История Японии

Бой был страшен и закончился не в пользу Ёсинаки. Предание многое говорит о молодой супруге этого полководца, которая сама командовала отрядом. В битве 1184 г., когда Ёсинака был убит стрелой, ее атаковал мощный воин, которого эта женщина победила в поединке. Дальнейшая ее судьба неясна: то ли ушла в монастырь, то ли стала наложницей кого-то из победителей (в любом случае, не Ёсицунэ).

Окончательный разгром Тайра

Уже через месяц последовало новое сокрушительное поражение клана Тайра. Уже через месяц состоялась битва при Итино-Тани на берегу Внутреннего Японского моря. Теперь противника били на его земле. Сам Ёснцунэ совершил внезапную атаку, возглавив небольшой отряд кавалерии, который прошел по необычайно крутой горной тропе и ударил в тыл. Известные склонностью к панике Тайра бежали на остров Сикоку.

Впрочем, паниковали не все. В качестве эпиграфов к главам мною отобраны стихи человека, пользовавшегося псевдонимом Ацумори. (Настоящее имя автора мне неизвестно, но определенно, что он пишет на русском и принадлежит к кругам любителей ролевых игр. А оттуда, при всей кажущейся «несерьезности», вышло уже немало талантливых российских литераторов последних лет). Коли так, нельзя не сказать и о реальном Ацумори Тайра, погибшем при Ити-но-Тани. С ним связан один из самых известных боевых эпизодов воины Гэмпэй.

«Повесть о доме Тайра» рассказывает об этом так. Некий Кумагай Наодзанэ из сил Минамото направлялся по узкой тропе, выслеживая воинов противника. И вдруг он заметил, что какой-то воин в богатом облачении кинулся вместе с конем в воду, пробиваясь к судну, стоящему неподалеку. Кумагай бросил ему вызов, требуя возвратиться.

И всадник принял вызов, вернувшись на берег. Вскоре их бой перешел в рукопашную схватку. Кумагай поверг противника, и вдруг понял, что перед ним почти мальчишка. Он готов был сжалиться и отпустить врага, но тут рядом оказались самураи клана Минамото.

«Раз уж все равно тебе погибать, — сказал Кумагай, — лучше умри от моей руки, а я буду молиться за твою душу!»

Юноша просил не медлить. И Кумагай выполнил задуманное снес ему голову. И тут он заметил флейту в богатом футляре, заткнутую за пояс погибшего. «Несчастный! Это он играл сегодня утром на флейте в крепости Тайра! Велико наше войско, десятки тысяч воинов, но не сыщешь ни одного, кто взял бы с собой флейту в боевой стан! У знатных вельмож и впрямь нежная, утонченная душа!» — подумал Кумагай.

Он покачал находку Ёсицунэ. «И все, кто был при этом, пролили слезы. И узнал тогда Кумагай, что убитый — юный Ацумори, семнадцатилетний сын Цунэмори, главы Ведомства построек», — говорится в «Повести».

Кумагай и в самом деле выполнил обещанное — обратился к буддизму.

С одной стороны, Ёритомо Минамото мог радоваться успехам младшего брата в войне с Тайра. С другой — они оказались для него огорчительными. Тем более что не только у него возникло чувство зависти. Уже после Ити-но-Тани на Ёсицунэ посыпались доносы. Для подозрений относительно младшего брата Ёритомо вполне хватило и этого.

Основным источником порочащих сведений стал Кагэтоки Кадзивара, один из соратников Ёритомо Минамото, который в свое время спас ему жизнь. Вряд ли он был поначалу сверхподозрителен или сгорал от зависти. Похоже, что здесь самое уместное выражение — «не сошлись характерами». Но и этого бывает вполне достаточно для самых злых поступков.

Чуть позже, перед морской битвой в Ясима между Кадзиварой и Ёсицунэ произошел спор, едва не дошедший до драки. Дело касалось «оборотных весел». «Повесть о доме Тайра» говорит об этом так: «В гавани Ватанабэ собрались самураи, и владетельные, и худородные, и стали держать совет.

— Правду сказать, мы неопытны в сражениях на море, — говорили они. — Как же нам быть?

— Что, если в предвидении битвы поставить на суда «оборотные» весла? — предложил Кадзивара.

