Сочинения (Том 4)

Мы видели заботы новгородцев о том, чтоб купцам их был путь чист по русским княжествам; великие князья Северо-Восточной Руси в договорах между собою и в договорах с великим князем литовским выговаривают то же самое. Видим, что монастыри получают право беспошлинной торговли: новгородцы в половине XV века дали на вече Троицкому Сергиеву монастырю грамоту, в которой запрещалось двинским посадникам, холмогорским и вологодским, их приказчикам и пошлинникам брать пошлины и судить людей Троицкого монастыря, старцев или мирян, которые будут посланы монастырем на Двину, зимою на возах, а летом на одиннадцати лодьях: "А кто эту грамоту новгородскую нарушит, обидит купчину Сергиева монастыря, или его кормников (кормчих), или осначев (оснастчиков), тот даст посаднику и тысяцкому и всему господину Великому Новгороду пятьдесят рублей в стену. А вы, бояре двинские, и житые люди, и купцы! обороняйте купчину Сергиева монастыря даже и тогда, когда Новгород Великий будет немирен с некоторыми сторонами; блюдите монастырскую купчину и людей его, как своих, потому что весь господин Великий Новгород жаловал Сергиев монастырь, держит его своим, и вы, посадники, бояре, приказчики их и пошлинники, сей грамоты новгородской не ослушайтесь". Митрополит из Москвы посылал своих слуг в Казань с рухлядью для торговли. Великие князья литовские для поднятия своего главного города Вильны дают ее купцам право беспошлинной и беспрепятственной торговли во всех литовских и русских областях. В Вильне видим ярмарки два раза в год; в городах Восточной России видим торги по воскресеньям.

Относительно монеты должно заметить, что в первой половине XIV века счет гривнами заменяется счетом рублями, причем не трудно усмотреть, что старая гривна серебра и новый рубль одно и то же; слово куны в значении денег вообще начинает сменяться теперь употребительным татарским словом деньги. Так как от описываемого времени дошли до нас прямые известия о кожаных деньгах, то мы обязаны здесь подробнее рассмотреть этот давний, важный и запутанный вопрос в нашей исторической литературе. Здесь должно отличать два вопроса: вопрос о мехах, обращавшихся вместо денег и имеющих ценность сами по себе, и вопрос собственно о кожаных деньгах, о частицах шкуры известного животного, не имеющих никакой ценности сами по себе и обращающихся в виде денег условно. Относительно обоих вопросов мы встречаем у исследователей крайние мнения: одни не хотят допускать в древней России металлической монеты и заставляют ограничиваться одними мехами, другие, наоборот, подле металлической монеты не допускают вовсе мехов. Против первого мнения мы уже указали неопровержимые свидетельства источников, против второго существуют свидетельства также неопровержимые, например в уставной грамоте князя Ростислава смоленского: "А се погородие от Мьстиславля 6 гривен урока, а почестья гривна и три лисицы: а се от Крупля гривна урока, а пять ногат за лисицу". Или: "Се заложил Власей св. Николе полсела в 10 рублех да в трех сорокех белки". Здесь мы ясно видим, что подле, вместе с гривнами и рублями принимались в уплату меха, и это самое показывает, что, без всякого сомнения, было время, когда употребление мехов для уплат всякого рода, употребление их вместо денег было господствующим; смоленский князь или его пошлинник вместе с рублем брал три лисицы; частное лицо, какой-то Власий, вместе с 10 рублями занял и три сорока белки и обязался уплатить то же самое; так же точно первые князья брали дань с подчиненных племен одними черными куницами и белками, потому что серебра этим племенам было взять негде; так точно в это время и частные люди совершали свои уплаты одними мехами. Явилась металлическая монета, но она не вытеснила еще мехов; выражение: "А пять ногат за лисицу" - показывает нам переход от уплаты мехами к уплате деньгами. Если и князья и простые люди принимали в уплату меха вместо денег, то нет нам нужды рассуждать о том, что ценность пушного товара не могла оставаться всегда одинаковою по различию лиц, имеющих или не имеющих в нем нужду, по различию мест, более или менее богатых этим товаром, что шкуры зверей товар, подверженный порче, что он теряет достоинство даже от частого перехода из рук в руки: ни пошлинник смоленского князя не взял бы в казну трех истертых лисьих мехов, ни упомянутый Власий не занял бы трех сороков истертых белок, и ясно также, что если в Смоленской области лисица стоила пять ногат, то в Черниговской могла стоить больше или меньше. Труднее объяснение другого явления, именно собственных кожаных денег, имеющих условную ценность; но в истории много таких явлений, которых мы объяснить теперь не можем и которых однако, отвергать не имеем права, если об них существуют ясные, не подлежащие сомнению известия. Но таковы именно свидетельства современников и очевидцев - Рубруквиса и Гильберта де Ланноа; названия единиц нашей древней монетной системы могли, положим, ввести в заблуждение Герберштейна, за сто лет до которого, по его собственному свидетельству, перестали уже употреблять вместо денег мордки и ушки белок и других зверей; но как же отвергать свидетельства Рубруквиса и Ланноа - очевидцев? Один старый исследователь, отвергавший кожаные деньги, смеялся над свидетельством, что в Ливонии ходили беличьи ушки с серебряными гвоздиками и назывались ногатами; другой, позднейший исследователь находит это известие замечательным: но его мнению, оно может указывать на обычай наших предков мелкую серебряную монету для сохранности укреплять в лоскутки звериных шкур, откуда легко могло образоваться у иностранцев мнение, что в России ходили беличьи и куньи мордки или ушки, части шкуры, негодные для меха, но надежные для хранения монет. Исследователи могут успокоиться насчет кожаных лоскутков с гвоздиками, ибо такова была именно форма древнейших ассигнаций в Европе: к 1241 году император Фридрих II пустил в обращение кожаные деньги в Италии; они состояли из кожаного лоскута, на одной стороне которого находился небольшой серебряный гвоздик, а на другой - изображение государя; каждый лоскут имел ценность золотого августала. Знаем, что такого же рода монеты ходили во Франции в XIV веке. Неужели же мы должны предположить, что Ланноа в Новгороде, Рубруквис в степях приволжских, итальянские, французские историки на западе Европы - все согласились выдумать кожаные деньги и дать им обращение - в своих известиях только! Наконец, знаем, что у татар в описываемое время были бумажные и кожаные деньги по образцу китайскому.