Князь Русской Америки. Д. П. Максутов

Третья Мария Федоровна приехала в Петербург из Копенгагена тихой солнечной осенью 1866 г. Покрестили, сыграли свадьбу. Знатоки жизни царского Двора настаивают, что первенец Марии не дожил и до года Достоверно можно утверждать, что в конце 1867 г. в семье цесаревича Александра ждали ребенка В дни передачи русских колоний в Америке Двор уже об этом перешептывался. А в мае 1868 г. в семье цесаревича родился мальчик, который своим появлением дал хорошие перспективы династии Романовых. Как тогда казалось. О выборе имени долго не спорили. Первенца назвали Николаем в честь дорогого обоим супругам умершего человека Он станет вторым Николаем на российском престоле. Мария Федоровна переживет своего коронованного сына на 10 лет.

Как видим, уступка Русской Америки пришлась на время весьма непростое для семьи Романовых, когда политическая воля монарха была более чем ослаблена. К тому же в эти годы началась охота лично на Императора. Весной 1866 г. на Александра II совершил покушение Д Каракозов, а весной 1867 г. этот сомнительный подвиг повторил А. Березовский.

Который раз, вернувшись с Тихого океана, князь отстал от жизни в Отечестве. Петербург к тому времен насчитывал 9 тысяч домов, в которых проживало более 660 тысяч жителей. Почти в тысячу раз больше, чем в столице Русской Америки. Много больше людей, мелькающих перед глазами ежедневно. Публичному человеку очень важно сохранять чувство покоя. Не укрыться ни в кабинете, ни в спальне. Тем более когда молодая жена тянет в свет и хочет принимать этот свет у себя. Зря, что ли, она ждала своего часа в захолустье. Ново-Ар-хангельск можно было считать Парижем тихоокеанского побережья Северной Америки. Таких парижей множество, даже чуть больше, чем швейцарий. Петербург же всегда оставался просто Петербургом. Петербургом России, Европы и Азии. Всякие сравнения с Венецией и Пальмирой не более чем поэтический изыск.

Среди множества петербургских домов князю предстояло найти свой. Хотелось бы еще не затеряться среди столичной элиты. Поэтому на этот раз его занимали в большей степени не масштабные реформы, а поиск своего места в реформируемой России. Реформ и реконструкции требовали карьера и семья. В Памятном листке год 1869-й отмечен двумя датами:

1869 апр. 30 Прибыли на дачу близ Тулы.

сент. 16 Приехали с Аней и Нелли в Петербург.

Видимо, отец был весьма озабочен судьбой дочерей от первого брака. Можно предположить, что девочек было решено отдать на воспитание в частный пансион. С первого раза Дмитрий Петрович не смог на это решиться и не оставил детей, убывая в Америку. В этот раз он привез их в столицу, оставив княгиню Марию под Тулой. Автор до сих пор не уверен, что правильно прочитал название населенного пункта в Памятном листке. Но эту дневниковую запись точно так же прочитали и сыновья Дмитрия Петровича.

В Петербурге князю предстояло отчитаться перед Главным правлением РАК. Оставалось ждать Ф. Коскуля, чтобы представить совсем уж полный отчет по ликвидации дел РАК в Америке общему собранию акционеров. Возможно, князь имел на руках какие-то данные о компанейских средствах, вложенных в образовавшиеся североамериканские компании. Автор подчеркивает: возможно! Это могли быть расписки, договора, контракты и даже сведения о джентльменских соглашениях. Может быть, поэтому так тяжело найти некоторые неформальные соглашения и нестрогие контракты, проливающие свет на компанейскую «жизнь после смерти». Последний баланс компании был сведен в 1865 г., и после этого все ее учеты были ликвидационными. Для РАК слишком просто было бы вывести все свои активы из бизнеса, которым она жила столько лет. Директора перегруппировывались. При подсчетах оказалось, что компания получила немногим меньше 1 миллиона рублей серебром и осталась при ничем не покрытом убытке приблизительно на такую же сумму. РАК не свернула свою деятельность и выплачивала дивиденды до 1889 г. Последнее общее собрание РАК, состоявшееся 11 апреля 1871 г., признало, что в основном расчет с акционерами завершен.

