Древняя русская история до монгольского ига. Том 1

Ярослав прислал послов: «За что, брате, почал ты область мою воевать, а поганым руки полнить? А мне с тобою ничто не розошло: Киева под тобою я не ищу. А Давыд если и наслал Мстислава на моих племянников, то Бог их рассудил, и я Мстислава отдам тебе без выкупа, по любви. Поцелуй же со мною крест и введи меня с Давыдом в любовь; а до Всеволода нет дела тебе с братом Давыдом: если захочет уладиться с нами, то уладится».

Рюрик намеревался послать послов к Всеволоду, желая на самом деле всех примирить, а Ярослав ему не верил, думая, что замышляет против него. Он занял все пути и не пускал послов через свою волость.

Так продолжалось в спорах все лето, до осени.

Роман Мстиславич, забыв прощенную ему вину и доброту тестя, опять пристал к Ольговичам и посылал своих людей воевать волость Рюрикову и Давыдову, помогая Ольговичам.

Рюрик отправил в Галич племянника своего Мстислава к Владимиру сказать: «Зять мой переступил ряд и воевал волость мою, — так повоюйте с вашей стороны волость его. Я было и сам хотел идти под Владимир, но не могу, получив весть, что сват Всеволод по обещанию сел на коня помогать мне на Ольговичей и стать у Чернигова. Он уже соединился с братом Давыдом и вместе жжет их волость. Они взяли и пожгли вятские города; мне надо их дождаться».

И Владимир галицкий, в исполнение Рюрикова наказа, повоевал и пожог волость Романову около Перемиля, а Ростислав Рюрикович с другой стороны повоевал и пожог волость его около Каменца. Они захватили много челяди и скота, и, отомстив, возвратились домой.

Ярославу Всеволодовичу горько было узнать, что Всеволод и Давыд соединились и жгут волость его; он собрал братьев, затворил города свои с сыновьями и племянниками и приготовился к обороне: стал под лесами, устроив засеки от Всеволода и Давыда, велел по рекам сломать мосты, призвал диких половцев и послал сказать угрожавшим: «Брате и свату! Отчину нашу и хлеб наш ты взял; если ты любишь с нами ряд правый и хочешь быть с нами в любви, то мы любви не бегаем, и на всей воле твоей стать готовы, а если ты умыслил что на нас, то тоже не побежим, и пусть рассудит нас Бог и святой Спас».

Всеволод начал рассуждать с Давыдом и рязанскими князьями, желая помириться с Ольговичами. Давыду же не нравился мир; он побуждал идти под Чернигов: «Мы сговорились все собраться у Чернигова и договориться сообща, на всей воле своей. А ты теперь ни мужа своего послал к брату Рюрику, ни поведал своего и моего прихода: объясни ему с мужем, чтоб он до весны доспев сидеть, воевался с Ольговичами и ждал от тебя правой вести. Он теперь воюется и волость свою жжет для тебя, а мы без его совета хотим мириться! Говорю тебе вчеред, брате, что такого мира не улюбит брат мой Рюрик».

Всеволод, однако, не послушался Давыда, ни рязанских князей, и начал договариваться с Ольговичами, предлагая им условия про волость свою и про детей своих: выдать Мстислава Романовича, выгнать Ярополка из земли своей и отступиться от Романа Мстиславича волынского; не искать Киева под Рюриком и Смоленска под Давыдом.

Ярослав черниговский согласен был на все и только не хотел предать Романа, потому что тот ему помог. Всеволод решился, водил к кресту Ярослава и всех Ольговичей; Ярослав послал мужей своих и водил к кресту Всеволода, Давыда и рязанских князей.

Всеволод, помирившись, послал сказать Рюрику. Тот разгорячился и упрекал его, что не исполнил своего обещания: «Сват, ты целовал мне крест на том, кто мне ворог, тот и тебе ворог, и просил у меня части в Русской земле. Я дал тебе волость лучшую не от обилья, а отняв у братьи своей и у зятя Романа, тебе деля; он ворогом мне стал ныне ни про кого, как про тебя. Ты обещал мне сесть на коня и помочь мне — и перевел все лето и зиму; ныне сел, и какую же подал мне помощь? Свой ряд взял, а про кого была мне рать, про кого я и на коня всадил тебя, про зятя моего, того отдал рядить, и с волостью, мною данною, Ярославу? А мне с Ольговичами которая обида была? Они Киева подо мною не искали! Тебе было не добро с ними, и я про тебя с ними стал не добр, и воевался с ними, и волость свою зажег. Ты не исправил ничего, как умолвился со мною, и на чем крест целовал!»

