Этюды любви и ненависти

В редакции "Русского еврея", где был рассказан этот эпизод, больше всех возмущался профессор Николай Игнатьевич, он же Hoax Исаакович, Бакст (1842-1904):

"И вот что возмутительно, – волновался по этому поводу Бакст, – ведь сведущие люди уверяют, что Менделеев – соплеменник Коганов, что его предок – быть может, Мендельсон – попал в Сибирь, а сам он родился, как известно, в Иркутске!..

Отчего бы… не попытаться… запросить по этому поводу иркутского раввина?

Пусть бы порылся в старых метрических книгах. Нелишне поскаблить наших жидоморов, в жилах которых течет еврейская кровь" (Там же. С. 333). К своему счастью, уважаемый Николай Игнатьевич не читал пресловутого письма своего кумира А.И.

Герцена к Н. Огареву. Напомню, что в письме Бакст "пребывал" в одном ряду с пердоносными и сопливыми семитическими "муранами". Как бы реагировал на это Бакст? (О еврейском происхождении Д.И. Менделеева см.: Philo Lexicon-Handbuch des judischen wissens. В., 1935. P. 452. Обратим внимание на то, что лексикон вышел после прихода нацистов к власти.) Великий физиолог Илья Фаддеевич Цион (1842-1912) был прав, когда утверждал, что происхождение ровным счетом ничего не стоит. Тот же Кауфман привел, как он уточняет, далеко не полный список иудеев-юдофобов. При этом он, как и московский раввин Л.С. Минор, считал, что многие крестившиеся евреи или люди, в чьих жилах течет толика еврейской крови, остались верными друзьями своего народа. Я же продолжу рассказ о профессорах-антисемитах. И здесь никак не обойти колоритнейшую фигуру физиолога И.Ф. Циона.

Биография Циона изучена недостаточно, в ней много лакун и путаницы, относящихся к разным периодам его жизни.

Отец Циона, по имени Пинхас, по некоторым данным, родился в местечке Витебской губернии; в отрочестве был схвачен "хапунами" и перевезен в глубинку империи, в деревню, где до призыва в армию в течение трех лет находился в услужении у крестьян. Своих родителей Пинхас больше не увидел. Работая мальчик тяжело, почти забыл свое еврейство, но ни за что не хотел креститься. Затем попал в Казань и, несмотря на сопротивление, был насильственно крещен. Окончил унтер-офицерскую школу (для фельдшеров?) и, будучи одаренным человеком, быстро продвинулся по службе. Отслужив 25 лет, он вышел в отставку в офицерском чине (поручиком?).

Поселился в Саратове, где был чиновником судебной палаты. Свое еврейское прошлое он начисто забыл, хотя не стал, как многие выкресты, юдофобом. В это время в Саратове разыгралась кровавая драма: евреев обвинили в ритуальном убийстве.

Атмосфера последних лет царствования Николая I была удушающая. Во время суда он пережил духовный кризис и вновь обратился к иудаизму, послав прошение в Синод и указав на насильственное крещение. Суд тянулся три года, но в прошении ему было отказано. Все близкие думали, что дело кончится ссылкой в Сибирь. Но наступили благословенные времена Александра Освободителя, и ему наконец-то разрешили вернуться к своей вере. Я уже упомянул, что таких случаев было несколько. Из Саратова он переехал в Самару, где женился на дочери резника (шойхета). Тесть стал обучать его иудаизму. Через год у него родился сын Илья. Эта святочная история, сообщенная в книге биографа его сына Ш.Л. Цитрона, имеет один недостаток. Саратовское дело началось в 1850 г., а будущий физиолог родился в 1842 (Цитрон Ш.Л. За занавесом. Вильно, 1923. Т. 2. С. 175-188).

В Библиотеке конгресса США есть материал, содержащий другую версию происхождения И.Ф. Циона. По ней – он родился в Ковно (Литва), получил дворянство в 1877 г., "нобилитирован" и с этого момента добавлял к своей фамилии префикс "де", что соответствовало баронскому титулу, но было чистым самозванством.

Сына Пинхас обучал самостоятельно до восьми лет. Мальчик проявлял необыкновенные способности. Понимая, что его собственных знаний недостаточно, отец и еще три еврея из Самары пригласили для своих детей в качестве учителя и знатока Закона (ламдана), по-видимому, невинно оклеветанного и сосланного еврея из Борисова (Беларусь).