А 4 мая того же года вышел Указ Правительствующего сената о ликвидации Главного правления компании. Для завершающих дел оставался один из директоров, петербургский купец 1-й гильдии Н.И. Любавин. Он же был и одним из самых крупных акционеров. Генералам и адмиралам в правлении делать было уже нечего.

В Русской Америке Д. Максутов был очень значительной персоной — Главным правителем, границы власти которого начинались от Британской Колумбии и терялись в Ледовитом океане. По территории колонии могли быть приравнены к не самой маленькой российской губернии, а уж если мерить европейскими государствами, то их в Русской Америке уместилось бы не одно. Но губернатором князь не стал. В Петербурге он оказался сдавшим дела капитаном 1-го ранга, еще далеко не старым, но выпавшим из флотской обоймы. Как бы ни складывалась карьера морского офицера, важно, на каком он флоте служил, каким кораблем командовал, под чьим началом ходил, сколько офицеров считают его своим командиром. Этого золотого запаса у князя не было. Была только успешная уникальная карьера, которая в одночасье завершилась, и князь оказался в пустоте. После отчета собранию акционеров Д. Максутов, наверное, получил какие-то наградные от РАК, судя по воспоминаниям родственников, весьма приличные, и вернулся в строй. Почти в строй. Сохранился официальный документ, в котором Дмитрий Петрович последний раз упоминается в связи с Русской Америкой.

«ПРИКАЗ

Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала В С. Петербурге, Ноября 22 дня 1869 года №152

Назначаются старшими офицерами:

Командир винтовой лодки «Ведьма», капитан-лейтенант Рейнгольд Гренквист — на броненосный фрегат «Князь Пожарский»

Лейтенанты:

Леонид Конкевич 4-й, на винтовую шхуну «Тунгус»

и Леонид Завалишин 5-й на корвет «Гридень»

Зачисляются на действительную службу:

Состоявший на службе в бывшей Российско-Американской компании, Капитан 1-го ранга Князь Дмитрий Максутов 1-й и уволенный для службы на коммерческих судах, Корпуса Корабельных Ин-’женеров Подполковник Николай Бенземан.

Оба с причислением к Флотским экипажам,

первый к 8-му,

а последний к 7-му.

Подписал: Генерал-Адмирал Константин».

Получив приказ, князь наверняка обратил бы внимание на фамилию второго офицера, зачисленного на службу вместе с ним; слишком хорошо она была известна на Аляске. Д. Максутов хорошо знал капитана компанейских судов Бенземана Николая Христофоровича. Этот аляскинский ветеран, офицер Корпуса флотских штурманов, привел одно из последних судов с русскими пассажирами из Ново-Архангельска. Но в настоящем приказе генерал-адмирала, скорее всего, упоминается его однофамилец и тезка Николай Адольфович Бенземан, служивший в Одессе, в Российском обществе пароходства и торговли.

Быть зачисленным еще не значит получить под командование корабль или хорошую береговую вакансию. Можно было поискать должность губернатора или градоначальника, хоть на том же Дальнем Востоке. Не исключалась служба в гражданских ведомствах. Конечно, ветеранов Русской Америки чаще всего размещала сама РАК, но компания, формально еще существовавшая, больше не нуждалась в офицерах флота. Можно было продолжать рассчитывать на сдержанное покровительство Великого князя Константина и его старой гвардии. Но к тому времени на сцену вышли новые герои и несколько потеснили бывших колониальных администраторов.

Пропасть ветерану восточных вод позволить не могли. Циркуляром Инспекторского департамента Морского министерства № 42 от 11 апреля 1870 г. Д. Максутов был зачислен в состав 8-го флотского экипажа. Место, несомненно, престижное, но без конкретных обязанностей. В море в этот период он, как следует из «Послужного

^__

списка», не выходил. Непросто было князю найти новое место в жизни. И посоветоваться стало не с кем: в 1870 г. умер его жизненный наставник барон Ф. Врангель. Фердинанд Петрович был непререкаемым авторитетом для многих морских офицеров, в том числе и принадлежащих императорской фамилии. Вес слова адмирала определялся его личными качествами, а не должностью. Близость офицера к врангелевскому кругу во многом определяла успешность его карьеры: люди в этот круг попадали весьма достойные.