Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах

Трудно сказать с полной уверенностью, кто из командующих армиями был прав при овладении Львовом. Брусилов выражал свои протесты, но сам Рузский не стал дискутировать на эту тему.

Между тем, боевые действия на соседнем Северо-Западном фронте складывались не в пользу российского оружия. Разгром 2-й армии генерала А. В. Самсонова и частичное поражение 1-й армии генерала П. К. Ренненкампфа потребовали смены командующего фронтом. 3 сентября на место генерала Я. Г. Жилинского был назначен Рузский. Через 12 дней его армии перешли в наступление и овладели городом Сувалки.

Именно к этому периоду относится запись в дневнике великого князя Андрея Владимировича, который императором для прохождения службы был направлен в 3-ю армию. Великий князь приехал в штаб Северо-Западного фронта 1 октября 1914 года и, как того требовал этикет, сразу же направился к его командующему. «Он жил в маленьком деревянном домике, охраняемом кубанскими казаками. Вся комната была уставлена столами, покрытыми картами», – пишет Андрей Владимирович в своем военном дневнике.

Также он дает и портрет самого генерала. На страницах своего дневника в разные дни он пишет:

«Генерал Рузский – человек, явно лишенный всякой внешней красоты. Фигура сутуловатая. Среднего роста. Волосы редкие и седые. Лицо худое, даже аскетическое, и только бойкие живые глаза блещут энергией из-под довольно крупных очков…

… Генерал Рузский очень верующий. Его всегда сопровождает образ, завернутый в простыню, и его ординарец граф Д. А. Шереметев (прозванный «рыжим») носит его с собой, несмотря на солидный размер образа. За это Шереметев и был прозван «мальчик с образом». Даже при выездах на моторах Шереметев везет этот образ с собой…

Командующий Северо-Западным фронтом генерал Н. В. Рузский у своего поезда.

… Рузский – кабинетный человек. Он уже по возрастному цензу должен был уходить и остался исключительно по случаю мобилизации. Последние годы, и довольно много таких, просидел в штабах и военных советах. Строя давно не видал, да и вряд ли когда-либо хорошо и видел. Внешность вовсе не военная. С солдатами говорить не умеет. Здоровьем всегда был слаб, да и мнительность много способствует ослаблению здоровья и энергии. Ему и на улицу нос высунуть трудно. Все боится простуды, да и простужается от всяких пустяков, и всякий насморк считает чуть ли не смертельною болезнью. При этом какая может быть энергия. Конечно, энергии никакой. Это и отзывается на всем. Он и настоять не может на своем решении. В результате он попал совершенно под влияние генерал-квартирмейстера Бонч-Бруевича, который и держит его в руках».

В октябре 1914 года войска Северо-Западного фронта успешно провели оборонительно-наступательную операцию на подступах к Варшаве. По ее итогам именным указом императора Рузский был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени. За всю войну только четыре российских военачальника стали кавалерами 2-й степени этого высшего полководческого ордена Российской империи. Имя Рузского стало широко известно не только в стране, но и за ее пределами.

Но это вовсе не означало, что Рузский уже состоялся как выдающийся военачальник. Это в определенной степени показала следующая, Лодзинская операция, которая была первой крупной самостоятельной операцией генерала Н. В. Рузского в качестве командующего Северо-Западным фронтом.

Лодзинская операция сложилась потому, что после успешного окончания Варшавско-Ивангородской операции русская Ставка начала готовить общее наступление в пределы Германии, а германское командование, зная из перехваченных радиограмм о готовящемся наступлении русских войск, решило упредить их в действиях.

В отношении автора разработки плана этой операции со стороны противника существует две версии. Так, бывший начальник штаба австро-венгерской армии генерал Конрад в своем труде «Из моей служебной деятельности 1906–1918 гг.» пишет, что идея Лодзинской операции принадлежит именно ему и мыслилась им как решительное поражение русских, с возможным даже выводом России из войны. Немецкая официальная история мировой войны (Рейхсархив, т. VI) считает, что план Лодзинской операции был задуман и выполнен самостоятельно Гинденбургом и Людендорфом.

