатии автора: они были не на стороне патримониально-монархической власти, за которой он даже не признает настоящего государственного смысла, а на стороне конституционно-представительного строя, репрезентируемого «всеми сословиями страны».

В целом концепция О. Гирке ненаучна, крайне идеалистична. Автор оперирует не настоящим историческим государством, а «государственной идеей». Он изображает не подлинное изменение государства под влиянием объективных исторических условий, а преподносит превратную картину саморазвития «государственной идеи» и вынужденное перевоплощение ее в греховную оболочку конкретно исторической формы государства.

Вотчинная концепция феодального государства

Вотчинная натурально-хозяйственная концепция феодального государства является безусловно наиболее научно-прогрессивным направлением в немецкой буржуазной историографии средневекового государства.

Это можно заключить уже из того факта, что вотчинная теория подверглась самым ожесточенным нападкам как рая со стороны наиболее реакционных историков, видевших в ней «материализм» и неуважение к немецкому государственному духу, к «публично-государственной идее» и т. п. Современная немецкая буржуазная историография феодального государства, стоящая в теоретическом отношении значительно ниже взглядов вотчинной теории, считает эту концепцию в научном смысле полностью преодоленной и превзойденной. Заслуга в этом приписывается Г. Белову. Но не является ли это «превосходство» попятным движением? Скорее всего именно так.

Выше мы уже отметили, что в понимании существа государства сторонники вотчинной теории были такими же идеалистами, как и прочие буржуазные историки. Но в ряде вопросов хозяйственной и социальной истории у них действительно имеется экономический материализм.

К. Т. Инама-Штернегг и К. Лампрехт объясняют вотчинную власть (судебную, полицейскую) хозяйственными потребностями крупного землевладения [69]. Изменение организации вотчинной власти, по их мнению, зависело от изменения организации хозяйства, способов эксплуатации земельной собственности и форм ренты [70].

Точно так же и изменения в положении крестьянства они объясняют переменами в способе ведения помещичьего хозяйства. При существовании крупного барского хозяйства господствовала барщинная система, при распаде вилликаций – система оброков.

Зависимость крестьянства выводится ими из права феодальной земельной собственности [71].

К. Лампрехт и К. Т. Инама-Штернегг объясняют хозяйственными условиями не только положение людей, но и явления политической и культурной жизни. Чем более развито хозяйство, тем выше культура [72]. От этого утверждения еще бесконечно далеко до понимания общественных формаций. Вместо экономических формаций Лампрехт говорит о «социально психологических типах» и «культурных эпохах» (в этом он является предшественником современных циклистов – Д. Г. Робинсона, А. Тойнби и др.).

Феодализм у него представляется как система натурального хозяйства. «Феодальный строй есть явление, неизменно сопутствующее всякому организованному на натуральных основах хозяйству» [73].

Изменения в государственном устройстве сторонниками вотчинной теории объясняются непосредственным воздействием хозяйственных условий (а не экономических отношений).

Образование системы ленов и сеньорий, по их мнению, обусловлено натуральным характером хозяйства (наделение землей в вознаграждение за службу). Ликвидация «феодализма» (т. е. ленно-сеньоральной системы) явилась, согласно этой теории, следствием разложения натурального хозяйства и распространения денежного обращения, давшего возможность вместо вассалов и министериалов ввести платное чиновничество и наемное войско [74].

Этот взгляд присущ не одним сторонникам вотчинной теории. В той или иной форме он встречается у большинства буржуазных историков, в том числе и у таких ярых противников вотчинной теории, каким был Г. Белов (см. его оценку т. н. отчуждения «публичных прав» королевской властью производившегося ею по «чисто финансовым» соображениям). В нем есть несомненная доля истины. В условиях натурального хозяйства в Европе IX – XI вв. невозможно было организовать последовательно централизованное государственное управление. Но объяснять одним этим фактором феодальную политическую раздробленность Европы той эпохи было бы неправильно. Достаточно известно, что до наступления этой классической раздробленности существовала относительно сплоченная раннефеодальная монархия, хотя хозяйство раннефеодальной эпохи было не менее натуральным. Следовательно, дело здесь не в одном натуральном характере хозяйства; имелись еще и другие, более глубокие причины [75].

Таким образом, в построениях вотчинной натурально-хозяйственной концепции нет подлинно научного подхода к познанию природы феодальной судебной и политической власти. Судебная и прочая принудительная власть выводится из нужд организации хозяйства. Но она не ставится в связь с характером феодального производства, которое немыслимо без непосредственного внеэкономического принуждения, а также с характером феодальных производственных отношений и особенностями феодальной собственности, объектом которой являлся сам непосредственный производитель.

В силу этого, вотчинная теория не может раскрыть и истинного существа феодального государства. Для нее это государство представляется не чем иным, как простым атрибутом «домашнего хозяйства» (Hausherrschaft – К. Бюхера).

Рассмотрим вотчинную концепцию феодального государства по существу.

Распад Франкского государства оценивается сторонниками вотчинной теории как совершенно закономерное явление, вытекающее из внутренней слабости этого государства. По характеристике К. Лампрехта, Франкская империя представляла собой не настоящее сплоченное государство, а конгломерат отдельных областей. Она «не имела ни хозяйственной, ни национальной основы и должна была уже в силу этого распасться» [76]. Перед нами взгляд на Франкское государство, совершенно противоположный взгляду П. Рота и других сторонников публично-правовой теории. (Инама-Штернегг дает более высокую, чем Лампрехт, оценку Каролингскому государству и его хозяйственной деятельности в особенности [77].).

После распада Каролингской империи основной силой в строительстве государства становится крупное землевладение: «Землевладение явилось... единственной солидной политической силой как в сельской местности, так, на первое время, и в городах. Ему принадлежало, ввиду распадающегося государственного строя, большое будущее. Оно явилось ядром образования княжеских территорий, основой первого настоящего территориального управления и базисом развития княжеской власти, нашедшей свое законченное выражение в абсолютной монархии. Из землевладения выросло современное государство» [78].