Согласно договору, учитель жил в доме Пинхаса и был, с иудейской точки зрения, очень образованным человеком, кстати сказать, сведущим не только в Торе, но и в светских дисциплинах. В прошлой жизни он кормился винокурением. Занятия проходили весьма успешно.

Параллельно Илья в возрасте 17 лет окончил гимназию с золотой медалью. К этому времени закончился и срок ссылки "ламдана", который вернулся на родину, сохранив дружеские отношения с семейством Ционов. В письмах любимому ученику он убеждал Илью, что во имя мук, перенесенных отцом, тот должен остаться евреем. Тем временем Илья был принят в Санкт-Петербургский университет, где его дарование было сразу отмечено. (Надо полагать, что отец Циона состояния не нажил, ибо в Петербурге Илье помогала еврейская община, ее столпы богачи – Нейман, барон Гинзбург, Малкиэль, Поляков, Берлин.) По сведениям Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона и Большой медицинской энциклопедии, он получил высшее образование в Варшавской медико-хирургической академии, в Киевском и Берлинском университетах и окончил их со степенью доктора медицины и хирурга. По сведениям, сообщенным весьма солидным источником, Цион "из мещан иудейского вероисповедания", окончил в 1858 г. Черниговскую гимназию, поступил в Варшавскую медико-хирургическую академию, оттуда в 1859 г. перешел в Киевский университет на медицинский факультет. Из Киева переехал в Берлин. Перед отъездом за границу отец взял с него клятву, что тот никогда не предаст иудаизма. Он показал свою исполосованную спину: "Смотри, как меня били, но я остался евреем!" (Руденко A.M. Столетие русской военной ветеринарии, 1812-1912. СПб., 1912. С. 85).

В Германии произошло личное знакомство И.Ф. Циона с Фердинандом Лассалем и короткое увлечение социализмом. Вскоре он покинул ряды социал-демократии и вообще "прогрессивного" движения. Его взгляды стали резко правыми. В Петербургской военно-медицинской академии он 19 мая 1865 г. защитил докторскую диссертацию и был принят в звании приват-доцента в Петербургский университет. 22 декабря того же года командирован для стажировки за границу, где достиг выдающихся научных успехов. В 1870 г. назначен экстраординарным профессором СПб. университета на кафедру анатомии, но читал курс физиологии – первый случай в истории России, когда некрещеный еврей получил такую должность!

Способствовал этому И.М. Сеченов. Он писал начальнику Медико-хирургической академии: "По моему глубочайшему убеждению, в настоящее время лицо, имеющее всего больше прав на занятие оставляемой мною кафедры, есть профессор Петербургского университета доктор Цион. Я знаю, что в случае выбора он посвятит свои силы исключительно Академии, и, таким образом, последняя приобретет в нем чрезвычайно полезного деятеля". "Благодарный" Цион впоследствии с ним рассчитался (Сеченов И.М.

Научное наследие. М, 1956. Т. 3. С. 51-52). 20 августа 1872 г. Цион назначен ординарным профессором физиологии в Военно-медицинскую академию. За время пребывания в академии четыре раза выезжал в заграничные командировки.

Преподавание велось согласно новейшим открытиям и исследованиям. Речь тридцатилетнего профессора была в высшей степени уверенной, дикция четкой, короче, он был блестящим лектором. Его представительная и красивая фигура дополняла картину и привлекала на его лекции массу народа, нередко до трехсот человек. По просьбе врачей Цион в 1873 г. читал вечерний курс экспериментальной физиологии дыхания и кровообращения. Эти курсы посещали многие светила медицины.

Спустя много лет, в 1900 г., в дни опалы, Циона официально назовут основателем новой системы преподавания физиологии в Академии! Но… 17 октября 1874 г., вследствие студенческих беспорядков, направленных против него лично, он прекратил чтение лекций и в следующем году был уволен, получив при этом чин V класса (статский советник). Подноготную этих беспорядков можно суммировать таким образом: правые взгляды Циона (он был дарвинистом) и еврейское происхождение способствовали созданию против него общего фронта. Современник и недоброжелательный ученик писал об этом так: «Профессор Цион, глубоко образованный и очень талантливый лектор… Лекции посещались очень усердно, но вот профессор Цион, почувствовав к себе внимание молодежи, стал требовать особого почтения к "своей иерусалимской особе", завел строгие порядки… кроме того, на переходных экзаменах по физиологии срезал более 80 студентов, привязываясь к пустякам и утверждая, что все мы безобразно обучались и ничего не знаем по анатомии, наконец, позволил себе язвить одну из преподавательских особ,