Загадка XIV века

В феврале 1373 года, заключив с Галеаццо пакт о ненападении, Амадей наконец-то вошел на миланскую территорию. Прекращению несчастливой семейной ситуации явно содействовала его сестра Бьянка — еще бы! брат разорял земли ее мужа. В соглашении Амадей пообещал не трогать территорию Галеаццо, а в ответ на это Галеаццо обязывался не помогать Бернабо, действовавшему против Амадея. Таким образом, Галеаццо вышел из войны и развязал руки Амадею, который теперь мог выступить против Бернабо, не опасаясь, что его атакуют с тыла.

К январю 1373 года де Куси соединился с Хоквудом где-то под Пармой, оттуда они двинулись на Милан. 26 февраля, когда они уже подошли к своей цели, папа вдруг предложил де Куси обеспечить появление братьев Висконти в Авиньоне в конце марта.

Григорий поддался на предложение Висконти вступить в переговоры и попал на удочку Бернабо: тот хотел выиграть время на сбор войска. Радуясь тому, что противники собираются сдаться, Григорий написал де Куси и предложил ему действовать «храбро и решительно на благо церкви Италии», а также поблагодарил Ангеррана за редкое качество — «безраздельную преданность». Два дня спустя, обнаружив, что Висконти его обманули, папа с болью воспринял тот факт, что де Куси «согласился на мирные предложения врагов церкви». Григорий распорядился впредь не выслушивать такие предложения, а исполнять свою миссию и объявить, что папа «более не намерен вести переговоры». В письмах ко всем, причастным к этой ситуации, Григорий умолял собраться с силами и исполнить поставленную задачу.

В апреле де Куси и Хоквуд перешли через реку По и добрались до горного города Монтикьяри, в сорока милях к востоку от Милана. К этому времени Амадей окружил Милан с севера и после долгой паузы, предположительно вызванной тем, что агенты Бернабо отравили его провизию, проследовал к месту, находившемуся не далее пятидесяти миль от Хоквуда и де Куси. Здесь он остановился, вероятно готовясь к защитным действиям против тысячи копий под командованием герцога Баварии — зятя Бернабо. Тот, по слухам, уже приближался.

Между поделенными пополам папскими войсками, на реке Ольо, Бернабо построил две дамбы, их можно было открыть и затопить равнину, помешав проходу противника. Чтобы не допустить охвата города, Бернабо попросил у Галеаццо подкрепления, тем самым он отомстил бы сиру де Куси и Джованни Акуто — так называли Хоквуда итальянцы. Галеаццо не мог сражаться против своего шурина графа Савойского, зато ему ничто не мешало выступить против де Куси и Хоквуда. Он отправил своего сына во главе объединенных сил, состоявших из ломбардцев и наемников Баумгартена; войско насчитывало более тысячи копий, входили в него также стрелки и большое число пехотинцев. Джан-Галеаццо вышел уверенно, поскольку знал о численности противника и о маршруте его следования от правителя Мантуи.

В Монтикьяри войско де Куси и Хоквуда насчитывало шестьсот копий, семьсот лучников и некоторое количество поспешно собранных провизионати, или крестьянских пехотинцев. Увидев, что его отряд значительно меньше по численности, де Куси передал командование Хоквуду, дескать, у того больший опыт и знание итальянских приемов ведения войны, однако последующие события покажут обратную картину — де Куси сам будет пускаться в атаку со страстью, свойственной итальянцам. При столкновении сторон «противники так теснили друг друга, что невозможно было понять, как они это выдерживают». Де Куси понес тяжелые потери и потерпел бы поражение, если бы не Хоквуд, который, по словам Фруассара, «пришел к нему на помощь со своими пятью сотнями воинов только потому, что де Куси был женат на дочери английского короля». Несмотря на тяжелые потери, они сумели отступить на вершину холма, в то время как наемники Висконти, полагая, что победа у них в кармане, разбежались по сторонам и по привычке принялись за мародерство. Наемниками всегда трудно управлять. Джан-Галеаццо был человеком неопытным, а Баумгартен либо слишком самонадеян, либо в тот момент его не было на месте. В отчетах о сражении его имя не упоминается.