— Что такое «оборотные» весла? — спросил Ёсицунэ. — Когда скачешь верхом, — отвечал ему Кадзивара, — коня нетрудно повернуть и влево, и вправо. Но повернуть вспять корабль нелегкое дело! Оттого я и говорю — давайте поставим весла и на носу, и на корме, установим рули и слева, и справа, чтобы в случае надобности легко и быстро поворотить судно.

— На войне нередко бывает, — сказал Ёсицунэ, — что при неблагоприятном ходе сражения приходится отступать, даже если, отправляясь на битву, поклялся не делать ни шагу назад… Таков обычный закон войны! Но хорошо ли заранее готовиться к бегству? Это дурное предзнаменование, сулящее неудачу в самом начале похода? Господа, «оборотные» весла, «возвратные» весла — называйте их как угодно, а мне, Ёсицунэ, хватит обычных весел.

- Хорошим полководцем называют того, — сказал Кадзивара, кто скачет впереди войска там, где это необходимо, и отступает там, где надлежит соблюдать осторожность, кто бережет свою жизнь и громит врага; такой полководец — истинно совершенный военачальник! Тот же, кто знай себе ломится напролом, не полководец, а просто-напросто дикий кабан, такого не назовешь настоящим сегуном!

— Не знаю, кабан ли, баран ли, — отвечал Ёсицунэ, — но битва приносит радость лишь тогда, когда движешься все вперед и вперед, наступаешь и побеждаешь!

И, услышав его ответ, все самураи не решились громко смеяться, опасаясь вызвать гнев Кадзивара, но с пониманием переглянулись и стали шептаться, что между Ёсицунэ и Кадзивара, кажется, уже возникла размолвка».

Они сталкивались и дальше — опытный воин и пылкий юноша, рвавшийся к победе. И каждая размолвка рождала депеши в Камакуру. У Ёсицунэ появился постоянный «доброжелатель».

Дальнейшая война растянулась еще на год, а командующим западными силами Ёритомо поставил не слишком инициативного, зато очень послушного и зависимого родича — Нориёри.

И все же Ёсицунэ дождался своего звездного часа. И на сей раз он оставался верен себе, вновь использовав внезапность нападения. Теперь ему благоприятствовала отвратительная погода. Тайфуны в тех краях по весне не редкость, и никто из Тайра не мог бы предположить, что кто-то отважится пересечь Внутреннее море и напасть на бухту Ясима. Поэтому превосходящие во много раз силы Тайра были отброшены, хотя они действовали и в родной провинции, и в родной стихии, а Ёсицунэ не был профессиональным флотоводцем.

А еще через месяц, овладев проливами, Ёсицунэ нанес последний сокрушительный удар. 25 апреля 1185 г. дом Тайра прекратил существование. Битва при Дан-но-Ура стала последней катастрофой для этого клана. Тайра считались мореходами, но флот Минамото пополнился благодаря новым заключенным союзам. Возможно, поэтому императора перевели на обычное судно, а флагман оказался подставным.

Поначалу сражение складывалось не в пользу Ёсицунэ. Завязался рукопашный бой на палубах, при этом сам Ёсицунэ едва не попал в плен. Но внезапный прилив оказался гибельным для противника. К тому же, клан Тайра предал один из высокопоставленных самураев, раскрывший, где находится император. И тогда волны окрасились кровью — знамена Тайра покрывали море. Мальчик-император тоже погиб при Дан-но-Ура: его бабка, вдова Киёмори Тайра, бросилась в воду, прижав внука к груди. Считается, что последними ее словами были: «Там на дне, под волнами, мы найдем другую столицу». И многие из Тайра последовали за ними.

«Двадцать четвертого дня третьего месяца в час Овцы при Даи-но-Ура в провинции Нагато… Тайра были уничтожены. Священное зеркало и священная печать в сохранности возвращаются в столицу», — таким был рапорт, отправленный Ёсицунэ. Кстати, не вполне понятно, уцелел ли в сражении священный меч Кусанаги, или же он навсегда похоронен на дне у Дан-но-Ура. Официальная история говорит, что уцелел. Но логика позволяет считать, что, возможно, и нет…

Прославленный и оклеветанный

Итак, война, вроде бы, окончилась. Но для Ёсицунэ — не вполне. Он слишком отличился, чтобы продолжать жить дальше при своем властном брате. А тем всегда руководило не вдохновение, а холодный расчет…