С русской стороны четкого плана операции не было. Было только намерение Ставки начать наступление несколькими армиями с целью нанести поражение противнику и этим оказать помощь союзникам. Этого, безусловно, было недостаточно для детальной разработки плана операции штабом Северо-Западного фронта и штабами его армий.

Для реализации замысла этой операции германское командование перебросило свою 9-ю армию (командующий генерал А. Макензен) из района Ченстохов – Калиш на север в район Торна (Торунь). Эта армия должна была нанести внезапный удар во фланг и тыл 2-й и 5-й русских армий и окружить их. Остальные силы, которые были представлены 3-м германским кавалерийским корпусом, корпусами «Бреслау» и «Позен», группой войск генерала Р. Войрша и 2-й австро-венгерской армией, должны были активными действиями сковать русские армии с фронта.

Состав сил и средств, которые австро-германское командование было намерено задействовать в Лодзинской операции, был весьма значительным. Так, ударная группа 9-й армии в своем составе имела 155 тыс. штыков и сабель и 960 орудий, вспомогательная группа (без группы Войрша и 2-й австро-венгерской армии) – 124 тыс. штыков и сабель и 480 орудий.

Против этих сил русские имели 1-ю, 2-ю и 5-ю армии, которые в своем составе насчитывали 367 тыс. штыков и сабель и 1260 орудий. Но их силы были равномерно растянуты по фронту, в то время как германские войска, сконцентрировав основные силы на направлении главного удара, имели там значительное превосходство в живой силе и артиллерии. Это объяснялось тем, что русская ставка и штаб Северо-Западного фронта имели о положении немецких армий неполные и довольно противоречивые данные. Во всяком случае, только по отрывочным данным штаба 2-й армии русская Ставка предполагала возможность перегруппировки 9-й армии. Но ясных сведений о готовящемся ударе во фланг 2-й армии со стороны Торна у русского командования не было.

Эти обстоятельства стали причиной того, что командующий Северо-Западным фронтом генерал Рузский оценивал обстановку по состоянию на 13 ноября 1914 года очень приблизительно. В частности, он писал: «Около четырех германских корпусов отошли к Ченстохову, около двух корпусов – к Велюню, на линии Клобуцко, Жарки – укрепленная позиция, у Калиша – около корпуса, со стороны Торна наступают около двух дивизий, замечена переброска из Восточной Пруссии к Торну (курсив мой – В.Р.). Наличие в одном предложении столь ответственного текста четырех «около» делает его по содержанию не просто бессмысленным, но даже вредным.

Материальная сторона подготовки этой операции со стороны русского командования была очень слабая. Перед самым ее началом Ставка Верховного главнокомандующего решила провести реорганизацию своей легкой артиллерии. Это заключалось в том, что вместо 8 орудий в батарее стало 6 орудий, число же батарей в дивизиях не увеличивалось. После такой реорганизации число орудий в русских дивизиях стало вдвое меньше, чем в дивизиях германской армии (36 против 72).

В частях русской армии ощущался большой недостаток в переправочном имуществе. В ряде дивизий было напряженное положение с боеприпасами, продовольствием и фуражом. Совсем не было теплого обмундирования. Многие железнодорожные линии и шоссе были разрушены немцами во время их отхода в октябре из-под Варшавы. Местное население не имело продовольствия и фуража, так как отходившие немецкие войска все реквизировали.

Упредив русских, 29 октября (11 ноября) ударная группа 9-й германской армии перешла в наступление, нанося удар из района Торна на Кутно в стык между 1-й и 2-й русскими армиями. При этом Макензен рассчитывал провести операцию в три этапа: на первом – разгромить 5-й Сибирский корпус, на втором – разгромить 2-й армейский корпус, а на третьем – попытаться окружить всю 2-ю русскую армию.