Так пожаловавшись на него, Рюрик отнял у него города, что дал прежде в Русской земле, и раздал братьям своим.

Такому нельзя было остаться без наказания: не Всеволоду перенести это; затаив гнев в сердце, он решил выжидать удобного случая.

В 1197 году скончался брат Рюрика, Давыд смоленский, в схиме, оставя свой стол старшему племяннику, Романовичу Мстиславу, а сына Константина прислал к Рюрику на руки в Русь.

Несколько лет прошло для Рюрика в покое: он строил церкви — в Белгороде каменную святых Апостолов, которая освящена при нем митрополитом Никифором с епископами.

В том же году в Киеве на новом дворе церковь Св. Василия во имя своего Ангела.

В 1198 году родилась у него первая внучка, у Ростислава дочь, Евфросиния, прозванием Измарагд, что значит драгоценный камень, и «бысть радость велика во граде Киеве и Вышгороде». Приехал племянник Мстислав Мстиславич и тетка ее Передслава; новорожденная была взята на воспитание в Киев на горы дедом и бабкой.

В 1199 году, 10 июля, в субботу, заложил Рюрик стену каменную под церковью Святого Михаила у Днепра, что на Выдобичи. 111 лет стояла церковь от основания великим князем Всеволодом; никто не смел подумать об этом сооружении: Рюрик нашел художника Милонега, в крещении Петра, который поставил ее в один с небольшим год, от 24 июля 1199 года до 24 сентября 1200. Торжественно было освящение в присутствии князя Рюрика с супругой Анной, сыновей Ростислава и Владимира, снохи Ростиславлей и дочери Передславы.

Это были последние успехи, праздники и торжества Рюрика.

В 1202 году поднялся он на зятя своего Романа волынского, причинившего ему столько зла, вместе с Ольговичами, которые пришли к нему на помощь в Киев; но Роман, овладевший Галичем по смерти Владимира, вступив в союз с великим князем суздальским Всеволодом, предупредил нападение. Собрав полки галицкие и владимирские, он появился в Русской земле. Черные клобуки пристали к Роману. Он немедля двинулся к Киеву. Киевляне отворили ему ворота Подольские в Копыреве конце.

Рюрик был внезапно свержен. Роман велел ему ехать во Вручий, Ольговичам за Днепр в Чернигов, в Киеве посадил Роман, вероятно, с согласия великого князя суздальского Всеволода, двоюродного своего брата, Ингваря Ярославича.

Так Роман, издавна враждебный тестю, начал свое отмщение; так для несчастного Рюрика, в конце многотрудной его жизни, начались неожиданные бедствия.

Той же зимой ходил Роман в угоду греческому императору Алексию Комнину III на половцев (1203), взял вежи половецкие, освободил много христианских душ и привел домой.

Рюрик не мог снести своего унижения: опомнившись от удара, он нанял половцев, привлек к себе Ольговичей, появился внезапно перед Киевом и, раздраженный, взял город на щит 1 января 1204 года. Половцы ничему не дали пощады «и сотворися великое зло в Русстей земли, какого не было от крещения над Киевом». Прежние напасти не значили ничего в сравнении с этой: не только взято и сожжено Подолье, но взята и гора, разграблены святая София и Десятинная, все монастыри; иконы ободраны; кресты честные, сосуды священные, книги расхищены, порты блаженных первых князей, развешанные в церквях на память им, «все положиша себе Половцы в полон». Иноземные гости затворились в церквях; жизнь они сохранили, но имущество было потеряно. Множество народа уведено в плен, чернецов и священников, киевлян с детьми; множество пало под ударами врагов. Город сожжен. «И все то стало с Киевом за грехи наши», говорит летописец.

Несчастье это предвещено было знаменьями: однажды зимой в третьем часу ночи все небо как бы потекло и побагровело. Снег же по земле и по крышам как бы облился кровью; многие видели, что звезды отрывались с неба и падали на землю.

Так был взят Киев, так был вскоре взят и Царьград латинскими ратями.

Народ ожидал светопреставления.