Увидев свой шанс, де Куси и Хоквуд перегруппировались и устремились в атаку на Джан-Галеаццо. Спешившегося молодого человека, без шлема и с выбитым из руки копьем, спасли храбрецы из миланского войска: они прикрыли отступление Галеаццо с поля боя, но потерпели поражение, прежде чем наемники успели собраться. Поражение противника было неожиданным: более слабая папская армия одержала победу и, празднуя успех, унесла с поля боя знамена Висконти и захватила двести пленников, включая высокородных ломбардцев, что сулило получение богатого выкупа. Папа назвал эту победу чудом, известие о сражении быстро донеслось до Франции и покрыло де Куси нежданной славой. В маленьком мирке его времени легко можно было обрести славу, но гораздо важнее было то, что он узнал: де Куси никогда больше не пускался в отчаянную атаку, что было свойственно французским рыцарям.

В военном отношении Монтикьяри имело не слишком большое значение. Это место было удалено от Савойи, а обессиленная, потрепанная армия де Куси и Хоквуда не могла туда прорваться и, к большому разочарованию папы, отступила в Болонью. Понтифик все просил войти в Савойю и уничтожить Бернабо, этого «сына Белиала». Папа пообещал Хоквуду, что припоздавшие выплаты вскорости прибудут, и осыпал де Куси комплиментами, писал о его «преданности и осторожных, здравых суждениях, о его необыкновенной честности и знаменитом благоразумии». Признавая его «решительность и предусмотрительность, проявленную в сражениях», в июне папа вновь назначил де Куси командующим своим войском. Хоквуд, опиравшийся только на силу, не намерен был действовать бесплатно, тем более что его люди, не получившие денег, стали бунтовать. Проходя через Мантую, они учинили такой разбой и разгром, что правитель Мантуи пожаловался папе, и Григорий, в свою очередь, попросил де Куси удержать «силы церкви» от дальнейших беспорядков. Опасность, если не ирония того, что для возвращения папского авторитета пришлось воспользоваться услугами бандитов, стала очевидной.

Граф Савойский с боем прорвался по узкой тропе и соединился с де Куси и Хоквудом в Болонье, откуда все они в июле снова двинулись на запад. Наемники в Модене вызвали возмущение у горожан, и папа почти со слезами упрашивал де Куси утихомирить народ, тем паче что Модена принадлежала к Папской лиге. В августе 1373 года папские войска дошли до Пьяченцы и стали осаждать город, но Амадей заболел, и боевой дух выветрился. Сильные ливни, разлившиеся реки, нападения войска Бернабо и отсутствие энтузиазма свели все преимущество на нет.

Де Куси, командовавший дезорганизованным и скомпрометированным войском, понимал, что у папской войны нет будущего. Он обратился к папе за разрешением на отпуск, сославшись на долгую разлуку с женой и детьми, и указал, что ему необходимо привести в порядок дела в пострадавшей от войны Франции.

23 января 1374 года Григорий великодушно разрешил де Куси отпуск и вновь наградил его льстивыми словами — упомянул о его верности, преданности, решительности, «высокой честности», не забыл и о других достоинствах, которыми «небеса наградили» де Куси. Папа догадывался, что де Куси уходит насовсем, и переизбытком лести прикрывал отсутствие денег, которые еще много лет спустя не поступали из папской казны.

Отъезду де Куси, возможно, поспособствовало возвращение в 1373–1374 годах в Италию и южную Францию «Черной смерти». Под влиянием чумы военные усилия Григория увяли. Измученный болезнью Амадей заключил сепаратный мир с Галеаццо и покинул папу, но его собственные интересы в Пьемонте были сохранены. Галеаццо, в свою очередь, опасаясь, что политика Бернабо приведет к разрушению, равно готов был отделиться от своего брата. Бернабо, говорят, так был взбешен заключением мира с Савойей, что попытался убить свою невестку Бьянку, способствовавшую этому договору. Принужденный папой к миру, он с помощью подкупа папских советников добился выгодных для себя условий в договоре, заключенном в июне 1374 года. Ни одна сторона ничего в этой войне не добилась, потому что никто, кроме папы, не сумевшего осуществить свое затаенное желание, не сражался ни за что фундаментальное, а война — слишком неприятное и дорогое занятие, чтобы заниматься им без причины.